Ты оглянись вокруг! Пиши человека таким, какой он есть. Читатель ждет сравнений. Пусть не все сравнения будут не в его пользу!.. Господи, Веснин, как надоели стандартные красавцы из книжек. Должно же в твоем герое быть какое-то _о_б_ы_ч_н_о_е_ волшебство или хотя бы мускусный запах! Не приключения идей, Веснин, а приключения человека! Человека с его странным неясным опытом!..
Веснин раздраженно ворочался на матрасе, а гроза все не приходила, а душный воздух становился все плотней и плотней.
Соавтора бы тебе! - вспомнил он язвительную усмешку Серова. Не физика и не химика, не космонавта и не шпиона, а самого обыкновенного бомжа из подвала, чтобы даже гнусным дыханием своим он не позволял тебе проваливаться в романтику. Мы же интересны друг другу только своим непосредственным личным опытом, тем, чего нет ни у кого другого. Только непосредственный опыт имеет значение, все остальное - лажа. Плюнь на воображаемые миры, зачем тебе все эти выдуманные мутанты, летящие к нам то с Альдебарана, то с Трента? И, кстати, почему с Трента? Что это вообще за Трент, что за дурацкое название?
Название как название.
- ..._с_в_е_т_.
Веснин вздрогнул. Это кто-то сказал? Кто-то неслышно подошел к палатке?
Приподнявшись, он выглянул из палатки, но никого рядом не увидел.
Дело не в пустом придумывании, подумал он. Дело в сомнениях, которые никто не может назвать пустыми. Ну да, ну ладно, там впереди, в веке тридцатом, скажем, страсти животные уступят наконец место страстям чисто человеческим, там мы даже физически будем выглядеть иначе, но почему, черт возьми, описывая то, чего еще нет, я должен пользоваться только тем, что уже создано? Зачем тогда человеку воображение? Разве не воображение является двигателем прогресса?..
Духота, выдохнул он. Какая, к черту, работа?
И услышал голос Кубыкина.
2
Голос у начальника базы был замечательный. Редкого безобразия голос, то срывающийся на фальцет, то гудящий, как труба, которую, даже не зная, что это такое, смело можно назвать иерихонской.
- Тама вот! - ревел Кубыкин, трясущимся толстым пальцем тыча в сторону речки, впадающей в море рядом с кухней. - Тама вот! Молния! Как ручей огненный, а потом в шар свернулась! Я прямо так и подумал - Солнце! Ведь не бывает молний таких... И к берегу! К берегу! Вот, думаю, может рыбки нам наглушило, а там... Ничего! - голос Кубыкина взвился, зазвенел как струна, окончательно теряя какую бы то ни было связь с его громоздким тяжелым телом. - Ну ничегошеньки там! Хоть хрен точи!
Ванечка лениво отозвался:
- Как шар говоришь? А диаметр?
- Ну... С метр!
- Анфед! Посчитай, - попросил Ванечка.
- Я уже посчитал, - меланхолично отозвался Анфед. - Диаметром с метр... Таких не бывает.
- Слышал? - спросил Ванечка. - Не бывает таких, Кубыкин, Анфед уже посчитал.
Кубыкин обиделся:
- У-у-ученые!
И побагровел, налился предгрозовым нехорошим раздражением:
- А вот веники! А вот ломать! По пять штук с каждой души, иначе никого с базы не выпущу!
Конечно, можно было спросить: а зачем, собственно, веники, если через неделю базу все равно закрывают на зимний сезон, но Кубыкин столь откровенно ждал вопросов и возражений, что никто спрашивать не стал. Только Веснин, выбравшись из палатки и подойдя к Кубыкину, пообещал негромко:
- Наломаем.
Кубыкин нехорошо обрадовался:
- А территорию?
- Что территорию?
- Территорию кто уберет? Загадили.
- Да мы и уберем, - примирительно заметил Веснин.
Кубыкин растерялся:
- А тряпка на кустах... Чья?
- Это не тряпка. Это кухонное полотенце. Я уберу.
- Полотенце... - протянул, смиряясь Кубыкин. - Ну, убери. Проверю.
- Давайте чай пить, - предложила Надя. Редкий случай, вовремя и к месту.
Перед Анфедом и Ванечкой Надя ничуть не стеснялась, разгуливала в купальнике, но Кубыкин ее пугал - она накинула на плечи халатик. Ванечка даже откинулся, по-новому оглядывая Надю, но почему-то так получилось, что он откинулся как бы от наклонившегося к нему Анфеда, и Веснин усмехнулся ну как же, неудачник. А неудачники, они заразны...
Уж не писать ли людей будущего с Ванечки, к чему толкает его Серов?
Веснин глянул на маленькое кругленькое личико Ванечки, на его аккуратные, тонкие, почти птичьи усики, и сразу ощутил неприязнь - Ванечка ему никогда не нравился. Вот живет человек, и, в сущности, неплохой, наверное - диссертацию защитил, напечатал десяток интересных работ, а всем до него как до лампочки. Анфед пусть и неудачник, но все знают, случись что, на Анфеда можно положиться, он и в воду нырнет и в огонь полезет, неважно, что там потом, а Ванечка...
К черту! Это я от духоты бешусь.
Подлесок и сосны медленно затягивало дымкой.
Потемнели стволы, растаяла серебристая паутина, темное небо медленно налилось изнутри лихорадочным смутным светом - бесшумным, странным. Над Искитимом и над Улыбино давно уже хлестал жуткий дождь, а над базой лениво ворочалось электрическое томление. Ткнуть бы тучу, чтобы немедленно пролилась.
И все не о том, все я не о том. Всегда так. Есть время подумать желания не находится. Есть желание - времени нет. Сейчас бы не томиться. Сейчас бы сварить кофе и за карандаш. Но нет сил...
- Интересно, - вслух удивилась Надя, подняв на Веснина смеющиеся темные глаза. - Вот если бы наши тайные желания сбывались, хорошо бы это было?
- Еще бы! - незамедлительно отозвался Анфед и для убедительности прищелкнул пальцами: - Р-р-раз! И готово.
Он не пояснил, что значит "р-р-раз", но все почему-то посмотрели на Надю и она плотней запахнула на груди халатик, а Кубыкин от напряжения даже рот раскрыл.
- Ну хорошо, - повторила Надя. - Вот исполняйся наши тайные желания... Вот ты, Анфед... Чего бы ты пожелал?
- Леща! - ни секунды не потратил на размышления Анфед и, уловив двусмысленность своего тайного желания, поправился: - Крупного леща. Вот от сих до сих. Чтобы я этого леща чистил от хвоста до обеда. - Анфед помолчал и вздохнул печально: - Только таких лещей не бывает.
Ослепительная вспышка полыхнула в сухом вечернем небе, ярко высветила палатки, кружки с чаем, костерок. Надины вопросы почему-то заинтересовали Кубыкина, он смотрел на нее жадно, масса сомнений мерцала в его выпуклых черных глазах, как козырьками прикрытых крыльями могучих бровей.
- Кубыкин, а, Кубыкин? - пожалела его Надя. - Если бы наши желания исполнялись, ты вот чего бы хотел?
- Ну как... - пожевал губами Кубыкин. - Авторитета... И территории чистой... Ну и палатки убрать до дождей... Они же как паруса, снимай их под ветром... Ну и все такое прочее...
Кубыкин неопределенно повел перед собой короткой толстой рукой, а про себя, наверное, подумал: ...и чтобы вы, дураки, веру знали в Кубыкина! Кубыкин не подведет, Кубыкин правду любит... Этот шар огненный... Видел я его... В метр диаметром... Тоже мне - таких не бывает!..
- Ванечка, - не унималась Надя. - А ты почему молчишь? Ты вот чего бы хотел?
Ванечка недовольно повел до черна загорелым плечом:
- Увольте... Ваши фантазии...
И Веснин с новой силой почувствовал какую-то непреодолимую, трудно объяснимую неприязнь к Ванечке, к его аккуратным тоненьким усикам, к уклончивому, часто равнодушному взгляду. Почему-то припомнилась зимовка на острове Котельном, было в его жизни такое. Там на станции оказался такой же вот чистенький аккуратист из Вологды - радист. Беленький, даже белесый. Недосушенный гриб. В Вологде оставил жену, получал от нее радиограммы и ни на грош ей не верил. Постоянно, к месту и не к месту, за обедом и просто на дежурстве, всем нервы тянул: как там они, эти наши жены? Одни ведь...