Следовательно, если между малефиком и растением протянется хотя бы тонюсенькая ниточка взаимопонимания - это будет подлинным чудом. Сэм Салазар печально кивнул.
- Я тоже понимал это, но все же надеялся, что сумею добиться слияния.
- Для этого тебе необходимо стать деревом. А уж дерево никогда не станет человеком.
- И я так рассуждал, - сказал Сэм Салазар. - Однажды я отправился в лес и выбрал высокое хвойное дерево. Зарывшись ступнями в почву, я стоял под ним безмолвный и нагой. Миновали рассвет, день, закат, ночь. Разум мой был закрыт для человеческих мыслей, глаза и уши - для окружающего мира. Питался я лишь солнечными лучами и дождевой водой, заставляя туловище свое пускать ветви, а ноги - корни. Тридцать часов простоял я так, а спустя два дня - еще тридцать часов. Я создал дерево, насколько возможно создать дерево из плоти и крови.
У Гейна Гусса булькнуло в горле - этот звук означал веселье.
- Ну и как, удалось тебе вызвать симпатию?
- Увы, - вздохнул Сэм Салазар. - Некоторые ощущения я смутно уловил животворность солнечного света, покой тьмы, прохладу дождя. Но зрение и слух не восприняли ничего. Однако я не жалею о потерянном времени. Это полезный опыт.
- Да, занятная попытка, хоть и заведомо напрасная. Идею не назовешь оригинальной, но эмпиризм, как говорили в старину, твоего метода налицо, и это не может не раздражать Айзека Командора, нетерпимого к предрассудкам наших предков. Подозреваю, он долго разглагольствовал перед тобой о вреде легкомыслия, метафизики и инспирационализма.
- Верно, - подтвердил Сэм Салазар. - Так и было.
- Тебе следует хорошенько усвоить одну истину: самое простое и очевидное Айзек Командор ухитряется усложнить и затуманить до невозможности. С другой стороны, нельзя считать образцом для подражания и лорда Фэйда, который мнит о себе, будто он просвещенный, свободный от предрассудков человек, однако всегда вооружен древним пистолетом, разъезжает на хрупкой машине и в защите Башни Фэйд полагается на Адову Пасть.
- Быть может, он неосознанно тоскует по старым волшебным временам, задумчиво произнес Сэм Салазар.
- Быть может, - согласился Гейн Гусс. - Видимо, ты тоже тоскуешь по ним? Помедлив, Сэм Салазар ответил:
- Минувшая эпоха окружена аурой романтики, первобытной пышности... Хотя, конечно, мистицизм - плохая замена ортодоксальной логике, - поспешно добавил он.
- Разумеется, - кивнул Гейн Гусс. - Ну все, ступай. Мне надо подумать о завтрашней битве.
Сэм Салазар ушел, а Гейн Гусс, ворча и покряхтывая, поднялся на ноги, подошел к пологу, раздвинул его и окинул взглядом лагерь. К этому времени все кругом затихло, от костров остались дотлевающие угли, воины спали в своих ямах. На востоке и западе чернел лес, в прогалинах на опушке мерцали тусклые огоньки - там Первый Народ собирал во мху споровые коробочки.
Гейн Гусс почувствовал чье-то приближение. Повернув голову, он увидел малефика Энтерлина, который всегда кутался в мантию с капюшоном, говорил только шепотом и маскировал свою естественную походку жесткой птичьей поступью. Несоблюдение всех этих предосторожностей делало малефика уязвимым для козней недругов. Известно, что люди, страдающие близорукостью, болями в суставах, забывчивостью, меланхолией, головокружением, наиболее подвержены малефициуму. Следовательно, малефику необходимо сохранять вид абсолютного здоровья, даже идя вслепую на сведенных судорогой ногах.
Гейн Гусс подозвал Энтерлина и поднял полог, пропуская его в шатер. Затем он подошел к шкафу, достал бутылку и наполнил ликером две каменные чашки.
- От чистого сердца, без всякой задней мысли.
- Хорошо, - прошептал Энтерлин, выбирая дальнюю чашку. - Что ни говори, малефику полезно иногда отдохнуть под маской обычного человека.
Повернувшись к Гейну Гуссу спиной, он склонил голову в капюшоне, изучая содержимое чашки сквозь вуаль, затем выпил. - Бодрит, - заключил он. - Это хорошо - завтра у нас будет нелегкий день. Гусс булькнул горлом.
- Завтра демоны Айзека Командора померятся силами с демонами Андерсона Граймса. Нам же Командор отводит роль своих помощников.
Казалось, черная вуаль скрывает насмешку на лице Энтерлина.
- Командор не упустит такой возможности. Его целеустремленность впечатляет меня, его мана питается успехом. Он человек огня, ты - человек льда.
- Бывает, огонь растапливает лед.
- Бывает, лед гасит огонь. Гейн Гусс пожал плечами.
- Неважно. Я устал. Все мы во власти у старости. Только что молодой ученик дал мне возможность взглянуть на себя со стороны. - Гейн Гусс осушил и поставил на стол каменную чашечку.
- И ты - могущественный маг, верховный малефик Фэйдов - испытал при этом гордость, не правда ли?
- Нет. Я увидел себя на вершине ремесла, выше которой подняться уже невозможно. Только Сэм Салазар, ученик, намерен искать более универсальные знания. Он пришел ко мне за советом, а я не нашелся что сказать.
- Странные речи, странные речи! - прошептал Энтерлин, направляясь к выходу. - Я ухожу, хочу прогуляться по низине. Может быть, я увижу будущее.
- Будущее многовариантно.
Шаркая, Энтерлин растворился во тьме. Гейн Гусс, покряхтывая и постанывая, добрался до кушетки и тотчас провалился в сон.
2
Миновала ночь. Затянутое розово-зеленой мерцающей пеленой, солнце поднималось над горизонтом, обрисовывая силуэт нового перелеска.
Воины и малефики деловито и быстро снимались с лагеря. Лорд Фэйд запрыгнул на машину, и она осела под его весом. Он нажал кнопку, и машина тяжело, как топляк по реке, двинулась вперед.
В миле от перелеска он остановился и послал ординарца к кибиткам малефиков. Гейн Гусс неуклюже зашагал вперед, следом - Командор, Адам Макадам и Энтерлин.
- Пошли кого-нибудь потолковать с Первым Народом, - обратился лорд Фэйд к верховному малефику. - Пусть они узнают, что мы хотим пройти, не причинив им зла, но любое проявление враждебности с их стороны повлечет за собой суровую кару.
- Я сам пойду к ним. - Гейн Гусс повернулся к Командору. - Если не возражаешь, я прихвачу твоего юного нахала. Уверен, от него будет польза.
- Если он угодит в крапивник и тем самым обнаружит его, то от него хоть раз в жизни будет польза, - проворчал Командор, жестом подзывая Сэма Салазара. Ученик неохотно приблизился. - Ты пойдешь перед верховным малефиком и будешь стараться, чтобы он не попал в западню. Возьми слегу, не то провалишься в трясину.
Понурясь, Сэм Салазар одолжил у пехотинца пику и зашагал вперед вдоль гряды невысоких холмов, которая тянулась между Северной и Южной Чащобами. Холмы были покрыты мхом; кое-где виднелись скальные обнажения; там и сям росли лаврово-ягодные деревья, кусты имбирного чая и островки смоляного вереска, роз-травы.
В полумиле от перелеска Гейн Гусс остановился.
- Будь осторожен, отсюда начинаются ловушки. Бугры обходи стороной: в них часто скрываются косы. Не ступай на голубой мох - он мертв или болен оттого, что под ним яма или крапива.
- Почему бы вам не обнаружить все ловушки с помощью ясновидения? мрачно осведомился Сэм Салазар. - Случай весьма подходящий.
- Разумный вопрос, - спокойно откликнулся Гейн Гусс. - Однако намотай на ус: рискуя собственной выгодой или жизнью, малефик не должен полагаться на чувства - они могут подвести. Если бы я внял твоему совету, мне бы везде виделись ловушки - поди разбери, которые из них настоящие, а которые мерещатся от страха. В такой ситуации твоя пика куда надежнее моего ясновидения.
Кивнув, Сэм Салазар пошел дальше. Гейн Гусс затопал следом.