- Больше им нечего делать, как всерьез рассуждать о запахе. Если чего-то и нет в пространстве, то именно запаха. У этих парней отсутствие дисциплины и целенаправленности мышления. Не говоря уже о том, что решать невооруженным мозгом преобразования Гарта применительно к чему-то там - ерунда. Все равно, что заколачивать головой гвозди. Такую черную работу дают на машину и используют лишь результат... Интересно, для чего им этот самый озометр? Странный прибор..."
Вернулся Дуглас, шагая так же неторопливо. Он уселся, поерзал, устраиваясь поудобнее.
- Транспортная пустышка проходила к Дакару, - сказал: он и помолчал. Имела на борту груз текстобутира. - Он снова помолчал. - Текстобутир...
- Текстобутир, как известно всей видимой вселенной, пахнет дыней, о мой разговорчивый друг, - победоносно завершил Гур. - А что это значит?
- Что нам здесь больше нечего делать, - сказал Холодовский и встал. Прибор нам сделать помогли. Можно считать, и испытания совершились. На какой высоте шел вакуум-дирижабль? Тысяча пятьсот? Если озометр засек запах при таком фоне, как здесь, то я и не знаю, что вам еще нужно. На чем мы улетим?
- Через двадцать минут приземлится "Кузнечик". Будет брать воду. Здесь как раз его соленость. Широта знаний украшает человека, друзья мои и соратники.
- А на нем?
- Куда-нибудь. В Казахстан или Атакаму, но с любого космодрома на первом же приземельском мы улетим. А пока еще успеем выкупаться. - Он повернулся к Кедрину. - Ну, было очень приятно, мой уважаемый друг. Но нам пора начинать жить по другим часам... Никогда не прощу себе, что мы не заказали ужин.
Кедрин не слышал. Он смотрел в другую сторону. На женщину. Она встала. Ее спутник остался один, и это был именно тот момент, когда надо было подойти к нему, и спросить обо всем, и ответить на все вопросы. И, может быть, когда она возвратится к столику...
Он уже шел, и каменное лицо придвигалось все ближе, но сейчас Кедрин стал бы сражаться даже с камнем.
Он сидел неподвижно, этот камень, подперев голову левой рукой, словно пытался что-то вспомнить или услышать. Да, он, кажется, прислушивался к тому, что происходит где-то далеко, страшно далеко отсюда...
- Я прошу вас сказать, - проговорил Кедрин.
V
На орбите Трансцербера все в порядке. Поворот "От Трансцербера" совершен. Небесному телу была предоставлена возможность догонять "Гончего пса" в свое удовольствие. Было известно - планета нагонит корабль, было известно, где это произойдет, и было известно когда.
Маневр закончился, и пилоты вспомнили о том, что осталась незавершенной атака на белого короля, а исследователи вспомнили, что даже им иногда следует подкрепляться пищей, не имеющей ничего общего с планетологией. Капитан Лобов вспомнил, что один фильм им все-таки отложен на вечер, а инженер Риекст с грустью констатировал, что он, вернее всего, так никогда и не услышит, как. работает диагравионный двигатель. И тогда он услышал его.
Нарастание шума произошло мгновенно, как взрыв. Одновременно взвыли сирены, контрольного блока, дозиметры и авральные сигналы. Что-то со звоном разлетелось вдребезги. Кто-то охнул и смолк.
Капитан Лобов уставился на инженера Риекста и прохрипел слова, которого никогда не было и. наверное, не будет ни в одном из языков Земли, слово, изобретенное столь же мгновенно, как пришла беда. И инженер, может быть, не понял бы этого слова, если бы капитан Лобов одновременно не сделал обеими руками такого жеста, словно он собирался взлететь, воспарить к потолку рубки вопреки искусственной гравитации.
Жест этот был понятен, это был жест, предусмотренный инструкцией.
И инженер Риекст, не колеблясь ни миллисекунды, упал вперед - так было быстрее всего - и в падении ухитрился сдвинуть предохранитель и ударить по красной выпуклой шляпке в дальнем углу пульта.
Катапультирование реактора было произведено вовремя, и он взорвался как раз на таком расстоянии, чтобы не повредить того, что осталось от корабля. Корабль лишился реактора, и двигателя, и энергии, если не считать аварийных аккумуляторов, о которых всерьез говорить не приходилось, и всякой надежды обрести свой ход и уйти с орбиты Трансцербера раньше, чем загадочная планета настигнет его.
Когда все это выяснилось, капитан Лобов разрешил экипажу ужинать. Сам же он прошел в рубку связи и начал срочно вызывать Землю, хотя это и обходилось аккумуляторам дорого. Все-таки с Землей надо было поговоргть, хотя бы из простой вежливости, как сказал капитан Лобов, поглаживая щеки с таким видом, словно собирался бриться в третий раз.
- Я прошу вас сказать... - повторил Кедрин.
- Не слышу, - глядя мимо Кедрина, громко сказал человек с каменным лицом. - Не слышу... - У него был странный голос, высокий и курлыкающий. Возьмите канал у метеорологов.
- Зачем? - растерянно спросил Кедрин. - Я хочу узнать только... - Он постарался сказать это как можно решительнее.
- Теперь слышу хорошо, не кричите, - перебил его сидящий. - Говорите... - Взгляд его все еще был устремлен куда-то в даль. - Да?
- найти ее? Завтра?
- В зоне Трансцербера... - раздельно и словно бы задумчиво сказал сидящий. - Так.
- Что? - сказал Кедрин и сделал шаг назад.
- Нет, ни в коем случае. Только шаг вперед... - каменный усмехнулся, но в глазах его была тревога. - Скажите: Седов уверен, что все будет в порядке. Да.
- Простите, вы...
- Я буду немедленно, - громко сказал человек с каменным лицом. Слышите, немедленно!
Кедрин оглянулся. Была явно необходима помощь Службы Жизни, а до ее прибытия могли помочь трое монтажников, если они еще не ушли. Их не оказалось за столиком. Кедрин крутнул головой. Они стояли плечо к плечу за его спиной, и глаза их не отрывались от каменного лица.
- Вы что-то хотели? - сказал каменный, наконец-то заметив Кедрина. Хотя все равно... - Он вытащил из уха капсулу, отлепил микрофон, приютившийся в углу рта, и тотчас же вернул все на место и, чувствовалось, сразу же забыл о существовании Кедрина и смотрел теперь только на монтажников.
- Что? - спросил Гур, и Кедрин удивился, услышав, как кратко он может спрашивать.
- Авария.
- У нас?
- "Гончий пес" с Лобовым. В зоне Трансцербера. Взбесился гравигенный реактор. Катапультировали... - Человек с каменным лицом курлыкал и клекотал, однако трое отлично понимали его и, видимо, давно привыкли к протезу гортани. - Но корабль-то наш. Восемь человек. На обломках. Уточняют, сколько можно продержаться.
- Причина?
- Пока неясна. Хода нет и не будет, да и энергии... Ты помнишь, Дуг, их аккумуляторы?
- Помню, - сказал Дуглас, и по тону было ясно - он помнил их не с хорошей стороны.
- Тут нужны длинные корабли, - сказал Холодовский.
- Да. Длинные корабли. Ни одного сейчас нет в системе.
- Им и нечего делать в системе. Длинные корабли...
- Ну, Гур. Ну, ну...
- Значит, выход один, - прокурлыкал высокий голос. - Его надо построить.
Гур сказал скорее для себя:
- По программе длинный должен быть заложен через две недели...
- Заложим через неделю. Если не помешает запах...
"Ничего не понимаю, - подумал Кедрин. - Да и кто понимает?"
Видимо, остальные понимали.
- Запах не помешает.
- Ты ручаешься, Слава?
- Я ручаюсь. Озометр испытан.
- Останься здесь на неделю для развернутых испытаний. В пространстве нам его не испытать. Нет микроизлучателей.
"Нет микроизлучателей, - подумал Кедрин. - А что им сказать? Нет. Не рассчитав, нельзя обещать".
- Итак, остаешься на неделю.
- Нет, - сказал Холодовский.
- Ты знаешь его, Седов, друг мой, - проговорил Гур. - Мы тоже его знаем. Это Слава Холодовский в своей коронной роли. В роли истребителя запахов.