Он терпеть не мог саги о смерти Гуннара, которого бросили в змеиный ров. Гуннар был единственным из древних героев, кому Гейр ничуть не завидовал. Лучше уж какая-нибудь другая смерть. Он тоже мог бы смеяться, когда у него вырезали бы сердце, как у Хёгни, но лежать связанным в яме, чувствовать, как по тебе ползают эти живые жгуты и ждать, которая же укусит... Тьфу, от одной мысли тошнит!
- Ха! - воскликнул вдруг Скъёльд.
Проводив взглядом гадюку и стараясь запомнить, в какую сторону она поползла, Гейр обернулся к брату. Скъёльд выглядел обрадованным и даже ущипнул свою короткую светлую бородку.
- Чему ты радуешься? Дрянь какая! - невольно морща нос, отозвался Гейр.
- Ты не понял! Слава Тюру! Хорошее заклятье дала мне мать! - с торжеством ответил Скъёльд. - Ведь это и был дух - его! - Скъёльд выразительно показал пальцем в землю, то есть в курган. - Он не выдержал заклинания и пепла трав, он обернулся змеей и сбежал! Теперь-то нам ничто не помешает!
- Эй, Книв! - радостно крикнул Ярнир младшему брату. - К тебе там поползла одна серая гадюка...
Книв резво подскочил с земли, даже поджал одну ногу и стал с ужасом озираться. Несмотря на напряжение, все трое на кургане расхохотались.
- Возьми лопату и отруби ей голову! - со смехом продолжал Ярнир.
Книв глянул на лопаты, лежащие перед ним на земле, но даже к ним ему нагнуться было страшно. А вдруг она незаметно подползла уже близко?
- Не надо! - крикнул Гейр, чем весьма порадовал Книва. - Не трогай. Раз уж он решил сбежать, пусть бежит. А то мы лишим его обличья змеи, а он превратится в медведя. Возни будет больше!
- Да, не надо, - подтвердил Скъёльд. - Мы же не доверим победу над таким врагом сыну рабыни...
Гейр и Ярнир спустились и взяли лопаты. Это были особые лопаты, целиком состоящие из железа, нарочно выкованные Хальмом ради этого случая и украшенные рунами возле черенков. Никто из братьев этих рун не знал, и это добавляло им веса. Хотя руны, начертанные Арнхильд Дочерью Ясеня и Хальмом Длинной Головой, в прибавках не нуждались.
Мозоли, приобретенные братьями в давней дружбе с рукоятью меча и весла, не подвели и в новой дружбе с черенком лопаты. Железные острия, закаленные самим Хальмом, разрезали землю, густо переплетенную с корешками вереска, мелкой травы и брусники, как нож режет корку свежего хлеба. По совету отца, они рыли от вершины кургана вниз узкий колодец, в котором помещался только один человек, а двое других принимали у него деревянную бадью с землей. Копать было нелегко - на Квиттинге мало найдется мягкой земли, а земля на кургане была перемешана с глиной и плотно слежалась за века. Но зато она не осыпалась и стенки колодца можно было не укреплять срубом, что слишком замедлило бы работу. Воодушевленные жаждой подвига и победой над сбежавшим духом, братья Стролинги дружно копали. Сменяя друг друга, они довольно быстро продвигались вглубь, и скоро уже для того, чтобы выбраться из ямы, требовалась веревка.
Изредка отдыхая, братья трудились почти весь день. Под конец они даже Книву позволили принимать бадью с землей, и он нисколечко не боялся. Вокруг колодца на вершине кургана уже выросли внушительные горы земли. Дна прорытого колодца уже не было видно, и в нем царила темнота. От вынутых бадей остро пахло прелой землей, как иногда пахнет весной, но только этот запах был холодным.
- Подумать только, сколько веков эта земля не видала солнца! - бормотал Книв, волоча бадью подальше, чтобы земля не скатывалась обратно в яму, на спину того из братьев, кто там сейчас трудился. - Должно быть, в такой земле свартальвы* заводятся сами собой, как червяки*?.
______________
* По преданиям, карлики завелись в теле великана Имира, из которого была создана земля, и поначалу были червями, но по воле богов обрели
______________
* По преданиям, карлики завелись в теле великана Имира, из которого была создана земля, и поначалу были червями, но по воле богов обрели человеческий облик.
- Давай таскай... червяк! - снисходительно бросил Гейр, и Книв уже был доволен: Червяк все-таки лучше, чем Книв-Из-Под-Хвороста.
Ярнир уже порядком выдохся и собирался требовать замены, как вдруг его лопата глухо стукнулась о дерево.
- Сруб! - радостно закричал Ярнир. Три головы братьев смотрели на него с краев неровной ямы на фоне сероватых облаков, словно с неба. По сравнению с чревом кургана наверху казалось светло, как на Радужном Мосту. - Я дошел до сруба. Давайте пешню!
Братья смотрели на него сверху и едва могли разглядеть блестящее от пота лицо. Перемазанный землей, взмокший, с прилипшими ко лбу и грязными волосами, Ярнир сам был похож на могильного жителя. Впрочем, трое остальных выглядели примерно так же.
- Нет, вылезай, - велел Скъёльд. - Я сам.
Ярнир подавил вздох разочарования и взялся за веревку. От близости цели у него разом прибавилось сил, и он готов был так же доблестно сам завершить начатое, но со старшим братом не поспоришь. Тем более что Ярнир родился не от фру Арнхильд, а от дочки хирдмана, и с детства был вынужден уступать дорогу законным сыновьям.
- И лопату прихвати, - распорядился сверху Скъёльд. - Она больше не нужна.
- А золото чем грести? - весело спросил Гейр, размазывая по лбу землю, смешанную с потом. Увидела бы его сейчас Рагна-Гейда!
Как в детстве, Гейр весело ужаснулся этой мысли и тут же с удовольствием представил сестру с огромным золотым ожерельем на груди, еще лучше того, что отец дает ей для больших пиров. Говорят, на свете еще есть зеленые самоцветные камни - вот бы найти такие! Чтобы горели, как глаза Рагны-Гейды под солнечным лучом! И пусть она носит новое ожерелье каждый день - чтобы все знали, как велики богатства и удача рода Стролингов!
Пыхтя, грязный Ярнир выполз из ямы и сел на кучу земли.
- Только там не видно ничего, - сообщил он. - Надо бы факел.
- Не висите над ямой и не загораживайте свет! - велел Скъёльд, сунув за пояс железную пешню, какой пользуются квиттинские рудокопы, и берясь за веревку. - Факел зажжем потом, когда полезем в сруб. А пока я сам себя подожгу с ним в этом колодце или задохнусь от дыма. Вы, главное, держите крепче.
- Иди, разводи костер! - Гейр обернулся к Книву. - Скоро понадобятся факелы.
Но Книв сделал умоляющее лицо, всем видом изображая, что ему страсть как не хочется уходить сейчас с кургана.
- Ну, может сейчас чего здесь понадобится... - пробормотал он, и Гейр сжалился, не стал настаивать и повернулся к яме, где уже исчез Скъёльд.
Спустившись, Скъёльд сразу ощутил под ногами бревна. Когда-то это были толстые сосновые бревна, шагов в пять-шесть длиной, положенные поперек всего сруба, как крыша. Но за века они порядком прогнили, хотя еще не обрушились. Неловко, но усердно осваивая приемы рудокопов, жмурясь, чтобы уберечь глаза от летящих комочков земли, Скъёльд принялся рубить пешней крайнее у земляной стены бревно. Дыхание подземелья едко жгло глаза, дышать было трудно, но разве это остановит героя на пути к грудам золота!
Трухлятина поддавалась гораздо легче, чем свежее дерево, и вскоре одно из бревен под ногами Скъёльда с треском просело. Скъёльд перешел на другую сторону колодца и принялся подрубать то же бревно с другой стороны. Вот обрубок опустился вниз, клонясь под собственной тяжестью. Придерживаясь руками за стенки, Скъёльд нажал на него ногой. Обрубок не выдержал и рухнул вниз. Скъёльд слышал, как он гулко упал на дно подземного сруба, и, кажется, при этом что-то звякнуло. И тут же из щели ударило такое мерзкое зловоние, что Скъёльд даже не успел порадоваться близости золота.