Старушка Молли не показывалась?
— Хэнка тревожит, что она так резко замолчала, — мрачно объясняет Джо Бен.
— Мы ее не видели, — говорит Ли. — Генри сказал, что или медведь напугал ее, или она его потеряла.
— Генри — голова. Ни один зверь не может напугать Молли. К тому же, если судить по ее лаю, я сомневаюсь, чтобы она потеряла след. Поэтому-то она так меня и беспокоит. С другими собаками иначе. А Молли не из тех, кого можно легко заткнуть.
Из темноты снова доносится шуршание.
— А вот и Дядюшка с Доллиным щенком, — провозглашает Джо, и две собаки виновато выходят на свет, как преступники, отдающие себя на милость высокого суда. — Хитрая лисичка, — насмешливо говорит Джо, уперев руки в бока. — Бегали за бедной лисичкой… а почему не помогли с медведем, а?
Дядюшка заползает в хижину, а Доллин щенок падает на спину, словно демонстрация его брюха является исчерпывающим объяснением.
— Что вы собираетесь делать? — спрашивает Вив.
— Кому-нибудь нужно пойти поискать ее, — без энтузиазма говорит Хэнк. Появляются все новые и новые собаки. — Вы ведите собак к дому, а я возьму Дядюшку на поводок и пойду к гребню.
— Нет! — быстро произносит Вив, хватая его за руку. Все с удивлением поворачиваются к ней. — Ну, тогда тебя не будет всю ночь. С ней все в порядке. Пойдем лучше домой.
— Что?..Они стоят вокруг костра. Ветерок колышет траву; Ли дрожит от ненависти к ней, от ненависти к ним всем,
— Пойдем… пожалуйста.
— Я схожу, — вызывается Джо. — Джэн все равно спит. Плевое дело, найду я эту собаку.
Хэнк не слишком-то уверен.
— Последний раз я слышал ее с востока, у ручья Стампера; ты уверен, что хочешь идти туда один?
— Можно подумать, я боюсь привидений.
— А что, нет?
— Господи, конечно нет. Пошли, Дядюшка, покажем им, кто здесь кого боится.
Хэнк улыбается:
— Значит, уверен? Жутко темно, и помни, какой сегодня день… последний в октябре…
— Тьфу. Мы ее найдем. Идите домой.
Хэнк собирается отпустить еще одну шуточку в адрес своего кузена и вдруг чувствует, как Вив впивается ногтями в его руку.
— Ладно, — неуверенно соглашается он и подмигивает Джо. — Совершенно не понимаю, в чем тут дело, но всякий раз, как эта женщина нюхнет алкоголя, ей тут же надо это отпраздновать.
Джо вынул из рюкзака сандвич и чашку.
— Ага. — Он кивнул во мрак за костром. — Я уж не говорю о том, что можно увидеть там в ночь перед Хэллоуином. Все что угодно.
Но как только все ушли, энтузиазм Джо заметно поостыл.
— Темно, да, Дядюшка? — заметил он псу, привязанному к хижине. — Ну, ты готов? — Пес не ответил, и Джо решил выпить еще одну чашечку горелого кофе, пристроившись над углями. — И тихо…
Хотя ни то ни другое не соответствовало действительности. Луна, ловко найдя в облаках прорехи, заливала лес морозным блеском, и ночное зверье, словно чувствуя, что ему предоставляется последний шанс в этом году, резвилось соответственно случаю. Древесные жабы распевали прощальные песни, прежде чем закопаться в душистую древесную труху; землеройки шныряли по тропинкам, резко попискивая от голода; зуйки рывками перелетали с лужайки на лужайку, перекликаясь «ди-ди-ди!» чистыми сладкими голосами, вселяя оптимизм и веру в эту прекрасную морозную ночь. Впрочем, Джо Бена это не убеждало; несмотря на всю его показную смелость перед Хэнком, его временем был день. А ночью лес, может, и красив, да откуда человеку знать это, если темно?
Так он и откладывал поиски пропавшей собаки, попивая чашку за чашкой.
И не то что он боялся темного леса — еще не родился тот зверь в северных чащобах, с которым Джо Бен не сразился бы один на один с полной уверенностью в своей победе ночью ли, днем ли, — а все дело было в том, что, так или иначе, оставшись наедине с перспективой прогулки до ручья Стампера, он принялся думать о своем отце…Пролежав довольно долго, Молли шевелится и пытается встать на мелководье. Огонь в тазу поугас, а боль заглушил холод. И ей уже нравится лежать в воде. Но она знает, что если сейчас не пойдет домой, то не пойдет туда уже никогда. Сначала она все время валится на землю. Потом вновь начинает чувствовать свои конечности и перестает падать. По дороге она спугивает опоссума. Зверек шипит и, дергаясь, падает на бок. Но она проходит мимо, даже не понюхав его…
Потому что Джо был уверен: если на этом свете существуют привидения, то дух старого Бена Стампера должен блуждать по лесу именно сейчас. И не влияет, во плоти он или нет, — Джо никогда не опасался телесной оболочки своего отца, даже пока тот был жив. Бен никогда не угрожал своему сыну физическим насилием. Может, было бы лучше, если б он это делал; от этой угрозы легко избавиться, просто исчезнув за пределы досягаемости… Угроза, которой Джо опасался, заключалась в тавре темных сил, которым было отмечено лицо отца, словно штамп с окончанием срока использования на взятой книге, — и так как у Джо было точно такое же лицо, он чувствовал, что и он заклеймен тем же тавром; единственным способом отделаться от него было сменить лицо.
— Ладно, Дядюшка, кончай выть, еще одна чашка — и пойдем взглянем.…Она подходит к дереву, через которое еще недавно так легко перелетела; теперь ей приходится ползком перебираться через него: ХОЛОДНО. Ах ты холодная лунишка! Холодно, жарко и еще так далеко…
Джо срезает смолистый сосновый сук и поджигает его. Как только огонь разгорается, он отвязывает собаку и пускается в путь. Но эти сосновые сучья горят совсем не так, как в кино, где толпы поселян несутся по лесу, преследуя какое-нибудь чудище, которое хватает первого же парня без факела и отрывает ему голову, как виноградину! Не прошло и десяти минут, как Джо вернулся назад, чтобы снова поджечь свой факел…Тяжело, холодно и ничтожно. Может, лечь? Там, на мягкий мох. Заснуть там. Нет…
На этот раз он привязал Дядюшку к ремню и взял в обе руки по факелу. Они продержались двадцать минут.…Или под сосну на хвою. Устала, холодно, жжет, далеко. Заснуть. Нет…
В третий раз Джо с Дядюшкой добираются аж до дна низины. Луна мечется из стороны в сторону, пытаясь прорваться сквозь облака. Пробившийся сквозь деревья луч, как главный аттракцион вечера, высвечивает землеройку, разделывающуюся с лягушкой. Заметив их, Дядюшка делает скачок, сбивая Джо Бена с ног и лишая его сразу обоих факелов. Шипя, они гаснут в глубоких мокрых зарослях папоротника…долго лежать на сосновой хвое, просто спать и чтобы не было холодно и жарко. Нет… Темно. Вив рыдает в доме, обретая странное облегчение, и пытается понять, что только что произошло внизу между Хэнком и Ли. Хэнк свирепо пьет на кухне пиво. Ли стоит у своего окна, глядя на реку. «Где ты, луна? Где ты и все твои глупости о волшебных миндальных печеньях? Если не возражаешь, я бы перекинулся с тобой словечком-другим…»
— Дядюшка! Папа! Господи! — Джо Бен обескураженно встает, пока Дядюшка поедает и лягушку и землеройку. Он пробует из Писания: «И да будешь светом в моей лампаде», — но это не помогает. Особенно…когда там что-то! там всегда что-то ждет тебя большое и черное, чтобы подмять под себя…где луна болъше не будет так жечь, где не будет холода и не надо будет тащить задние ноги. Нет… Нет! Вив успокаивается и, обернувшись, осматривает свою комнату — ей кажется, что у нее за спиной только что раздался насмешливый хохот вороны, но там всего лишь пустая клетка.