Нет, никогда не поверю!
- Я преступил все мыслимые и немыслимые законы Полинты! - в голосе Фингала с Подсветкой зазвучала нескрываемая гордость. - О каком, извините, законе идет речь?
- Об основном законе детективного жанра! - Виктор полез в карман за печатным словом в пестрой обложке, как будто этот сомнительный довод мог послужить доказательством его правоты.
- Если меня не подводит память, - язвительно произнес Шеф синдиката, - такого закона нет в уголовном кодексе?!
- Да, такого закона в кодексе нет, зато он непреложен для действующих в детективе лиц, - убежденно заявил охотник, - а с момента аудиенции в Президентском дворце нет никаких сомнений в том, что мой товарищ и я - главные герои заправского детектива, в котором есть все: погони и перестрелки, драки и покушения, а главное, без чего не может обойтись ни один детектив, - жгучая тайна Человека в Черном... Тайна, которую не могли приоткрыть даже вы! Основной закон детективного жанра гласит (Виктор скромно потупил глаза): герой не должен погибать в середине повествования! Иначе получится не захватывающее чтиво, а банальный производственный роман с хэппи эндом в виде успешного завершения вашим синдикатом финансового года!
- Но кто сказал, что именно сейчас - середина детективного повествования?
- Вы! - торжествующе ответил приговоренный.
- Я?
- Да, несколько минут назад вы заявили, что Человек в Черном придет платить вечером, а сейчас, - Джонг посмотрел на часы, - далеко не вечер!
- Действительно. Ладно, уговорил. Поживи малость... Тем более, что беседовать с тобой совсем необременительно. Напротив. Не поверишь, иногда так и тянет плюнуть на все и завязать! А посоветоваться не с кем, - разоткровенничался Фингал. - Кругом шакалы и смотрят на тебя волком! Разве понять им мятущуюся душу? Ни-ко-гда. Ни за что. А ты, мой крестничек, человек свежий, с пониманием... Вот я и говорю, устанешь, как собака, от всех этих дел, выкручивания рук и копания ям, закроешь глаза - хочется резко и круто изменить статус-кво! А ведь как я начинал... Хочешь послушать?... Тогда вот тебе
СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА, КОТОРЫЙ, НЕВЗИРАЯ НА ТЕЛЯЧЬИ
НЕЖНОСТИ, СТАЛ ЗОЛОТЫМ ТЕЛЬЦОМ
Родился я в приличной семье: мама музицировала на фортепьянах, папа торговал на черном рынке. Правда, к этому времени он связался с дурной компанией и стал выдавать пирожки с зайчатиной за патентованное средство против зачатия. Все шло хорошо - пирожки пользовались повышенным спросом у широких слов населения до тех пор, пока одна любознательная дамочка не поинтересовалась, когда пирожки надлежит принимать: до или после? Папа возьми да и ляпни: "Не до и не после, а вместо!"
Получив инвалидность, папа перешел на неумеренное потребление ячменного пива... Мама стала часто болеть, фортепьяны пришлось продать. До сих пор перед моими глазами маячат папины костыли, которыми он преподавал основы этики и почтение к родительским наставлениям тогда еще неокрепшему организму своего единственного отпрыска. После папиной скоропостижной кончины мама перестала болеть, потому что деньги кончились. А в долг подпольный тотализатор не позволял играть никому, даже вдовам.
Жить в родительском доме стало совсем невмоготу, и я был вынужден отправиться на ускоренные курсы извлечения ценностей. Стипендии нам не платили - перебивались на пододежном корме. Успевал я хорошо: от мамы мне достались музыкальные пальцы, от отца - умение лезть в чужой карман не за словом, а за чем-нибудь более материальным... Вскоре я очутился в колледже, готовящем кадры для замещения вакансий в исправительных домах, туда меня приняли без экзаменов за выдающиеся успехи на курсах и умение быстро уносить ноги - колледж гордился своей легкоатлетической командой.
У меня где-то сохранилась даже полосатая майка, эх, юность, юность... Я без задержек брал один барьер за другим, но когда преодолевал звуковой, услышал в непосредственной близости полицейскую сирену и понял: пора завершать учебу и поступать в синдикат простым заместителем директора. Потянулись годы упорного труда, наполненные одним желанием: прочно утвердиться на самом верху административной лестницы. Потом и это было достигнуто, но сердце не успокоилось... Видимо, так уж мы устроены - ничто не дает полного удовлетворения: ни власть, ни слава, ни деньги... Потом все надоело. Одно время хотел уйти в родной колледж на преподавательскую работу, звали на кафедру прикладного вымогательства... Но как подумаю, до какого маразма бездарные помощнички без меня синдикат доведут - сердце кровью обливается! Вот и приходится тянуть лямку, несмотря на искреннее сопротивление души. Одна радость в жизни - общение с интересными людьми. Вроде тебя. Заманишь такого в ловушку, наговоришься всласть, потом, конечно, извини, пришьешь! Кстати, зачахли мы здесь, на Полинте, без свежих анекдотов! Уж не обессудь, уважь старину Фингала! Разные там байки - все равно что целительный бальзам для души...
Трудно было придумать более неподходящее занятие перед смертью, но выбирать не приходилось - Виктор принялся "травить"! С ловкостью профессионального фокусника охотник вытаскивал из памяти одну занимательную историю за другой, думая только о том, что минуты бегут и спасение приближается...
Для затравки он начал с любимой серии про телепатию, а продолжил зубопротезными. Фингалу особенно понравилось про вставную челюсть и каминные щипцы. Он чуть не рыдал от смеха, так что динамики задребезжали, и все повторял:
- Значит, тащите валидол, сэр, ха-ха-ха... Без валидола мне труба, о-хо-хо!..
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Он заманил ее в сырой подвал старинного морга и гнусно по
требовал, чтобы она отказалась от своей доли наследства. Шар
лотта гневно отвергла наглые притязания, и тогда он запер ее в
Золотой Саркофаг, который вовсе не был переплавлен и переправ
лен за границу. Но злоумышленника подвела спешка - он чувство
вал мое дыхание за спиной. Когда я открыл массивную крышку,
Шарлотта еще дышала. На ладан. Из ее обессиленных уст я и услы
шал...
- Врешь, негодяй! - на бесновавшегося графа было жутко смот
реть - он чуть не разломал под собой скамью подсудимых. - Шар
лотта отбросила когти, не отходя от кассы. И ничего никому не
могла рассказать!
- Уведите! - приказал полицейским Ридикюль Кураре. - Наде
юсь, высокий суд слышал, как граф только что сознался в совер
шенном злодеянии?!
Граф Бронтекристи. "Убийство в морге".
Виктор яростно сражался с непреодолимым желанием лечь спать. Хоть на сдвинутые стулья, хоть на дубовый и, наверное, очень жесткий эшафот, хоть на ковровую дорожку с вытканной на ней картиной крестного пути на Голгофу. Запас анекдотов давно истощился. Глаза смыкались, но язык продолжал машинально поддакивать Фингалу, который беспрестанно толковал за жизнь и очень обижался, когда его не слушали.
Внезапно раздался резкий щелчок, и Шеф синдиката замолк на полуслове. Наверное, бандит решил, что отсрочка приговора закончилась. Виктор глянул сквозь жалюзи - рассвет еще не наступил... Вот-вот заговорят автоматические снайперы... Почему-то в эту минуту охотника больше всего заботило, повредят ли они при обстреле псевдо-Константу, у которой два часа назад, видимо, что-то испортилось в микросхемах. Она давно перестала щебетать и только качала головой, словно раскаивалась в содеянном...
Минула секунда, другая... Не стреляли.
Джонг проанализировал ситуацию. Тянет, гад, измывается! Ощущение не из приятных. Будто стоишь голым на людной площади и срам прикрыть нечем!
Щелкнул замок.