В таких местах останавливаются коммивояжеры, вынужденные экономить командировочные, а постоянно живут одинокие люди, которым не по карману что-либо лучшее. Единственный лифт представляет собой клетку из железных прутьев, кое-как заляпанную золотой краской. Пол вестибюля кафельный, по углам - латунные плевательницы. Конторка портье, две чахлые пальмы в бочках и восемь кожаных кресел. Одинокие, ничейные старики, у которых, кажется, даже и прошлого никогда не было, сидят в этих креслах, живут в номерах наверху. В этих номерах их и находят время от времени качающимися на люстре, в петле из собственного галстука. Хог не собирался заходить в "Манчестер", просто по тротуару неслась стайка детей, и ему пришлось попятиться, чтобы не быть сбитым с ног. Видимо какая-то игра, до ушей донесся конец пронзительна выкрикиваемой считалки: "...летела мина из Берлина, по-немецки говорила, пендель в жопу, в глаз кулак, кто последний, тот дурак". - Вы кого-нибудь ищете, сэр? Или желаете снять комнату? Хог удивленно повернулся. Комната? Больше всего ему хотелось оказаться в собственной, такой уютной квартире, но в данный момент комната, любая комната, лишь бы в ней можно было запереться, отгородиться дверью от внешнего мира, тоже казалась чуть ли не пределом мечтаний. - Да, мне нужна комната. Развернув регистрационную книгу, портье пододвинул ее к Хогу. - С ванной или без? С ванной - пять пятьдесят, без - три с полтиной. - С ванной. Портье смотрел, как Хог расписывается в книге и отсчитывает деньги, но потянулся за ключом, только получив пять долларов пятьдесят центов. - Рады иметь вас своим гостем. Билл! Проводи мистера Хога в четыреста двенадцатый. Единственный рассыльный, скучающий в вестибюле, сводил Хога в ту самую золоченую клетку и искоса окинул взглядом с головы до ног, не упустив из внимания дорогой плащ и полное отсутствие вещей. В номере он чуть-чуть приоткрыл окно, включил в ванной свет и в ожидании замер у двери. - Может, ищете кого-нибудь, - поинтересовался он. - Помощь нужна? Хог сунул ему чаевые. - Уматывай, - неожиданно грубо сказал он. Похабная улыбка исчезла с лица рассыльного. - Как знаете, - дожал он плечами. В комнате находилась двуспальная кровать, комод с зеркалом, стул и кресло. Над кроватью висела окантованная гравюра, изображавшая, если верить надписи, "Колизей в лунном свете". Но дверь запиралась не только на замок, но и на засов, а окно выходило не на улицу, а в узкий проулок. Хог опустился в кресло. Продавленное сиденье сейчас его не волновало. Он снял перчатки и посмотрел на свои ногти. Абсолютно чистые. А может, все это просто галлюцинация? Может, он и не ходил к доктору Потбери? Если у человека однажды была потеря памяти, она в любой момент может повториться, да и галлюцинации - тоже. Верно, но не могло же все это ему просто примерещиться, слишком уж яркие воспоминания. Или могло? Он начал перебирать события в памяти. Сегодня среда, у него был выходной, как и всегда по средам. Вчера он вернулся с работы обычным путем и в обычное время. Он начал одеваться к ужину - несколько рассеянно, так как одновременно решал, куда пойти. Попробовать этот новый итальянский ресторанчик, который так расхваливает чета Робертсонов? А может, надежнее будет положиться на неизменно аппетитный гуляш, приготовленный шеф-поваром "Будапешта"? Решение остановиться на последнем, более безопасном варианте было уже почти принято, когда зазвонил телефон. Хог чуть не прозевал этот звонок из-за воды, шумевшей в раковине. Услышав что-то вроде звонка, он закрыл кран. Ну так и есть - телефон. Звонила миссис Поумрой Джеймсон, одна из тех немногих, в гости к кому он любил ходить, очаровательная женщина, а заодно и обладательница повара, который умеет готовить прозрачные супы, не напоминающие по вкусу воду, оставшуюся после мытья посуды.
И соусы. Так что проблема решалась сама собой. - Меня неожиданно подвели в самый последний момент, и мне просто необходим еще один мужчина за столом. Вы свободны? И вы согласитесь мне помочь? Согласны? Мистер Хог, вы просто душка. Хог очень обрадовался, нимало не обижаясь, что его позвали в последнюю секунду вместо кого-то другого, нельзя же в конце концов ожидать, что тебя будут приглашать на каждый маленький ужин. Он был в восторге от возможности оказать услугу Эдит Поумрой. Она подавала к рыбе незамысловатое, но вполне пристойное белое вино и никогда не опускалась до распространенного сейчас вульгарного обычая подавать шампанское когда попало. Прекрасная хозяйка, и Хогу льстило, что она так легко обратилась за помощью именно к нему. Значит, она чувствовала, что даже не запланированный заранее, он хорошо впишется в компанию гостей. Вот с такими мыслями в голове, вспоминал Хог, он и одевался. Наверное, за всеми этими волнениями, да еще с телефонным звонком, прервавшим привычные процедуры, он и забыл почистить ногти. Да, так оно, скорее всего, и произошло. Уж конечно ему негде было испачкать ногти - да еще таким жутким образом - по пути к Поумроям, к тому же он был в перчатках. И кто бы там увидел эти ногти, он бы и сам ничего не заметил, если бы не золовка миссис Поумрой - женщина, которой Хог всегда старался по возможности избегать. С не допускающей сомнения уверенностью, считающейся почему-то современной, она провозгласила, что род занятий человека оставляет на нем безошибочные следы. - Возьмите, например, моего мужа - ну кем он может быть, как не адвокатом? Иди вы, доктор Фитгс - всегда словно у постели больного. - Надеюсь, не тогда, когда я на званом ужине? - Но полностью от этого вам никогда не избавиться. - Пока что вы ничего нам не доказали. Вы же знаете, кто мы такие. После чего эта до крайности неприятная женщина окинула взглядом сидящих за столом и уставилась в конце концов на Хога. - Пусть меня проверит мистер Хог. Я не знаю, чем он занимается. Никто не знает. - Ну что ты придумываешь, Юлия. Увидев, что уговоры бесполезны, миссис Поумрой повернулась к своему соседу слева. - В этом году Юлия занялась психологией, - улыбнулась она. Левый ее сосед, Садкинс, или Снаггинс, или нет, Стаббинс, так вот, этот Стаббинс спросил: - А каков род занятий мистера Хога? - Это - маленькая тайна. Он никогда не разговаривает в обществе о работе. - Да нет, - вмешался Хог. - Я просто не считаю... - Только не говорите, - остановила его эта женщина. - Я сейчас определю сама. Какое-то из профессиональных занятий. Я так и вижу вас с портфелем. Он и не собирался ей ничего говорить. Некоторые предметы годятся для обсуждения за столом, некоторые - нет. Но она продолжала: - Возможно, вы занимаетесь финансами. А может, торгуете картинами или книгами. Похожи вы и на писателя. Покажите мне ваши руки. Несколько обескураженный такой просьбой, Хог положил, однако, руки на стол без малейших опасений. Женщина прямо бросилась на него. - Ну вот, все ясно. Вы химик. Все повернули головы. И все увидели темные каемки под его ногтями. Наступившую на мгновение тишину нарушил ее муж. - Что за ерунда, Юлия. Ногти можно испачкать десятками различных способов. Возможно, Хог балуется фотографией или гравирует по металлу. Твоя догадка не пройдет без доказательств ни в одном суде. - Вот полюбуйтесь, как рассуждают адвокаты! А я уверена, что не ошибаюсь. Ведь правда, мистер Хог? Все это время он неотрывно смотрел на свои ногти. Появиться на званом ужине с грязными ногтями - уже одного этого было достаточно для расстройства, даже если бы он понимал, как такое могло случиться. Но Хог не имел ни малейшего представления, где он мог испачкать ногти.