- А средство против Коб не знаешь? - спросил я. - Похоже, это случай, когда лекарство горше болезни.
- Средств-то хватает, - ответил Тимофей. - Спроса нет. Вот "Кобу" разбирают за милую душу.
- А тебе лишь бы заработать!..
- Money-money, - уважительно произнес он. - Нынче за все приходится платить. Знаешь, сколько стоит кило железа? Пару-тройку мэнчиков.
- Получается, по твоей лавке разбросаны двадцатки да полусотни, заметил я, кивая на стенд с гантелями. - Чего ж не запираешь в сейф?
- Ты вот зубы скалишь, а давеча один пытался вынести за пазухой пудовый блин.
- Ого!.. Наверно, не хиляк?
- Так ведь и я не слаб!
- Отделал его, да? Все ж ты куркуль.
- Конечно, не "милосердный самарянин", - спокойно признал Тимофей. Зато не халявщик, как многие. Чужого мне не надо, но и свое за так не отдам.
- Жадный, да?
- Жадный - кто разевает рот на чужое. А я уж тогда скупой.
- Тоже ведь не достоинство?
- Я тот, кто есть. И не строю из себя благодетеля, лишь бы обирать ближних. По нынешним временам и честность - много.
- Похоже, достали тебя ворюги, - заметил я.
- Да уж, - вздохнул он. - Я чаял, тут мы достигли предела, отмеренного людям, - ан нет. Понятно, когда прут с голодухи, - но ныне-то откуда взбрык?
- Значит, недооценил ты человечью природу. "Нам нет преград".
- Нас губят две вещи, - объявил Трофим. - Зависть да лень.
- И глупость, - прибавил я.
- Это-то ладно, - не согласился он. - Мы не дурее прочих, токмо думать ленимся. И делать тож - покуда нас раскачаешь!.. А ежели кто умыслит да предпримет чего, тут ему и сделают укорот, чтоб не рыпался.
- Так ведь ты лишь и озабочен, как вынудить ближних раскошелиться, по возможности не прибегая к грабежу. Все эти твои подарки, полуоплачиваемые покупки, "счастливые" часы, "карточки покупателя"... Не стыдно играть на слабостях нации?
- Не я это придумал, - возразил Трофим. - И не отсюда это пошло, если разобраться. Хотя у нас такие приманки работают лучше, - добавил он, подумав. - Кто здесь не любит лотерей!..
- Ну, я не люблю.
- А это оттого, верно, что ни разу не выиграл. Тут он угадал: сколько ни навязывали билетов, ни одного серьезного попадания - уж такая судьба. Так что не мне выступать с разоблачениями.
- Вот, что мне нравится, - сказал я, снимая с крючьев двуствольный убойник. - Российская же работа - а какая игрушка!
- Что хорошо, то хорошо, - согласился Трофим. - Но торговать этим, он подергал за рукав моего маскировочного пиджака, - уволь. Ни один патриот, сколько бы ни надрывался на митингах, не станет покупать себе в ущерб.
- Зато вполне может разгромить твой маркет.
- Дык было б желание - повод найдется.
С сожалением я повесил убойник на место. Черт знает, не люблю ж охоты, тем более на людей, - но к оружию питаю слабость. Атавизм, видимо.
- А как складываются отношения с Двором? - поинтересовался я. - Про бандитов не спрашиваю.
У Тимофея сразу убавилось благодушия - в широком лице, в интонациях.
- Эти обалдуи не угомонятся, покуда не пустят всех по миру, - ответил он. - Их будто не волнует, что станет завтра.
- "Завтра была война", - сказал я. - Или общее благоденствие, как нам обещают. В любом случае, далеко загадывать не стоит.
В глухом гомоне, наполняющем магазин, выделились голоса, донесшиеся от одной из касс. Повернув кудлатую голову, Тимофей вгляделся в кассиршу и помрачнел пуще.
- Отрыжка социализма, - выругался он. - Послал же Бог родственницу. Впрямую не дерзит, но тон, ужимки!.. Ну как научить ее любить покупателя?
- Уволить, - предложил я. - К чертовой матери!.. Пусть помыкается по помойкам - через пару месяцев станет шелковая. Правда, ненадолго.
- То-то и оно, - вздохнул Трофим и вскинул руку, жестом направляя заведующего уладить недоразумение. - Но эта хотя бы не ворует, а сколькие горазды тащить даже у родича!..
Порчу на нас навели, что ли?
Затем, пока его снова не затянул водоворот дел, провел меня в кабинет, и там мы скоренько, больше не отвлекаясь на ерунду, обговорили то, про что другим слышать не следует. Помимо прочего я урегулировал вопрос о Клер, давней своей знакомой, просившей похлопотать за нее перед правлением гильдии. Как и ожидал, тут сложностей не возникло. Зато по второй проблеме образовалась дискуссия.
- Я все понимаю, - говорил торгаш. - Без надежной охраны никак. Но ты ж зовешь набирать не сторожей - войско. Кусается, а?
- Это Приграничье, Трофим. Тут ведь такой котел!.. И сам заваривает круто, и стекаются сюда в большинстве те, кто хлебнул горячего.
- Ясное дело, молодцы рисковые. В прежнем-то болоте им было душно, хочется простора. Так разве это плохо? Оботрутся, обтешутся малость, войдут в разум...
- Ты повидал таких, - сказал я. - И много среди них нормальных? Я не берусь судить - наверно, иначе они не выжили бы, а потому приходилось спускать своих Зверей. Но теперь те распробовали кровь, и удержать их на привязи стало трудно. Эти парни уязвимы для любой сторонней силы, что горазда погонять зверье, - для Всадников. Надо вывести их из-под удара... и заодно обезопасить себя. Если пожмотничаете сейчас, чуть погодя парней натравят на вас и тогда отберут всё. Подгребайте их под себя, пока не поздно. А то ведь покатятся под уклон - чем дальше, тем быстрей. И тогда бедняг остановит разве пуля. Серебряная.
- Пугаешь, а? - со вздохом спросил Трофим, отлично сознавая, что это не так. - Звери какие-то, Всадники... - Он снова вздохнул. - Чего еще присоветуешь?
- Эти Всадники, кто б они ни были, нуждаются не только в слугах. Им нужна пища - много. А кормятся Всадники знаешь чем?
- Кровью, да? - уныло предположил торгаш.
- Не всякой. Людей они разделяют на сорта. Покорных и пассивных трогают редко, а вот живчиков вроде тебя, с шилом в заднице... Остерегись, ладно? Особенно по ночам.
- Да я-то чего...
- Да ты-то мужик ушлый, за себя сам ответишь, - согласился я. - Беда, что и невинные души у Всадников нарасхват.
- На деток, что ль, намекаешь?
- Услал бы их подальше, Трофим, - до лучших времен. Если наступят, конечно.
- Послушаешь тебя, Родя, - будто меда наешься! - посетовал тот.
- А ты песняров покличь, - хмыкнул я. - Или цыган. Заодно и спляшут в отличие от нас, "черных вестников". Специализация, понимаешь.
Глава 2.
Дела торговые
Только за гостем захлопнулась дверь, как Трофим вернулся к работе. Своих забот полон рот - где о чужих печься!.. Сперва он оглядел торговый зал, насквозь просматриваемый с шести "глазков". И снова, который уж раз, смог наблюдать, как одна покупательница, вовсе не похожая на нищенку, что-то запихивает под обширную грудь, укрывшись за стойкой. Такое случалось тут едва не каждые четверть часа, а на выходе воришек неизменно прихватывала охрана. Но они не унимались, даже не смущались особо, а на следующий день нередко попадались вновь. Ни стыда у людей, ни совести. Ведь самому мерзко хватать воров за руку, а они, разлучаясь с чужим, негодуют, будто грабят как раз их. Средь таких всякие обретались: от любителей щекотать нервы до больных, - но большинство просто хотят поживиться, урвав у ближнего. А дай им волю, тут Родя прав, и вовсе устроят раскулачку. "Я пришел дать вам волю", хм... Не приведи Господь!
Повздыхав, Трофим машинально тронул себя за живот, еще недавно выступавший вперед барабаном, и опять обмер, когда ладони провалились на добрый десяток сантиметров за привычную границу. Нашлась-таки и для него подходящая метода - спасибо Родиону. А то стал уж походить на купчину из пролетарской фильмы, коего и грабануть не грех.
Обратив взор на пульт, торгаш не сразу сыскал нужную кнопку, ткнул в нее толстым пальцем. Модернизация - штука важная, спору нет.