Как всегда, если речь заходит о природных феноменах. А «мы» – это кто?
– Мы – это те, кто пользуется этим… феноменом. Сразу я вам не сказал, но не всякий человек может попасть из одного мира в другой. Точнее, не всякий может это сделать самостоятельно. А у вас получилось.
– Все это замечательно, – сказала Маша. – Будем надеяться, что проход открыт. И мы вернемся домой. А вы?
– Что – я?
– Что вы будете делать, Мартин? Вас же ищут. Как вы в эту свою Москву вернетесь?
– Спасибо за заботу, – усмехнулся Мартин. – Я вот тоже еду и все думаю, что мне делать…
– А если серьезно? – спросил Никита.
– Если серьезно, – покосился на него Мартин, – то я собираюсь отправиться вместе с вами.
– О как! – вырвалось у Женьки.
– Другого выхода у меня нет. Как справедливо было замечено, меня ищут. При этом ищут давно. А свой запас фарта я, кажется, исчерпал. Надо отсидеться и новый накопить.
– Что ж, наверное, это правильно, – промолвила Маша. – Добро пожаловать, как говорится. Опять же и долг платежом красен.
– Спасибо, – сказал Мартин. – Очень вероятно, что я воспользуюсь вашим приглашением. Впрочем, об этом мы уже сегодня говорили.
«Фольксваген» вместе с оружием они бросили на обочине у совсем другого поворота, не доехав до нужного с полкилометра.
– Меньше шансов, что поймут, куда мы пошли, – объяснил Мартин. – А если со временем и поймут, то все равно не сообразят, куда мы делись потом.
Стемнело. На небо набежали плотные облака, скрывшие и звезды, и луну, поднялся холодный ветер, запахло дождем.
– Осень скоро, – вздохнула Маша и поежилась. – Как всегда, лето пролетело, и не заметили.
– Я думаю, – сказал Мартин, – что это лето вы запомните надолго.
– Да уж, – хмыкнул Женька. – Тут никаких сомнений быть не может.
Отыскать знакомую воронку на пригорке не составило труда, учитывая, что дорогу все знали, и была она здесь одна.
– Вам делать ничего не надо, – предупредил Мартин, выключил фонарик и присел на корточки перед камнем. – Просто будьте рядом и мысленно пожелайте всем нам удачи.
Вероятно, прошло не более минуты. Но им показалось, что гораздо больше, прежде чем из-под пальцев Мартина заструился, собираясь в облачко, зеленоватый свет, и где-то под ногами возникло далекое низкое гудение. Потом облако света заполнило воронку до краев, басовитый звук усилился, достиг максимума и стал затихать, а вместе с ним ушло вниз и пропало там, под руками Мартина, и загадочное свечение.
– Вот и все, – сообщил Мартин, поднялся и сделал кистями движение, будто стряхивал с рук невидимую воду. – Слава богу, получилось. Девяносто девять с половиной из ста.
– Хорошие шансы, – оценил Женька.
– И я так считаю. Ну что, пошли?
– Пошли, – сказала Маша. – Интересно, машина на месте? Сутки всего.
Машина оказалась на месте, в целости и сохранности, и вскоре они выехали на знакомое шоссе.
– Вы никому не хотите сообщить, что все в порядке и вы живы и здоровы? – спросил Мартин.
– Да особо и некому, – за всех ответил словоохотливый Женька. – С родителями мы все давно живем отдельно, и они о нас не настолько беспокоятся, чтобы каждый день звонить и житьем-бытьем интересоваться. Даже если и звонили сегодня – ничего страшного, перезвонят.
– А на работе что-нибудь соврем, – добавила Маша. – Не впервой.
До Москвы доехали без приключений, радуясь знакомым пейзажам за окнами, где на своих местах находились и автозаправочные станции, и придорожные, сияющие огнями кафе, и МКАД, и все прочие привычные атрибуты родного мира и города.
– Только я вас развозить не буду, – предупредила Маша. – Ладно? На метро доберетесь, не маленькие. Разве что Мартина… Где вас высадить, Мартин?
– Куда не жалко. Можно возле Белорусского вокзала. Или на Триумфальной. Совсем хорошо – на Пушкинской.
А там я уже пешком дойду, куда мне надо.
– Конспирация? – осведомился Женька.
– Привычка, – ответил Мартин. – Кстати, запишите мне, пожалуйста, номера своих телефонов и электронные адреса. Как мы и договаривались. Человек я предусмотрительный, мало ли что.
– Обязательно, – заверила его Маша. – Деньги-то у вас наши есть?
– Все есть, спасибо.
– Это вам спасибо. Хотя, с другой стороны, не подвернись вы под колеса, неизвестно, как бы все обернулось.
– Да, – согласился Мартин. – Вероятно, это судьба.
Возражать ему никто не стал.
Глава 6
Возвращение в Приказ
Денек выдался тот еще, но я все равно решил пройтись. И дело здесь не только в конспирации, как заметил бойкий парень Женя. И не в одной привычке, как ответил ему я. Люблю ходить по Москве пешком. Вот это, пожалуй, и будет единственной правдой. Особенно в пределах Садового и летом. Впрочем, и за его пределами, а также в другие времена года бывает неплохо. Не везде, но – бывает. Только не в ноябре. Ноябрь мутно на меня действует. И в этой, родной Москве, и во всех остальных.
Не торопясь, я шел по Тверскому бульвару вниз, к Никитским воротам, и думал о тех столичных улицах, площадях, набережных и бульварах, которые практически одинаковы в разных мирах. Взять Тверской. Ничем он не отличается от того Тверского, который остался в покинутой мной полтора часа назад другой Москве, столице Советского Союза.
Ну, почти ничем.
Например, наэтомбульваре памятник Сергею Есенину есть. А натом– нет. Оно и понятно. Этот памятник где-то в середине 90-х поставили, когда Союза уже несколько лет не существовало, а там… Там в это время самая кровь и лилась. Не до памятников. Хороший, кстати, памятник. Живой. Мне нравится, когда в скульптуре чувствуется движение. Скрытое, но движение. Я, конечно, не специалист и наверняка рассуждаю дилетантски, но, по-моему, в скульптуре это главное. Есть движение – удалось произведение. Нет его – не удалось. Примеры? Легко. Не будем брать всем известного Александра Сергеевича работы Опекушина (интересно, а кто Есенина изваял? Надо будет посмотреть в Интернете при случае…) – там с движением все в порядке. Возьмем чистый официоз. Памятник Юрию Долгорукому на Тверской площади и памятник Георгию Жукову возле Исторического музея. Два всадника. Два государственных деятеля. Князь и полководец. Но князь получился, а полководец не вышел. Почему? А черт его знает. От таланта художника, наверное, зависит. Или от моего вкуса. Допускаю, что немало найдется таких, кому статуя Жукова нравится больше памятника Долгорукому. Хм. С интересными извивами течет мысль человеческая. Особенно когда ее не контролируешь. Начал думать об идентичных местах в разной Москве, а пришел к размышлениям о городской скульптуре. Впрочем, ничего странного, все логично. Тверской бульвар с памятником Есенину и Тверской бульвар без оного – это разные бульвары. Хоть и похожи. То же и с Никитскими воротами, до которых я как раз дошел. Везде есть церковь Вознесения Господня, в которой, как известно, венчались Пушкин и Гончарова. Но не везде стоит ротонда «Пушкин и Натали», более напоминающая поставленный торчком тупоносый патрон от пистолета системы Макарова.
Ладно, бог с ней, со скульптурой. Главное, улицы всюду одни и те же… В том смысле, что пролегают в одних и тех же местах, хотя иногда и называются по-разному. Нет, соврал. Большая часть – да. Но, скажем, я сейчас уже направляюсь по Никитскому бульвару к Арбатским воротам, а затем мне нужно попасть в Скатертный переулок. Значит, если я не захочу срезать путь через дворы и всячески плутать, то выйду на Новый Арбат, а потом сверну направо, в Мерзляковский.