- Кто это? - восторженно спросил Тимофеев.- Водяной наш озерный, - шепотом пояснил дед. - Давно не просыпался, - да, видно, ты его раздразнил...- Несси, - как всегда коротко заметил Дубняк, на всякий случай отодвигая всех широкими ладонями подальше от воды. - За рыбой пришел.- А на людей не перекинется? - опасливо осведомился Пеньков, которого при одной мысли о том, что еще недавно он бороздил озерную гладь на своей утлой лодчонке, прошиб холодный пот.- Не должен бы, - произнес Дубняк, с сомнением покосился на лязгающего зубами браконьера и прибавил: - Так то ж на людей... Впрочем, кто его породу знает! Может, у него с голодухи нрав испортился.- Да еще спросонья, - сочувственно заметил Тимофеев.По возможности неторопливо, стараясь не уронить собственного достоинства, все двинулись прочь от страшного места. Не пройдя и десятка шагов, Тимофеев вдруг вспомнил, что на берегу остался его прибор вместе с бесценным вещмешком. Поколебавшись, он вернулся.Ящер тупо мотал тяжелой башкой и плескал многометровым хвостом, с которого свисала темно-зеленая тина. Завидев Тимофеева, он замер и уставился на него тусклыми голодными глазами размером с суповую тарелку каждый.- Но-но, - сказал ему Тимофеев.- Не вздумай!- Ффф, - грустно сказал ящер и попятился.- То-то же, - промолвил Тимофеев. - Ну, будь здоров.Он подобрал мешок, сунул туда прибор и быстро зашагал к лагерю археологов, половина которых еще и не думала подниматься а другая половина маялась бездельем, курила и травила анекдоты времен упадка Римской империи. Начальник отряда Стихия Вяткина сидела у себя в палатке, вспоминала утренний инцидент с практикантом Тимофеевым и сама себе улыбалась - чуть печально, чуть иронично и ничуть не весело.