Этот факт означал одно — Поль должен умереть. Для постройки звездного флота были необходимы послушные рабочие и верные долгу урожденные Адель. Этот флот должен быть способен заменить альбенаретцев. Нельзя позволить Полю возглавить революцию — сейчас она была бы преждевременной.
«Но не так-то просто убить старого знакомого, — подумал Джайлс. — Но, как бы тебе не нравилось это дело, его придется выполнить.»
Наконец установили экраны. Одна перегородка разделила кабину на две большие комнаты, а другая отгородила «туалет». Джайлс поднялся.
— Мара и Дай, — сказал он. — Идите сюда. Вашей обязанностью будет сбор ягод.
— Я никогда не занималась этим, — постаралась отговориться Дай. В ее голосе чувствовался обычный для рабочих страх ответственности.
— Вряд ли это очень трудно, — мягко сказал Джайлс. — Смотрите. Видите конец стебля этой ягоды? Осторожно сломайте его, но не тащите… Соберите по дюжине штук каждая. — Он повернулся к чернорабочему:
— Хэм, ты сегодня в норме?
Хэм вскочил на ноги возле койки и ухмыльнулся.
— Я был сильнее всех в бараках, сэр, — его огромные кулаки сжались при воспоминании об этом. — Покажите, что нужно сделать, Ваша Честь.
— Нет, бить пока никого не надо, по крайней мере, сейчас. Я нашел кое-что, требующее человека с сильными мускулами.
— Значит, меня!
— Значит, тебя. Это — пресс для фруктов. — Джайлс указал на тяжелый металлический аппарат, стоящий на столе. Вверху у него было круглое отверстие, а в центре выступал длинный рычаг, под которым помещался пластмассовый контейнер.
— Поднимешь рычаг и засыпешь ягоды. Потом опускаешь рычаг. Отсюда течет сок, а когда поднимаешь рычаг снова, сюда упадут две половинки. Потом повторишь процесс.
— Мне это ничего не стоит.
Это и в самом деле не требовало больших усилий, тем более от Хэма, и тот с головой ушел в работу.
— Контейнеры полны, сэр, — доложил он чуть позже.
— Отлично. Ну, кто первым хочет попробовать это?
По правде говоря, Джайлс готов был согласиться, что эти золотисто-зеленые куски массы выглядят отталкивающе. Рабочие отпрянули. Джайлс усмехнулся, зачерпнул чашкой мякоти, вынул пальцами кусок, так как на шлюпке не было ничего похожего на ложки. Мякоть была мягкая и сильно пахла древесиной. Он положил кусок в рот и энергично задвигал челюстями. К счастью, это было безвкусно, хотя и неприемлемо для сознания. Сок оказался гораздо вкуснее. Он напоминал чуть подслащенную воду. Дай осторожно взяла кусок мякоти и тут же выплюнула его.
— Фу! Какой ужас!
— Ну, не так уж он и плох. Придется привыкать. Есть еще голодные?
Желающим оказался лишь Хэм. Он жевал и пил безо всякого выражения на лице, прикончив целую чашку. Вероятно вкус, или точнее, его отсутствие не произвело на него никакого впечатления.
— Жратва вполне сносная, — сказал он наконец.
— Один доволен-и то хорошо, -сказал Джайлс. -Я не хочу никого принуждать, но здесь имеется только такая еда. Думаю, часов через десять вы все начнете ее есть. Мы не должны голодать.
Для пущей убедительности он наполнил еще одну чашку и невозмутимо съел ее содержимое. Чаще легче вести, чем следовать. Он хотел вымыть руки, но это ему не удалось, поскольку единственная вода содержалась в соке. К нему подошла Мара.
— Капитан сказал вам, сколько нам лететь, сэр?
Он ожидал этого вопроса. Мара заслуживала ответ.
— Путь будет длинен, — сказал он. — В этом я уверен. Как только капитан сообщит мне точную цифру, я скажу тебе.
— Он не сказал, почему они оставили на корабле своего сородича?
Этого вопроса Джайлс тоже ждал, и придумал нечто вроде ответа. Рабочие запаникуют, если узнают, что машины не вполне исправны.
— Чтобы понять альбенаретцев, нужно знать их философию… религию, или как там они еще это называют. Для них само пребывание в космосе — благословение. Они достигают того, что мы называем «святость», пробыв в пространстве много лет. Но самая высокая честь для них — умереть в космосе, после того, как в нем прошла жизнь. Так что тому, кто остался на звездолете, по их меркам, здорово повезло. Он имел шанс лететь с нами, но остался. С этой точки зрения все происшедшее для него — просто счастье.
Она нахмурилась.
— Это звучит безумно, не правда ли? Летать в космосе ради космоса. Не так-то приятно умереть здесь.
— Вероятно, альбенаретцы думают иначе, — он попытался перевести разговор на другую тему. — Вы собрали достаточно ягод?
— Даже больше. Никто не хочет их есть, но мы наполнили обе корзины, и амбал жрет их с удовольствием.
— Амбал? — Джайлс никогда не слышал раньше этого слова. Она настороженно посмотрела на него, а потом рассмеялась.
— Амбал… это кличка для чернорабочего. Я так зову Хэма, но вы не должны этого делать.
— Почему?
— Ну… в общем, это означает, что этого человека мама в детстве уронила, так что у него с головой не все в порядке. Для вас… это просто слово, но если вы его так назовете, он поймет это буквально.
Он удивленно посмотрел на нее.
— А ты умеешь складно говорить, — сказал он.
На секунду он уловил в ее взгляде вспышку гнева, но она исчезла, прежде чем он успел убедиться в этом.
— Для рабочего, конечно, — сказал он. — Ведь ты не получила хорошего образования.
— Вы и в самом деле так думаете? Вы мне делаете комплимент,
— Комплимент? — смущенно сказал он. Он мог бы делать его женщине Адель, но не этой девчонке. — Я просто констатировал факт, впрочем, возможно, он для тебя и лестный.
— О, да!
В ее голосе послышалась нотка превосходства, но тут же сменилась грустью, и девушка перевела взгляд на пол корабля.
— Как и прочие, я просто рада тому, что выжила. Когда я перестаю думать о том, сколько человек там, на Земле, отдали бы все на свете, чтобы оказаться, как я, в космосе, пусть и на борту шлюпки…
Он был поражен.
— Ты хочешь сказать, что есть рабочие, которым нравится летать в космосе?
Она взглянула на него: на секунду показалось, что сейчас она рассмеется над ним — непростительное нарушение обычая, дисциплины.
— Нет, конечно, — сказала она, — я говорю о том, что хорошо убраться в один из Колониальных Миров — хорошо убраться с Земли.
— Убраться с Земли? — девушка была набита страшными мыслями. — Расстаться с безопасной жизнью на Матери Планет, с увеселительными парками, развлекательными центрами, и стремиться к многочасовой работе в трудных условиях, к жизни на пайке? Зачем им это?
— А зачем это урожденным Адель? — сказала она. — Но многие поступают именно так.
— Но это другое дело, — он нахмурился. Как объяснить этой простой девушке, с ее ограниченностью, что значит подчиниться самодисциплине и простым желаниям, которые воспитывались в Адель с тех пор, как они начинали ходить? Забавно, ведь он помнил, как одинок он был в четыре года, когда его разлучили с семьей и послали в школу летчиков, где он начал свое образование, чтобы к совершеннолетию быть готовым встать во главе расы. Как давно это было! Он плакал — как ни стыдно было это вспоминать — первой ночью, молча, в подушку. Хотя многие из его сверстников тоже плакали в первую ночь. Но один плакал вслух… Этот мальчик плакал и во вторую ночь, правда, уже тише, но все равно его через неделю забрали из школы. Куда — никто из них не знает, ибо учителя никогда не говорили об этом.
— Это другое дело, — повторил он. — Мы отвечаем за это, и тебе это известно. Адель уходит за границу не потому, что предпочитает ее Земле, просто так ему предписывает долг.
— Вы уверены в этом? Неужели вы никогда не делали то, что просто хочется?
Он рассмеялся.
— Ну, Мара, что за Адель станет отвечать на такой вопрос?
— Человек.
Джайлс был ошеломлен, хотя ответ девушки и развеселил его.
— Ваша Честь, — обратился кто-то к нему на ухо.
Он обернулся и увидел подошедшего Френко.
— Что тебе, Френко?
— Вас хочет видеть капитан. Он сам сказал мне это на нашем языке и попросил позвать вас.
Когда Джайлс зашел за перегородку, он увидел капитана. Пальцы рук ее покоились на книге.
— Вы хотели меня видеть? — спросил Джайлс. Он говорил по-альбенаретски.
— Мунганф определил неисправность.
— Я не сомневался в его компетентности.
Инженер сложил два пальца, что означало примерно «вы мне льстите». Потом он указал на машинное отделение:
— Энергостанция исправна, двигатель тоже в порядке. Неисправность в излучателе, он расположен снаружи. Его нужно отремонтировать.
— Это возможно?
— Это не трудно. Здесь есть скафандр, и я обладаю всеми инструментами и знаниями, необходимыми для ремонта.
— Приятно слышать.
— Мне это еще приятнее. Это была бы для меня величайшая награда.
Инженер вытянул из ящика пластиковый скафандр. Ткань хрустнула, когда он продемонстрировал его Джайлсу.
— Посмотрите сюда, на швы. Они потеряли эластичность от времени — на них трещины. Под давлением воздуха они разойдутся, и человек, который наденет его, погибнет в космосе. И этим человеком буду я!
Прежде чем Джайлс сумел что-либо сказать, инженер затрясся от смеха.
Джайлс подождал, пока смех не стих, и произнес:
— Итак, Мунганф приближается к Вратам Рая. Что ж, остается только ему позавидовать.
— Пока еще нет, — сказал инженер. Он повернулся к капитану. — Она была моим капитаном многие годы, и я был бы одинок, если бы отправился без нее. Но так как неудача со скафандром — результат взрыва, разрушившего корабль, я снимаю с себя всякую ответственность и могу лишь надеяться.
— Я позвала вас сюда не только ради Мунганфа, — произнесла капитан. — Мне нужна ваша помощь. Лично ваша. Я не доверяю вашим рабам.
— Это не рабы, — медленно и четко произнес Джайлс. — Они не мои и не чьи-либо еще.
— Они живут только для того, чтобы работать, размножаться и умирать. Не знаю, как еще можно их назвать. Лучше я покажу вам, что нужно сделать.
Она подвела его к внутренней двери воздушного шлюза. Слева от него мягкое покрытие двери было содрано, и под ним виднелась панель. Капитан потянула ее на себя, та отошла, открыв пульт, снабженный экраном и двумя углублениями под ним, размером с кулак.
— Суньте ваши руки в отверстие, — приказала капитан.
Джайлс подчинился. Внутри ниши обнаружились стержни, вращающиеся у основания и имевшие вырезы, соответствующие трехпалым рукам альбенаретцев. В каждом вырезе обнаружились кнопки, двигающиеся под нажатием пальцев. Стоило Джайлсу коснуться их, как загорелся экран и на нем появилась секция корпуса, а также два манипулятора с тремя металлическими пальцами каждый. Когда он двинул стержни и надавил на кнопки, манипуляторы зашевелились соответственно его движениям, а пальцы на них сжались.
— Я должна осуществлять общее управление, — сказала капитан. — И, пока инженер будет работать, со своего места я смогу перемещать аккумулятор и прибор, к которому присоединены наши манипуляторы. Но управлять ими придется вам — если потребуется, перенесете инженера внутрь, если с ним что-нибудь случится и он не сможет вернуться самостоятельно.
— Мне нужно потренироваться, — сказал Джайлс. — Я не умею обращаться с ними, а тем более они не приспособлены для моих рук.
— У вас еще будет время, — сказала она. — Сперва нужно приготовиться. Мне потребуется кормовая секция корпуса со вторым экраном. Там будет все необходимое оборудование. Держите своих людей подальше от кормы во время работы.
— Я позабочусь об этом, — сказал Джайлс.
Он вышел из носовой части и направился на корму, где рабочие установили последний экран. Здесь размещался конвертор, пресс и большое количество ИБ. Кроме того, здесь стояли койки Френко и Дай. Это место было молчаливо отведено им, так как большей уединенности найти было невозможно. Уединенность, конечно, была не больше, чем иллюзия — перегородка пропускала любой звук, и даже шепот был бы слышен всякому, кто захотел бы их подслушать.
Парочка была одна, когда Джайлс вошел в кормовое отделение. Они сидели на своих койках лицом друг к другу, взявшись за руки, и перешептывались между собой.
— Френко… Дай… -сказал Джайлс. -Извините, но вам необходимо ненадолго выйти. Инженеру необходимо выйти в космос, чтобы выполнить какую-то работу, так что комната на время станет вспомогательной. Как только все закончится, вы вернетесь. Пока один из вас займет мою койку, а другой — запасную.
— Ваша Честь, — сказал Френко, — а сколько это продлится?
— Не больше, чем потребуется, — ответил Джайлс. — Вообще-то это дело нескольких часов. А что? У вас что-то случилось?
— Да, это Дай, — сказал Френко. — Ей вечно снятся кошмары, даже здесь, со мной. Она борется со сном и не может справиться с этим. А так она совсем не может отдохнуть.
— Сочувствую, но помочь не могу. Если бы это была земная шлюпка, здесь могли бы быть лекарства, но увы. Я постараюсь вернуть вас сюда как можно скорее.
Огорченные Френко и Дай двинулись к выходу.
— И скажите всем остальным, — повысил голос Джайлс, так что «все остальные» и сами могли это слышать, — что я запрещаю заглядывать сюда до тех пор, пока я не разрешу. Альбенаретцы требуют уединения, и я обещал им это. Пусть все остаются на местах. Это приказ.
— Есть, сэр, — хором ответили Френко и Дай.
Едва они вышли, на корме появилась капитан и остановилась на пороге, осматривая помещение.
— Здесь ничего не повреждено, — сказала она по-альбенаретски. — Это хорошо. Я подготовлю комнату. Вы можете идти. Можете войти, когда я вас позову.
Несмотря на то, что Джайлс понимал капитана, ее тон вызвал у него раздражение.
— Если вы меня позовете, — сказал он ледяным тоном на прекрасном альбенаретском, — то мое чувство долга заставит меня откликнуться на ваш зов.
Темные глаза капитана встретились с его взглядом. Он не мог прочитать в них никакого выражения. Удивлена ли капитан, безразлична или рассержена — этого понять он был не в силах.
— Я позову вас только в случае крайней необходимости, — сказала она. — Идите.
Джайлс вышел и вернулся к люку, где было его рабочее место. Он вложил руки в отверстие, взялся за стержни и стал упражняться.
Сперва ему приходилось нелегко. Манипуляторы альбенаретцев, так же, как и их руки, имели всего по три пальца, сходящихся под углом 120 градусов. Их нельзя было расположить друг против друга, как это можно сделать с человеческими, и неуклюжесть руки манипулятора ослабляла захват.
Наконец ему удалось приспособить свои руки к управлению этой клешней, и работа облегчилась. Он продолжал практиковаться, когда за спиной произошло какое-то движение. Обернувшись, он увидел Байсет, ожидавшую, когда он обратит на нее внимание. Он прекратил занятие.
— Ты хотела меня видеть? — спросил он.
— Пожалуйста, сэр, продолжайте, — сказала она. Поколебавшись, она перешла на другой язык. — Вы понимаете эсперанто?
Пока она говорила, он вернулся к своим упражнениям, но, пораженный сменой языка, не сумел сделать захват, который он уже хорошо освоил. Джайлс обратился к ней на том же языке:
— Откуда ты его знаешь? — спросил он, понизив голос. — Это старый международный язык, я сам заинтересовался им около пяти лет назад. Откуда его может знать рабочий?
— Сэр, — сказала она, — пожалуйста, продолжайте работать. Тогда остальные будут думать, что то, что они не понимают — просто шум механизма.
Он вернулся к манипуляторам.
— Я спрашиваю тебя, — сказал он на эсперанто, — откуда ты можешь знать этот язык, и, вообще, любой язык, кроме Базисного? Древние земные языки изучаются только в Академии, разве что ты родилась там, где на нем когда-то говорили. Но на Земле нигде не говорили на эсперанто.
— Я — особый случай, — сказала она.
Он снова взглянул на нее. Ее лицо было от него всего лишь в нескольких дюймах. В нем не было признаков принадлежности к высшему сословию, как у Мары. Впрочем, она была вовсе не дурна собой.
— Да, — сказала она, как будто высказывая его мысли вслух. — Я не обычная женщина. Я выросла в хорошей семье. Но об этом в другой раз. Я должна предупредить вас, что на борту находится член «Черного Четверга».