Она попросила меня посоветовать ей, какие действительно достойные книги следует прочитать, и где ей раздобыть портного, и как ей найти священника, чьи проповеди она могла бы слушать, и кто мог бы действительно войти в ее положение, и все такое. Она хочет, чтобы я руководила ею во всем этом. Она хочет целиком вверить себя моему попечению. И она так достойно и мило это высказала.
– Хм, – произнес мой троюродный брат Мелвил.
– Вы бы ее только слышали! – воскликнула миссис Бантинг.
– Практически она вам теперь как еще одна дочь, – задумчиво сказал он.
– Да, – подтвердила миссис Бантинг. – Но даже это меня не испугало. Она так и дала мне понять.
– И все же… А средства у нее есть? – спросил он неожиданно.
– И немалые. Она сказала мне, что есть сундучок… Она сказала, что он привязан у дальнего конца буны, и дорогой Рандолф не спускал глаз с этого места на протяжении всего обеда, а потом, когда уже можно было добраться до него вброд и дотянуться до конца веревки, которой он был привязан, они с Фредом вытащили его и помогли Фитчу и кучеру принести наверх. Это такой необычный сундучок, не совсем подходящий для дамы, – добротный, разумеется, но деревянный, на крышке у него нарисован корабль и грубо вырезано ножом: «Том Уайлдерз». Но она говорит, что кожа там, внизу, просто не выдерживает, и приходится довольствоваться тем, что есть, а главное – он доверху полон золотых монет и прочего в этом роде… Да, и золота, и бриллиантов, мистер Мелвил. Вы знаете, Рандолф кое-что понимает… Да, и вот он говорит, что этот сундучок… ох, я просто не могу сказать, сколько он стоит! И все золотые вещи с таким чуть красноватым оттенком… Во всяком случае, она не только мила и красива, но и богата. И знаете, мистер Мелвил, в общем… Ну, я намерена помогать ей, насколько могу. Практически она будет у нас платным гостем. Вы знаете – да мы этого особенно и не скрываем, – что Эделин… Ну да, и она будет жить так же. И я буду выводить ее в свет, и представлять разным людям, и так далее. Это будет ей большая помощь. И для всех, кроме лишь немногих близких друзей, она должна быть просто человеком, который, к несчастью, стал инвалидом – на время. Мы собираемся нанять порядочную, достойную доверия женщину – знаете, такую, которая ничему не удивляется, они несколько дороги, но и в наши дни такую можно отыскать, – которая станет ее горничной и будет шить ей платья – во всяком случае, юбки. Мы будем одевать ее в длинные юбки, а на Это станем, знаете, что-нибудь накидывать…
– На что?
– Ну вы же знаете – на хвост.
«Ах, вот что!» – ответил мой троюродный брат Мелвил движением головы и бровей. Однако это обстоятельство к тому моменту было ему еще не совсем ясно, и у него на мгновение захватило дух. Надо же – хвост! От множества разнообразных предположений, оказавшихся неверными, тут же пришлось отказаться. У него почему-то появилось такое чувство, что не следует слишком настойчиво развивать эту тему. Однако они с миссис Бантинг были все-таки старые друзья.
– И у нее в самом деле есть… хвост? – спросил он.
– Как у крупной макрели, – ответила миссис Бантинг, и дальше он расспрашивать не стал.
– В высшей степени необычная ситуация, – сказал он.
– Но что еще я могла сделать? – спросила миссис Бантинг.
– Конечно, все это – потрясающий эксперимент, – сказал мой троюродный брат Мел-вил и помимо своей воли повторил:
– Хвост?
Перед глазами у него, совершенно исключая нормальный ход мыслей, явственно возник четко очерченный, глянцевитый, маслянисто-черный с зеленовато-лилово-серебристым оттенком рыбий хвост.
– Ну, знаете ли! – произнес мой троюродный брат Мелвил, вложив в свои слова все возмущение, на какое только способен благоразумный девятнадцатый век.
– Хвост!
– Я его погладила, – сказала миссис Бантинг.
IV
Некоторые дополнительные подробности той первой беседы Морской Дамы с миссис Бантинг я узнал позже с ее собственных слов.
Морская Дама допустила тогда одну странную ошибку.
– Четверо ваших очаровательных дочерей, – сказала она, – и двое ваших сыновей…
– Что вы, моя милая! – воскликнула миссис Бантинг: к этому времени они уже были на короткой ноге. – У меня только две дочери и один сын!
– Тот молодой человек, кто нес… кто спас меня?
– Да. А две другие девушки – наши друзья, знаете ли, гости, которые у меня живут. На суше принято принимать гостей…
– Я знаю. Значит, я ошиблась?
– О, да.
– А другой молодой человек?
– Вы не о мистере Бантинге?
– Кто это – мистер Бантинг?
– Другой джентльмен, который…
– Нет!
– Но больше никого…
– А утром, несколько дней назад?
– Может быть, это был мистер Мелвил?.. А, знаю! Вы о мистере Чаттерисе! Припоминаю, он приезжал как-то утром. Высокий молодой человек со светлыми, пожалуй, немного волнистыми волосами, да? И с таким глубокомысленным выражением лица. Он был во всем белом и сидел на пляже.
– Кажется, да, – сказала Морская Дама.
– Нет, он не мой сын. Это… это наш друг. Он помолвлен с Эделин, со старшей мисс Глендауэр. У нас он останавливался на день-два. Должно быть, приедет снова на обратном пути из Парижа. Боже мой! Подумать, что у меня может быть такой сын!
Морская Дама ответила не сразу.
– Какая глупая ошибка с моей стороны, – произнесла она медленно, а потом добавила уже с большей живостью:
– Ну конечно, если подумать, он не так молод, чтобы быть вашим сыном!
– Ведь ему уже тридцать два! – подтвердила с улыбкой миссис Бантинг.
– Никогда бы не подумала.
– Ну, я бы так не сказала.
– Впрочем, ведь я, знаете ли, видела его только издали, – сказала Морская Дама и тут же переспросила:
– Так, значит, он помолвлен с мисс Глендауэр?
– А мисс Глендауэр…
– Это та молодая дама в фиолетовом платье, которая…
– Которая шла с книгой?
– Да, – подтвердила миссис Бантинг, – та самая. Они помолвлены уже три месяца.
– Боже мой! – сказала Морская Дама. – А она мне показалась… И он очень в нее влюблен?
– Конечно, – ответила миссис Бантинг.
– Очень-очень?
– О, конечно. Иначе, он бы не…
– Ну да, конечно, – задумчиво произнесла Морская Дама.
– И они во всех отношениях так подходят друг другу. Эделин имеет все возможности помочь ему…
И миссис Бантинг, вероятно, кратко, но точно обрисовала положение мистера Чаттериса (не умолчав и о том, что у него дядя граф, да и зачем бы ей было об этом умалчивать?) и великолепные перспективы его брачного союза с внушительным, хотя и плебейским, состоянием мисс Глендауэр. Морская Дама внимательно ее слушала.
– Он молод, талантлив, он может стать кем угодно – кем угодно. А она так серьезна, так умна – вечно что-нибудь читает. Даже Синие Книги – правительственные Синие Книги, где одни скучные таблицы, как в железнодорожном расписании. И про положение бедных и про всякие такие вещи. О положении бедных она знает больше, чем любой из моих знакомых: сколько они зарабатывают, и что едят, и по сколько человек живут в одной комнате. Такая теснота, знаете ли, – просто ужас. Она как раз такая помощница, какая ему нужна. Так полна достоинства – так умеет принимать политиков из всяких партий и вообще влиять на людей, так серьезна! И еще она, знаете ли, умеет разговаривать с рабочими, интересуется Профсоюзами и разными совершенно невероятными вещами! Я всегда думаю, что это воплощенная Марчелла. (Героиня одноименного романа Хамфри Уорд).