Глава 19
Эшер медленно выплывал на поверхность из темных пучин сна, чувствуя уже, как кто-то обшаривает его, расстегивает воротник, чтобы отстегнуть защищающую горло серебряную цепочку, стягивает куртку и роется в карманах. Странно, но главным ощущением при этом был звук человеческого дыхания -хриплого и старческого. Потом в сломанной руке проснулась боль и запустила корни в каждый нерв. Эшер невольно застонал и, открыв глаза, увидел отпрянувшего Хориса Блейдона, одной рукой наводящего револьвер, а другой запихивающего себе в карман серебряную цепочку и нож.
-- Не вздумайте кричать, -- быстро предупредил ученый. -- Стена на этой стороне капитальная, а дом напротив пустует вот уже месяц.
Наступило долгое молчание. Эшер лежал, обессилено опершись спиной на гроб, и моргал от холодноватого дневного света, наполнявшего комнату; распухшую руку он прижимал к груди; одежда -- в пятнах грязи и дождя; глаза, глядящие из-под падающих на лоб влажных от пота волос, не были глазами оксфордского преподавателя.
-- Джеймс, поверьте, я огорчен, что вижу вас здесь. -- Блейдон пытался заговорить своим обычным грубовато-лающим голосом, но именно лишь пытался. -- Должен сказать, что я удивлен вашим появлением, удивлен и растерян.
-- Вы... удивлены... мне? -- Эшер попытался сесть прямо, но Блейдон отполз, не вставая с колен, примерно на ярд; револьвер -- выставлен вперед; и Эшер снова осел, скрипнув зубами. Новокаин отработался полностью. По руке как будто гвоздили молотом; после схватки во дворе Гриппена каждая мышца болела.
И хотя Эшер понимал, что выглядит, как ободранный кот, он не мог не отметить, что Блейдон выглядит еще хуже.
Хорис Блейдон всегда был здоровым мужчиной, презирающим изучаемые им болезни, грубоватым и деятельным, несмотря на свои шестьдесят лет. Он был почти так же высок, как его атлетически сложенный сынок, и лицо его по контрасту с гривой седых волос казалось юношески румяным. Теперь румянец исчез, да и волосы потускнели, не было и в помине жизнелюбивой напористости. Эшеру даже пришло в голову: а не пьет ли вампир кровь самого Блейдона?
Но нет, здесь было что-то другое.
Врач облизнул пересохшие губы.
-- Во всяком случае, то, что я делал, я делал с благими намерениями. -Револьвер дрожал в его влажной ладони, на сером лице блестели капли пота.
Будь у Эшера две здоровые руки и побольше сил, он бы попробовал обезоружить старика, но сейчас не стоило и пытаться -- нервозность Блейдона подсказывала, что выстрел последует немедленно. -- Делал то, что должен был делать. Для общего блага...
-- Двадцать четыре человека были убиты вашим дружком-вампиром тоже для общего блага? -- Эшер поразился, как тихо звучал его голос.
-- Это были бесполезные люди -- действительно бесполезные -- уличные подонки, проститутки, китайцы. Я говорил ему, я специально его инструктировал: бери ненужных, тех, от кого один вред, -- дурных, порочных.
-- Даже если не уточнять, насколько он квалифицирован в таких вопросах, это как-нибудь меняет дело?
-- Нет-нет, конечно нет. -- Блейдон стал вдруг чем-то похож на Денниса, горячо убеждавшего приятелей в Клубе, что, конечно, нельзя сжигать фермы буров, но, в конце концов, знаете, на войне как на войне... -- Но нам нужно было что-то делать. Вампиры попрятались, жажда крови становилась нестерпимой. Он мог воздерживаться неделями... но потом это стало прогрессировать. Я уже выжал все данные, какие мог, из бумаг Кальвара и Хаммерсмита...
-- И благословили вашего партнера на массовые убийства в Манчестере и Лондоне?
-- Он мог умереть. -- В голосе старика Эшер услышал боль и отчаяние. -Когда жажда крови одолевает его, он уже не способен отвечать за свои поступки. Я... я не знал про Манчестер, я узнал об этом совсем недавно...
В течение месяца он терпел адские мучения и терпит еще большие -- по вашей милости.
-- По моей?
-- Вы его ранили, -- отрывисто и хрипло сказал Блейдон, и револьвер в руках его дрогнул. -- Вы ударили его серебряным ножом. Теперь началось что-то вроде гангрены, и я не могу это остановить. Болезнь обострилась. Чтобы хотя бы приостановить ее, ему нужно все больше и больше крови. Да, я понимаю, вы были напуганы его появлением, но...
-- Вы забыли упомянуть, -- сухо добавил Эшер, -- что я еще боролся за собственную жизнь.
-- Я сожалею, Джеймс, в самом деле, я...
Позади него открылась дверь. В проеме стоял вампир.
"Блейдон прав", -- подумал Эшер. Впечатление болезненности усилилось, и все равно от создания веяло чудовищной злобной силой. Теперь, при свете дня, оно напоминало человека куда меньше. Влажная белая кожа была испятнана глянцевыми язвами, сквозь вылезающие белесые волосы просвечивала кожа черепа. Порезанный клыками подбородок был влажен от слюны и сукровицы. Создание вынуло из кармана твидовой куртки носовой платок и аккуратно промокнуло сочащиеся порезы. Огромные мерцающие голубые глаза смотрели на Эшера с едкой злобой.
Не опуская револьвера, Блейдон спросил через плечо:
-- Больше никого нет?
Создание покачало головой. Еще одна прядь жидких волос отделилась от скальпа, опустившись, как пух одуванчика, на твидовое плечо.
-- Во всяком случае, не при свете дня, -- заметил Эшер.
--Я не о вампирах, -- сказал Блейдон. -- Но они могли нанять еще кого-нибудь из людей, кроме вас, Джеймс. Хотя как мог приличный человек связаться с убийцами...
-- Мне кажется, в вашем собственном доме достаточно много стекла, чтобы швыряться в нем камнями, -- ввернул поговорку Эшер, и рот Блейдона гневно сжался.
-- Это совсем другое дело! -- Чувствовалось, что старик на грани истерики, но Эшер был слишком утомлен, чтобы учитывать еще и это. -- Так говорят всегда. Блейдон повысил голос.
-- Да что вы об этом знаете? -- Он заставил себя замолчать; вампир за его спиной не двигался, но Эшер чувствовал его алчный злобный взгляд на своем незащищенном горле. Блейдон передохнул и заговорил спокойнее, хотя голос его все еще дрожал: -- Он ни в чем не виноват. Это моя вина, мой эксперимент...
Эшер приподнялся на локте, глаза его сузились.
-- Ваш -- что?
Вампир шагнул вперед и стал рядом с Блейдоном. Старик поднялся на ноги и оказался, несмотря на свой высокий рост, ниже твари на несколько дюймов. Вдобавок вампир был гораздо мощнее, шире -- плоть его буквально распирала твидовую куртку и фланелевые брюки. Когтистые лапы свисали из рукавов, и Эшер заметил, что выше кистей они обе перебинтованы.
-- Ты не узнаешь его, Джеймс? -- тихо спросил Блейдон. -- Это Деннис.
-- Боже милосердный! -- Эшер еще не договорил, а уже пришло понимание, откуда ему знаком этот прямой короткий нос. Только это да еще, пожалуй, уши с маленькими мочками -- вот и все, что осталось от красоты богоподобного Денниса. Оглушенный, Эшер молчал, не зная что сказать и чувствуя на себе неотрывный взгляд страдальческих ненавидящих глаз.
-- Рады, не правда ли? -- Клыки мешали Деннису говорить, и речь его была почти нечленораздельной. Испятнанным носовым платком он снова вытер подбородок. -- Рады, что видите меня таким? И надеетесь, что Лидия тоже увидит меня таким, не правда ли? Но она меня таким не увидит. Она не увидит меня, пока мне не станет лучше.
-- Конечно, не увидит, Деннис, -- ободряюще сказал Блейдон. -- И скоро тебе станет лучше. Я найду сыворотку, от которой тебе полегчает...
Кровь ударила в виски, прокатилась по венам, едва не взорвав их изнутри.
-- Где она?
-- Это не ваше дело, -- проговорил вампир. -- Вы ее никогда не увидите.
Преодолевая боль, Эшер приподнялся, пытаясь ухватить Блейдона за лацкан.