– Должно быть, они навьючили ее взрывчаткой.
Теперь он понимал, что имел в виду Паченко. Теперь он знал, что дальше будет хуже.
Другие рудокопы в скафандрах выползли из темноты, стреляя на ходу. Взвод Элиаса ответил огнем, бронированные скафандры защищали их, но их было всего трое, а рудокопов – десятки. Когда их разобьют – это был только вопрос времени. Элиас дал своим людям сигнал к отходу.
От командования поступили новые приказы. В шлеме Элиаса возникла трехмерная карта, показывая нужный маршрут. Он дал сигнал Эдуардесу и Фареллу, и они снова вошли в пещеру, из которой только что отступили, и встретились со взводом В, подошедшим с противоположной стороны. Его вел кореец по имени Ли Хуанг. Рудокопы исчезли в темноте.
– Наша взяла, – объявил Ли. – Они уходят, отступают.
Они не были готовы к такой атаке.
Элиас думал было что-то сказать, например: «Откуда мы вообще знаем, что они делают что-то незаконное?» Но он промолчал. Оба взвода пошли к тому месту, где, согласно карте командования, находился центральный спальный комплекс.
Он был открыт вакууму.
– Это не наша работа, – промолвил Эдуардес. – Кто это сделал?
Между командованием и тремя взводами, высадившимися на астероид, полетели сообщения. Что-то пошло не по плану. Взвод С находился в пути. Рудокопы просто отступили, прекратив сопротивление.
Так где же они?
Когда военные вошли в спальный комплекс, рудокопы были повсюду: их скорченные тела плавали в вакууме, лица были безжизненны. «Кровь, боль и трупы», – подумал Элиас. Все они были мертвы, а значит, Паченко был прав – хотя Элиас и до того в этом не сомневался. «Кровь, боль и трупы».
Они покончили с собой, все до единого – мужчины, женщины и дети. Элиас повернулся и увидел Ли, которого рвало внутри шлема.
После этого начали твориться очень странные вещи; воспоминания о последующих событиях были отрывочными. Одно воспоминание осталось сильным: они попытались спасти некоторых рудокопов. Похоже на попытку поправить непоправимое, мелькнула тогда мысль. Но одну вещь Элиас запомнил хорошо – лучше всего. И никогда не забудет.
Это был ребенок с синим от гипоксии лицом. Элиас смотрел, как девочку вырезали из скафандра и положили на каталку. Она лежала там в неподвижности смерти. Элиас уставился на девочку и нежно коснулся ее лица, чувство пустоты возникло глубоко внутри него, на месте чего-то, бывшего там когда-то и погибшего навеки. Он с невероятной силой захотел вернуть эту девочку, исправить все то, из-за чего она оказалась здесь, в этом месте, в это время.
Затем случилось чудо.
Чудо, решившее судьбу любого, кто вышел преображенным после генной терапии.
Особенно Элиаса.
Вернуться домой оказалось не так-то легко. Когда задание было выполнено, у Элиаса возникло инстинктивное чувство, что военные постараются удержать их навсегда, найдут способ. Они были слишком ценными или слишком опасными, чтобы их отпускать. Поэтому Элиас подкупил сержанта, и тот спрятал его в камере глубокого сна на борту автоматического грузового челнока, которому потребовался год, чтобы вернуться к Земле после долгой, медленной орбиты вокруг Солнца. Ну а после этого затеряться в Лондоне было просто – если знать как. Элиас знал.
Эксперименты изменили его, сделали его другим – и дело не только в кошмарах, которые будут вечно его преследовать.
И однажды, сидя в укромном уголке бара, почти невидимый в темноте, он слушал старика, рассказывающего легенду, давно уже не слышанную, и холодок пробежал у него по спине, когда он начал вникать в детали. Элиас смутно припомнил знакомые с раннего детства истории: их шепотом рассказывали на стальных и бетонных площадках для игр, которыми служили улицы.
Это были рассказы о человеке, благословенном ясновидением, силой исцелять. Иногда в легендах возникали прималисты – и некий мессия, которого они ждали. Но всегда он в конце концов бросал прималистов вместо того, чтобы вести их в Обетованную землю – где бы та ни находилась.
Изучая любой конкретный вариант данной легенды, легко было поймать себя на запоздалом понимании, что ты следуешь не тем путем и истина где-то в другом месте. Некоторые версии легенды утверждали, что тот человек был солдатом, выполнявшим задания по возобновлению контакта с колониями, потерянными на два столетия из-за Разрыва. Он имел, утверждала дальше легенда, силу возвращать людей к жизни, которую он получил, когда встретил Ангела, последнего из их рода. Тем не менее, во всех этих версиях имелось нечто общее, что Элиас смог осознать лишь после событий в поясе астероидов.
Слушая рассказ старика, Элиас вспомнил скрюченные тела Пионеров Бога и вдруг почувствовал, чтодолженраскрыть истину, скрывающуюся за этой легендой.
И узнать, нет ли еще кого-нибудь, подобного ему.
Он начал рыскать по улицам Лондона, задействуя свои связи, чтобы получить информацию, пока не оказался перед входом в служебный туннель, идущий под одной из больших маглев-станций и обслуживающий нижние уровни Лондона. Ребенок, показавший Элиасу дорогу, провел его через разбитое вентиляционное отверстие, скрытое за брошенным техническим коридором, о котором знали всего несколько человек. Там внизу, прошептал ребенок, можно слышать идущих людей, людей со всего мира.
Именно тогда Элиас узнал имя, стоящее за всеми этими легендами.
Тренчер.
Тренчер сказал Элиасу, что помнит времена, когда еще не были прорыты эти огромные туннели, несущие маглев-поезда между континентами, но Элиас в этом сомневался. Туннели существовали больше ста лет, а Тренчер, хоть и был пожилым, не мог быть настолько старым. Элиас много раз возвращался в служебный туннель, и когда Тренчер стал достаточно ему доверять, Элиасу довелось увидеть чудотворца за работой. Простым прикосновением руки старик вылечил женщину от рака, и Элиас снова вспомнил чудо там, на астероидах.
Сколько бы он ни спрашивал Тренчера о его прошлом, старик уходил от ответов, но им обоим было ясно, что они наделены одним и тем же даром, больше похожим на проклятие. В свою очередь Элиас рассказал Тренчеру о своей военной жизни, об ужасных вещах, которые тогда случились.
Однажды Элиас наткнулся на Дэна Фарелла, который был с ним в поясе астероидов. Оказалось, что Дэнни сбежал вскоре после самого Элиаса, а позже стал священником. Элиас тоже стал частьюегомира, и на некоторое время его жизнь обрела значение и глубину, которых ей раньше недоставало, хотя Элиас этого не понимал. Именно от Тренчера он впервые узнал о Воне и прималистах.
– Ты хочешь сказать, что этот Вон – призрак?
– Не призрак. – Тренчер закашлялся. Они находились высоко, возле изгиба купола. За открытым окном виднелась белесо-серая стена какой-то вертикальной трущобы. Дождь лился через трещину в фасаде города, падая с высоты в четверть мили на лежащие далеко внизу улицы. – Он человек. Во всяком случае, такой же человек, как ты или я. Просто он может быть одновременно в двух местах, что-то вроде астральной проекции.
Элиас склонил голову набок.
– Мы все такое умеем?
– Я знаю лишь двоих с такой способностью: Вона и еще одного человека. – Они пили мятный чай из жестяных кружек, принадлежащих пожилой женщине, знакомой Тренчера, которая фактически управляла зданием, где старик теперь укрывался. – Вон приходит ко мне иногдаподобнопризраку, но это потому, что на самом деле он далеко. Уговаривает меня вернуться к прималистам. – Тренчер засмеялся.