- Для невинного ягненочка, Эдди, ты что-то уж очень много знаешь про наркоту.
- Чего я не набрался из "Майами Вайс", то прочел в "Ридерз Дайджест". А теперь скажите мне правду - сколько раз мы еще будем в этом копаться?
Четвертый таможенник показал ему маленький пластиковый пакетик. В нем было несколько волоконец.
- Это - волокна. Мы их отправим в лабораторию, они нам подтвердят, но мы и так знаем, от чего они. Это волокна лейкопластыря.
- Я перед уходом из отеля не успел принять душ, - в четвертый раз сказал Эдди. - Я лежал у бассейна, загорал. Пытался избавиться от этой сыпи. От аллергической сыпи. И заснул. Мне еще чертовски повезло, что я вообще успел на самолет. Пришлось бежать, как угорелому. А был ветер. И откуда я знаю, что у меня прилипло к коже, а что - нет.
Еще один таможенник протянул к Эдди руку и провел пальцем по коже левой руки, на три дюйма вверх от локтевого сгиба.
- И это - не следы уколов.
Эдди оттолкнул его руку.
- Москиты покусали, говорил же я вам. Почти что зажили. Да что вы, елки-палки, сами не видите, что ли?
Они видели. Это дело было задумано далеко не вдруг. Эдди уже месяц, как перестал ширяться в руку. Генри был на это не способен, и в этом заключалась одна из причин, почему послали Эдди, почему пришлось послать Эдди. Когда он уже никак не мог терпеть, он задвигался высоко-высоко в левое бедро, где к коже ноги прилегало левое яичко... так, как он сделал в ту ночь, когда смугловатый гаденыш наконец принес ему приличную наркоту. Большей же частью Эдди только нюхал, а Генри этого теперь было мало. Это вызывало чувства, которым Эдди не мог дать точного определения... смесь гордости и стыда. Если они посмотрят там, если они отодвинут яички, у него могут возникнуть серьезные проблемы. Анализ крови мог бы стать причиной еще более серьезных проблем, но этого они не могут потребовать, не имея хоть каких-нибудь доказательств - а доказательств-то у них как раз и нет. Никаких. Они все знают, но ничего не могут доказать. Хотеть не вредно, как сказала бы его любимая старушка-мать.
- Москиты покусали.
- Да.
- А красная полоса - аллергия.
- Да. Она у меня уже была, когда я летал на Багамы, только не такая сильная.
- Она у него уже была, когда он летал туда, - сказал один из таможенников другому.
- Ага, - ответил тот. - Ты в это веришь?
- А как же!
- Ты и в Санта-Клауса веришь?
- А как же! Я, когда еще пацаном был, с ним один раз даже сфотографировался. - Он посмотрел на Эдди. - Эдди, а у тебя есть фотка этой знаменитой красной полосочки до того, как ты съездил на Багамы?
Эдди ничего не ответил.
- Если ты в порядке, почему бы тебе не согласиться на анализ крови? Это сказал первый таможенник, с сигаретой в углу рта. Она скурилась уже почти до самого фильтра.
Эдди вдруг разозлился - до белого каления. Он прислушался к тому, что было внутри.
"Валяй", - сразу же ответил голос, и Эдди почувствовал нечто большее, чем согласие, он ощутил что-то вроде окончательного одобрения. От этого он почувствовал себя так же, как в детстве, когда Генри обнимал его, взъерошивал ему волосы, хлопал его по плечу и говорил: "Ты молоток, парень, ты только не задавайся, но ты молоток".
- Вы же знаете, что я в порядке. - Он резко встал - так резко, что они попятились. Он взглянул на курильщика, стоявшего к нему ближе всех. И вот что я тебе скажу, детка, если не уберешь от моего лица этот гвоздь от гроба, я его щас у тебя вышибу.
Таможенник отшатнулся.
- Вы уже вычерпали до дна бак под унитазом в самолетном сортире. Едрена вошь, вы за это время могли в нем три раза все перебрать. Вы перерыли все мои вещи. Я нагнулся и позволил одному из вас засунуть мне в задницу самый длинный в мире палец. Да если проверка простаты - это медосмотр, так это было ебаное сафари.
Я вниз глянуть боялся, думал, увижу, как ноготь этого мужика у меня из хера торчит.
Он обвел их злым взглядом.
- В жопе у меня вы побывали, в вещах моих покопались, я тут сижу в одних трусах, а вы себе покуриваете да дым мне в морду пускаете. Анализа крови вам захотелось? Ладушки. Давайте сюда кого-нибудь, кто будет брать анализ.
Они зашушукались. Начали переглядываться. Удивились. Забеспокоились.
- Но если вы хотите взять у меня анализы без постановления суда, продолжал Эдди, - то пускай тот, кто будет брать, захватит побольше шприцов и флакончиков, потому что будь я проклят, если стану отдуваться один. Я требую, чтобы сюда пришел представитель федеральной полиции, и я требую, чтобы каждый из вас сдал те же гадские анализы, что и я, и чтобы на каждом флакончике были написаны ваши фамилии и номера удостоверений личности, и я требую, чтобы они были переданы этому представителю на хранение. И на что бы вы ни делали анализ мне - на кокаин, героин, беньки [бензедрин], да на что хотите - я требую, чтобы те же самые анализы делали и с вашими образцами. А потом чтобы результаты передали моему адвокату.
- Это ж надо, ТВОЕМУ АДВОКАТУ, - воскликнул один из них. - Со всеми вами, засранцами, всегда этим кончается, правда, Эдди? Вы будете иметь дело с моим АДВОКАТОМ. Я на вас моего АДВОКАТА напущу. Мне от этой хреновни блевать хочется.
- Собственно говоря, в данный момент адвоката у меня нет, - сказал Эдди, и это была правда. - Я не думал, что мне понадобится адвокат. Но вы меня заставили передумать. Вы ничего не нашли, потому что у меня и нет ничего, но ведь рок-н-ролл никогда не кончается, так? Хотите, значит, чтобы я плясал под вашу дудку? Отлично. Буду плясать. Только не один. Вам, мужики, тоже придется плясать.
Наступило тяжелое, напряженное молчание.
- Мистер Дийн, я хочу вас попросить, снимите, пожалуйста, трусы еще раз, - сказал один из них. Этот был старше остальных. Этот, судя по виду, был их начальником. Эдди подумал, что, может быть - не точно, но может быть - этот, наконец, догадался, где могут быть свежие следы. До сих пор они там не смотрели. Руки, плечи, ноги... но не там. Слишком они были уверены, что дело в шляпе.
- Мне надоело снимать трусы, спускать трусы, жрать дерьмо, - сказал Эдди. - Хватит. Позовите сюда, кого следует, и будем делать всем анализ крови - или я ухожу. Ну? Что вы предпочитаете?
Опять такое же молчание. И, когда они начали переглядываться, Эдди понял, что победил.
Мы победили, - поправился он. - Как тебя зовут, парень?
Роланд. А тебя - Эдди. Эдди Дийн.
Ты хорошо умеешь слушать.
Слушать и наблюдать.
- Отдайте ему его одежду, - очень недовольным тоном сказал старший. Он взглянул на Эдди. - Я не знаю, что у вас было и куда вы его дели, но я вас предупреждаю: мы это выясним.
Старый хрен оглядел его с ног до головы.
- Вот вы здесь сидите. Сидите и чуть ли не ухмыляетесь. От того, что вы говорите, меня не тошнит. А тошнит меня от того, что вы такое.
- Так это вас тошнит от меня?
- Именно так.
- Вот это да, - сказал Эдди. - Вот это мне нравится. Я здесь сижу, в этой комнатенке, в одном исподнем, а вокруг меня - семеро мужиков при пушках, и вас от меня тошнит? Ну, мил-человек, проблема у вас серьезная.
Эдди шагнул к нему. Секунду таможенник держался, но потом что-то в глазах Эдди - какой-то сумасшедший цвет, казалось, наполовину карий, наполовину голубой - заставил его против воли отступить.
- ДА ПУСТОЙ Я! ПУСТОЙ, ЯСНО?! - заорал Эдди. - И ОТВАЛИТЕ ОТ МЕНЯ, НУ! ОТВАЛИТЕ НА ХРЕН! ОТВЯЖИТЕСЬ!
Опять - молчание. Потом старший повернулся к Эдди спиной и закричал на кого-то: "Вы что, не слышали, что я сказал? Принесите его одежду!"
Тем дело и кончилось.
- Вы думаете, что за нами хвост? - спросил таксист. Похоже, ему было смешно.
Эдди повернулся вперед.