Лена была вся внимание.
— Ты хочешь отсюда свалить или тебе здесь нравится? — Это нужно было выяснить в первую очередь.
— Спрашиваете! Но как отсюда убежать? И кто вы? Как вы тут очутились?
Как…
Из Отару посыпались вопросы. Я остановила её:
— Твои вопросы потом. Да или нет?
— Да!
Я извлекла из авоськи сложенный противогаз, спрятанный под множеством проспектов. На всякий случай у нас была готова легенда о том, что с Плутоном мы иногда общаемся, надев противогазы. Это, так сказать, необходимая часть наших обрядов. Лена открыла рот при виде противогаза.
— Натянуть сумеешь? — спросила я у Лены. — В школе учили? Она обалдело кивнула.
— У тебя есть время потренироваться. Сейчас пойдёшь в одну из комнат ближе к лестнице, посидишь там. Которая выходит окном на ворота?
Лена показала на соседнюю со своей.
— Значит, будешь сидеть в ней. Когда увидишь, что к воротам подъехала машина и во двор что-то летит — быстро надеваешь противогаз.
— А дальше?
— Код комнаты с металлической дверью — пять, шесть, семь. Запомнила?
Откроешь, наденешь второй противогаз на Руту — ту, что лежит на тахте….
— Я знаю Руту, — перебила понемногу приходящая в себя Отару, — но другие девчонки…
— У меня только два противогаза, — сообщила я, вытаскивая второй для Руты. — Спасти всех невозможно. Газ несмертелен. Очухаются. Нам главное — вытащить Руту, из-за неё все и затевалось. Вытащишь её — поможем тебе. Ясно?
Появишься без Руты — пеняй на себя. Въехала в тему?
— Не совсем, — честно призналась Отару.
— Дура! — завелась я. — Идиотка! «Сюрприз» полетит во двор, нацепишь противогаз на себя, второй — на Руту. И валите отсюда. Подберём вас у ворот.
Что неясного?
— Оксанка на меня набросится, — заявила Отару. — Вы бы её как-нибудь…
— Жить хочешь — справишься. Врежешь хорошенько — и не стесняйся, нашла с кем церемониться. Или иди туда с бутылкой какой-нибудь — дашь ей по башке и вырубишь. Тоже мне — проблема.
Видимо, Лена побаивалась Оксанку. Я плохо знала Отару и не могла судить, насколько она труслива и зависима. Но уже судя по тому, что мне довелось видеть, она готова подчиняться.
— Лена, — сказала я помягче, — это твой единственный шанс выбраться отсюда. Ты меня понимаешь?
Она кивнула.
— Ты должна спасти Руту и выбраться сама. Тогда все будет .хорошо. Ты мне веришь?
Она опять судорожно закивала. Вот они. — кнут и пряник. Наорать, потом приласкать.
— У тебя все получится. Я не сомневаюсь. Примерно через час, может, два все решится. Не отходи от окна.
— А Лиля? — вдруг спросила Отару. — Как же Лиля?
— Лиле уже ничто не поможет.
— Что? Как? Я не…
— Её убили, — сказала я. — Ты понимаешь, что отсюда надо бежать?
Этот аргумент подействовал лучше всего. Решимости у Мулатки прибавилось.
— Ни в коем случае не заходи к ней, — давала я последние наставления. — А теперь пошли, закроешь за мной дверь на площадку.
Мы сняли навесной замок, я вышла, оставив Лене ключ, чтобы она закрыла дверь с внутренней стороны.
Я спустилась вниз по лестнице. В кухне продолжалась пьянка. Дядя Саша с Михалычем уже пели. «Нажрался, сволочь», — подумала я и решила выглянуть во двор, на всякий случай посмотреть, не появился ли кто ещё. Двое охранников были на время выведены из строя. Оставалось пятеро, включая Михалыча, но и наши бойцы, как я понимала, были уже не в лучшей форме. На свои силы против пятерых мужиков я рассчитывать не могла. «А если дядя Саша примет сторону своего нового друга?» Следовало уяснить обстановку.
На крыльце сидела Сулема, подперев голову руками.
— Что скучаешь, доченька? — обратилась я к ней своим старушечьим голоском.
Она подняла голову. На меня смотрели огромные тёмные глаза, полные слез.
Я опустилась рядом, обняла её за плечи и спросила:
— Кто тебя обидел, такую красивую? Расскажи бабушке.
Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я сидела, гладила её по голове и думала, как бы побыстрее увести отсюда Мариса с дядей Сашей, ляпнут ещё чего по пьянке. А если дядя Саша только хвастался своими способностями мобилизоваться? Одни про похождения по бабам треплются, а Никитин — про умение пить? Ведь может и такое быть. «Сюрприз» я и сама пушу, надо . только Вадика вызвать. Он за рулём, я стрельну, Ленка выскочит с Рутой — и увезём их в дом Вахтанга. А эти пьяные козлы пусть отсыпаются. Вот только эту девчонку жалко… И ту другую, Лютфи. И брюнетку в бассейне. Оксанку мне почему-то было не жаль.
— Ты по-русски говоришь? — обратилась я К Сулеме.
— Да, бабушка, — пролепетала она.
— А ты откуда сама родом?
— Из Пархара.
— Где это?
Я, в общем-то, сильна, в географии, но дальнего зарубежья. Лучше всего знаю месторасположение мировых курортов. А вот ближнее зарубежье, частенько оказывается гораздо дальше, чем дальнее. Сравнить хотя бы Финляндию с Казахстаном.
— Таджикистан.
— И как ты тут оказалась?
— Отец продал.
— Что?! — Я не могла поверить услышанному: чтобы отец продал родную дочь, но с другой стороны. Восток — дело тонкое. Там свои обычаи и законы.
— Скучаешь по дому? — заботливо спросила я, чтобы расположить девушку к себе. Конечно, ей тяжело, такой молоденькой, в чужом городе, чужой стране, с незнакомыми людьми, да и картины каждый день видит не очень-то приятные…
Может, если бы она увидела меня в своём истинном облике, не стала бы делиться со мной своими проблемами. А тут она видела перед собой старушку, тем более, как она поняла, старушку религиозную, поэтому Сулема начала выплакивать мне свои беды.
Ей было очень одиноко без матери и сестёр, оставшихся дома. Она уже не первая из их семьи, кого привёз в Петербург дальний родственник Пайрав. За полтора года до неё увезли её старшую сестру, которую с тех пор она ни разу не видела. В Таджикистане идёт война, денег нет, семья большая. Когда Пайрав предложил отцу продать ещё одну дочь, он согласился, хотя и клялся, когда увозили старшую, что больше не продаст ни одну. Но семью надо кормить. Сулема это понимала. Её вместе с тремя другими девочками привезли сюда, продали нынешнему хозяину вместе с Лютфи. Хозяин передал её своему подчинённому — Борису Михайловичу. Теперь она его женщина. Дом, все хозяйство сейчас лежит на ней.
— Неужели ты одна на всех готовишь, стираешь, убираешь? — искренне поразилась я.
— Да, — кивнула Сулема — безропотная восточная женщина, с детства приученная к тяжёлой работе и бессловесности.
— А Лютфи? — решила выяснить я до конца всю обстановку.
— Лютфи ничья, — сообщила мне Сулема. — Она общая.
Интересное кино. Значит, все девчонки в той большой комнате — общие?
— Только когда хозяин с гостями приезжает, Лютфи посылают мне помогать.
Тогда одной в самом деле не справиться.
— А другие девочки не помогают?
— Нет, — покачала головой Сулема. — С хозяйством не помогают. Они гостей обслуживают.
— Сколько тебе лет? — поинтересовалась я, глядя на руки Сулемы: огрубевшие, красные.
— Шестнадцать, — произнесла она своим тихим голосом, Да, настоящий гарем у Гeннадия Павловича, с настоящими восточными женщинами, которые тянут на себе всю работу по дому. И, как говорил Вахтанг, поют и танцуют национальные песни и танцы. Оксанка хорошо устроилась — на всем готовом. Правда, обшей женщиной быть не очень-то приятно, но, с другой стороны, ей не впервой — в этом я не сомневалась. Одним мужиком больше, одним меньше.
Шлюха по призванию. А Рута и та брюнетка в бассейне… Вот не повезло девчонкам.