Темнота была хоть глаз выколи, и я скинул скорость до пешеходной. Площадка была забита фургонами и легковыми автомобилями с переполненными верхними багажниками. Крышка во многих случаях даже не предусматривалась, так что открытые дождю чемоданы, детские коляски и велосипеды блестели от воды. Я нашел свободное место, когда белый "фиат" с оклахомскими номерами чуть не протаранил меня, выезжая оттуда задним ходом. Я выключил мотор, и мы молча посидели вдвоем, пока дождь колотил по крыше. Саксони держала руки на коленях, я по-прежнему стискивал руль. Хотелось вырвать его с корнем и вручить ей.
- Перекусим, что ли, или как?
- Перекусим? С чего бы это? Мы едем всего час.
- Ах да, извини, дорогая - я не должен быть голоден, да? Мне не позволяется съесть что-нибудь без тебя? - Я говорил, как мальчишка, который только что открыл для себя сарказм, но еще не научился им пользоваться.
- Томас, умолкни. Выйди и купи фишбургер или еще что-нибудь. Делай что хочешь, мне все равно. Я не заслужила твоей злобы.
Мне ничего не оставалось, как выйти. Мы оба понимали, что я выставляю себя полным идиотом, но я уже не знал, как остановиться. На месте Саксони мне бы здорово надоел такой напарник.
- Хочешь чего-нибудь?.. Черт, я сейчас вернусь. Открыв дверь, я шагнул прямо в чудовищную лужу и сразу промочил кроссовку и носок. Я обернулся посмотреть, заметила ли она, но ее глаза были зажмурены, а руки лежали на коленях. Прицельно ступив в лужу другой, сухой ногой, я подождал, пока и в нее не просочится холод, а потом начал шлепать обеими ногами в этой своей, с позволения сказать, ванночке. Шлеп-шлеп!
- Что... ты... делаешь?
Шлеп-шлеп!
- Томас, прекрати. - Она рассмеялась. Смех звучал лучше, чем дождь. Я был спиной к ней и ощутил, как Саксони схватила меня сзади за футболку. Рассмеявшись еще громче, она сильно дернула.
- Будь так любезен влезть обратно. Что ты делаешь?
Я посмотрел на дождливое небо, но дождь хлестал так, что пришлось зажмуриться.
- Покаяние! Покаяние! Все, кого я встречал в моей долбаной жизни, спрашивали, каково это - быть сыном Стивена Эбби. И каждый мой ответ звучал все тупее и тупее.
Я прекратил шлепать ногами. И грустно, и глупо. Хотелось обернуться и взглянуть на Саксони, но я не мог.
- Извини, Сакс. Если бы мне было что тебе сказать, видит бог, я бы сказал.
Ветер швырнул мне прямо в лицо пригоршню дождя. Изумленно выпучив глаза, мимо прошло какое-то семейство.
- Мне все равно, Томас. - Порыв ветра снова заставил меня зажмуриться. Я не знал, правильно ли ее расслышал.
- Что?
- Я сказала, что мне нет дела до твоего отца. - Она ладонью коснулась моей спины, и теперь ее голос звучал сильнее, настойчивей и нежнее.
Я обернулся и обнял ее своими мокрыми руками. Потом поцеловал в теплую шею и почувствовал, как она целует мою.
- Обними меня крепче, старая губка. Все равно ты меня уже всю намочил. - Она прижалась плотнее и куснула меня за шею.
Мне не пришло в голову ничего лучше, чем процитировать строчку из "Горя Зеленого Пса" Франса: "Голос Соли тоже любил Красавицу Кранг, и когда был с ней, говорил только шепотом".
Глава 2
Мы планировали доехать за два дня, но то и дело непредвиденно задерживались - то попробовать пралине в придорожной закусочной, то осмотреть "Деревню Санта-Клауса" или "Город рептилий",- в общем, останавливались везде, где на нас находило подходящее настроение.
- Погоди минутку. Хочешь посмотреть... подержи-ка... место сражения на Грин-Ривер?
- Не знаю. То есть конечно. Это в какую войну?
- Какая разница? Пять миль отсюда. Сакс, какую книгу Франса ты любишь больше всех?
- Поровну "Звездный пруд" и "Страну смеха".
- "Звездный пруд"? Серьезно?
- Да, я думаю, там моя самая любимая сцена.
Та, где ночью девочка идет на берег и видит старика и белую птицу, как они долбят дырки в океане.
- А я даже не знаю, какая сцена у меня самая любимая. Впрочем, что-нибудь из "Страны смеха". Определенно. Но мне было бы трудно выбрать между смешной сценой и волшебной. Смешные мне сейчас во многом нравятся больше, но когда я был маленьким, эти битвы между Словами и Тишиной... Просто восторг.
- Томас, смотри куда едешь!
Иногда мы сворачивали с шоссе на стоянку и, забравшись на крышу машины, разглядывали дорогу. Слов нам тогда не требовалось; мы не ощущали ни малейшей потребности продолжать движение, куда-то стремиться.
В первую ночь мы остановились в одном городке к западу от Питсбурга. Хозяева мотеля разводили легавых, черных с рыжим, и после ужина мы вынесли нескольких щенков на лужайку перед домом, дали им немножко покусать нас.
- Томас!
- А? Эй, хватай его, пока не удрал!
- Послушай, Томас, это серьезно.
- Ладно, слушаю.
- Ты знаешь, это первый раз, когда я ночую в мотеле с кем-то.
- Правда?
- Угу. А еще знаешь? Мне очень хорошо. - Она вручила мне щенка и встала. - Когда я была помоложе и все время думала о своих ожогах, мне казалось, что ни один мужчина не захочет поехать со мной в мотель - так я выгляжу.
На следующее утро, когда мы собрались уезжать, женщина за стойкой дала нам в дорогу красиво упакованные завтраки, с пивом и плитками "Милки-уэй". Шепнув что-то Саксони, она вернулась за стойку.
- Что она сказала?
- Что ты слишком тощий и что тебе нужно давать "Милки-уэй".
- Нужно.
- Фигушки.
Вся поездка продолжалась в таком духе - одна приятная вещь сменялась другой,- так что когда мы добрались до Сент-Луиса и увидели арку Сааринена, нам даже стало жалко, что мы уже заехали так далеко. Посреди дня мы остановились в Пасифике, штат Миссури, и побродили по парку аттракционов, который назывался "Шесть флагов". Вечером мы вернулись в свой номер с кондиционером и занимались любовью. Саксони снова и снова повторяла мое имя. Такого со мной не было ни разу. Мне было так хорошо! Я заглянул во все темные углы своей жизни и размышлял, какой из них таит в себе неприятный сюрприз... Ответа не было. Но я и не ожидал его.
Глава 3
Я подрулил к бензоколонке "Саноко"* ["Саноко" - нефтяная компания (Sun Oil Company). - Прим. переводчика.], и из гаража вышла хорошенькая белокурая девушка в ярко-красной бейсболке с надписью "Сент-Луис кардинале".
- Заправьте, пожалуйста. Кстати, как далеко отсюда до Галена?
Она нагнулась, опершись руками о колени. Я заметил, что ногти у нее коротко подстрижены, и два из них совершенно почернели. Словно на них упало что-то тяжелое, и кровь выступила под кожу, да так там и осталась.
- Гален? О, мили четыре. Езжайте прямо по этой дороге до перекрестка, там направо, и через несколько минут будете на месте.
Она вставила в бак заправочный пистолет, а я взглянул на Саксони. Та улыбалась, но очевидно нервничала, как и я.
- Ну... - Я взмахнул рукой.
- Ну... - Она согласно наклонила голову.
- Ну, детка, мы почти приехали.
- Да.
- В ту самую Страну смеха...
- В страну Маршалла Франса.
Дорога то полого опускалась вниз, то поднималась, что не могло не радовать после прямой монотонности автомагистрали. Мы миновали железнодорожный вагон-ресторан (как настоящий), потом лесной склад, откуда свежо пахнуло срубленным лесом, потом ветеринарную клинику, откуда слышался отчаянный лай больных перепуганных собак. На перекрестке висел изрешеченный пулями и дробью знак "стоп", рыжий от ржавчины. Рядом стоял мальчишка с поднятой рукой. Он казался довольно безобидным, хотя, признаюсь, у меня в памяти всплыла пара сцен из "Обыкновенного убийства".
- В Гален.
Мы сказали, что нам по пути и чтобы он садился.