Затем облекся в белую куртку.
Прошло еще несколько минут... В половине седьмого подвалы оживали...
Наверху все спали, кроме ночного швейцара, который сидел в пустынном холле, ожидая своего сменщика.
Из кофеварки раздался свисток. Проспер Донж налил чашку кофе и понес ее наверх по лестнице, похожей на те таинственные лестницы, которые устроены за кулисами театров и приводят в самые неожиданные места.
Толкнув узкую дверь, он очутился в холле, около гардеробной; никто бы не заметил этой двери, скрытой большим зеркалом.
- Кофе! - возвестил он, поставив чашку на барьер гардероба. - Как дела?
- Помаленьку, - буркнул подошедший швейцар.
Проспер Донж спустился в подвал. Пришли три его помощницы - "три толстухи", как их называли. Все три - простолюдинки, ширококостные, уродливые; одна совсем старая и злая. Они уже принялись за работу и шумно полоскали в мойке чашки и блюдца.
А Проспер Донж, как и каждый день, выстраивал по росту серебряные кофейники - на одну чашку, на две чашки, на три чашки, а за ними шеренгу молочников, шеренгу чайников...
В застекленной клетке он заметил растрепанную голову Жана Рамюэля.
"Гляди-ка, опять здесь ночевал", - подумал он.
За последнее время счетовод Рамюэль раза три-четыре ночевал в отеле, вместо того чтобы добираться к себе домой, - он жил где-то за Монпарнасом.
В принципе запрещалось ночевать в отеле. В конце коридора, около двери, которая вела во второй подвал, служивший винным погребом, имелась комната с тремя-четырьмя койками, но они предназначались для персонала, нуждавшегося в отдыхе между горячими часами работы.
Проспер Донж в знак приветствия помахал Рамюэлю рукой, тот ответил таким же неопределенным жестом.
Затем возвратился с Центрального рынка огромный, величественный шеф-повар, привез целый грузовик провианта. Машина остановилась на улице Понтье, и рабочие принялись ее разгружать.
В половине восьмого по меньшей мере тридцать человек суетилось в подвалах "Мажестика"; уже раздавались звонки, спускались, останавливались и поднимались маленькие лифты для подносов с кушаньями, а Рамюэль накалывал на железные стержни, выстроенные на его конторке, белые, голубые и розовые талоны.
В этот час вставал на свой пост в холле дневной швейцар в голубой ливрее, а курьер, ведавший почтой, сортировал ее в своей клетушке.
Должно быть, на Елисейских полях светило солнце, но в подвалах "Мажестика" чувствовалось только, как проезжают тяжелые автобусы, сотрясая застекленные перегородки.
В девять часов с минутами (для точности скажем, в девять часов четыре минуты, как это удалось установить) Проспер Донж вышел из кафетерия и уже через несколько секунд был в раздевалке.
- Я забыл в кармане пальто носовой платок, - объяснил он на допросе.
Как бы там ни было, он оказался один в комнате с металлическими шкафами. Открывал ли он свой шкаф? Неизвестно - свидетелей не было.
Возможно, что он действительно взял носовой платок.
Шкафов было не сто, а ровно девяносто два, и все они были пронумерованы. Пять последних шкафов стояли пустыми.
Почему Просперу Донжу вздумалось открывать шкаф 89, не имевший хозяина н.поэтому не запертый на ключ?
- Машинально... - утверждал он. - Дверца была приотворена... И я, не раздумывая, ее открыл.
поэтому не запертый на ключ?
- Машинально... - утверждал он. - Дверца была приотворена... И я, не раздумывая, ее открыл...
А в этом шкафу оказалось мертвое тело, которое втолкнули туда стоймя, и оно там осело. Это был труп женщины лет тридцати, очень белокурой (несомненно, крашеной блондинки), одетой в черное платье из тонкой шерсти.
Проспер Донж не закричал. Весь бледный, он подошел к застекленной клетке Рамюэля и, наклонившись к окошечку, сказал:
- Идите скорее... Посмотрите... Счетовод пошел с ним.
- Стойте тут, Проспер... Никого не впускайте. Рамюэль бросился к лестнице, вбежал в холл, увидел швейцара, разговаривавшего с шофером.
- Директор пришел?
Швейцар дернул подбородком, указывая на директорский кабинет.
У вращающейся двери Мегрэ уже собрался было выколотить трубку о каблук ботинка, но раздумал и, пожав плечами, снова зажал ее в зубах.
Трудно отказаться от первой утренней трубки, самой приятной за день.
- Директор ожидает вас, господин комиссар...
В холле еще не было оживления. Только приезжий англичанин что-то обсуждал с курьером, да, держа в руках шляпную картонку, прохаживалась взад и вперед девочка-подросток с тонкими и длинными, как у кузнечика, ножками - должно быть, принесла заказ от шляпницы.
Мегрэ вошел в кабинет директора, тот молча пожал ему руку и указал на кресло. Застекленную дверь закрывала изнутри зеленая занавеска, но стоило слегка раздвинуть ее, и видно было все, что делается в холле.
- Не угодно ли сигару?
- Нет, спасибо.
Собеседники уже давно знали друг друга и не нуждались в лишних словах. Директор носил брюки в полоску, черный облегающий пиджак и галстук, как будто вырезанный из жести.
- Вот...
И он подтолкнул к Мегрэ регистрационную карточку:
"Освальд Дж. Кларк, промышленник из Детройта (США, штат Мичиган).
Приехал из Детройта.
Прибыл 12 февраля.
Сопровождающие лица: жена - миссис Кларк; сын - Тедди Кларк, семи лет; гувернантка сына - Эллен Дерромен, двадцати четырех лет; Гертруда Бормс-сорока двух лет, горничная.
Номер - 203".
Телефонный звонок. Директор ответил нетерпеливо. Мегрэ сложил карточку вчетверо и засунул ее в бумажник.
- Которую же?
- Миссис Кларк.
- А-а!..
- Первым делом я уведомил полицию, тут же позвонил нашему врачу, который живет совсем рядом, на улице Берри. Он ждет внизу. По его мнению, миссис Кларк удушили нынче утром между шестью часами и половиной седьмого.
Директор был мрачен. Такому человеку, как Мегрэ, нечего было объяснять, что случившееся являлось бедствием для отеля, что если бы была хоть какая-то возможность замять дело...
- Значит, семейство Кларк прибыло неделю назад, - пробормотал комиссар. - Что за люди?
- Приличные... Вполне приличные... Сам Кларк - рослый американец, представительный и холодный, лет сорока, а может быть, сорока пяти. Жена - вот несчастная! - кажется, по происхождению француженка... Возраст?
Двадцать восемь - двадцать девять лет... Я ее видел мельком...
Гувернантка - хорошенькая женщина... Горничная - она же бонна маленького Тедди, простоватая и довольно сварливая особа.