Комаровский показывает на два кружочка, прилепившихся к окраине городка.- Совсем недавно, в конце июля и начале августа, были похищены два мотоцикла. Один найден в лесу под Колодином - неисправный, а другого не нашли. Похититель пока неизвестен. Похоже, это одно и то же лицо. Самое странное, что раньше у нас никогда не уводили мотоциклов. Зачем? Угнать невозможно: тайга. На запчасти? Но мы проверяли - запчасти не появлялись на рынке...- Что гадать?.. Давайте пока займемся этим незнакомцем, проживающим вне Колодина.- Это уж Кеша нам должен помочь. Жду его с минуты на минуту. Вы знаете Кешу Турханова?Кто в Колодине не знает таежника Кешу? Турханов - первый здешний охотник, соболятник, в годы войны на пожертвованные им деньги были построены два истребителя. Я узнал о Кеше задолго до того, как научился читать.- Он не раз помогал нам, - с гордостью говорит Комаровский. - Другого такого следопыта не найти.Кеша Турханов входит без стука, отстранив секретаршу. У него свои понятия - если нужно, входи. Люди всюду должны встречаться так же просто, как встречаются они в тайге.Кеша немолод, могуч и сутул. Спина его привыкла к двухпудовой паняле, а ноги - к тридцативерстным переходам. Узкие глаза смотрят зорко и проникновенно.- Здравствуй, следователь. Звал?Комаровский рассказывает о новом охотнике, который объявился под Колодином. Кеша сосет трубочку и рассматривает капитана. Он такой, Кеша: если захочет, поможет, нет - и не пытайся добиться ответа. То, что мы "представители власти", для него не имеет никакого значения. Но он знает, что работа у нас справедливая, нужная, а превыше всего Турханов ценит справедливость и закон.- Есть такой охотничек, следователь. Городской. Приехал погостить. В деревне живет, однако, у родственников.Выезжаем на исполкомовском "газике". День облачный и ветреный. Дорога, по которой мы едем, носит гордое название - Полунинский тракт. Это семьдесят километров проселка, соединяющего Каледин со станцией Полунине. Когда-то тракт имел значение, а сейчас по нему в пору ездить лишь вездеходам.- Кеша, ты уверен, что мы его застанем?- Охотника-то? Он этой ночью, однако, в засадке сидел. Отдыхает...- Откуда ты знаешь, Кеша?- В тайге все видно. Не город ведь. На двенадцатом километре мы сворачиваем на таежную узкую дорогу и вскоре въезжаем в деревню. Ни одного деревца близ домов. Так уж водится у си-. биряков, привыкших враждовать с лесом.Останавливаемся у большой избы-пятистенки, рубленной по-старинному, "связью", с охлупнями над крышей. Комаровский стучит в окно. Нам открывают сразу же, без всяких опасений, Охотничек вовсе не кажется смущенным неожиданным милицейским наездом. Горбоносый, смуглый, в меховой расшитой безрукавке, он похож на радушного жителя Закарпатья.- Дело, говорите, имеется? Милости прошу. Кваску?- Знакомимся. Сащенко Евгений Петрович, тридцати восьми лет, инженер ОТК в "почтовом ящике" большого сибирского города. Приехал погостить у родственников. Сащенко охотно рассказывает о своей поездке в Колодин, к Шабашникову. Он уже слышал о трагическом событии и готов помочь нам чем может.- Собаку себе подыскиваю. У меня была чудесная лайка. Орест. Погибла. Что я могу рассказать об этом визите? Шабашников, понимаете, был под хмельком. Пришлось отложить покупку.- Вы впервые в Колодине?- Впервые- А долго пробыли у Шабашникова?- Минут пятнадцать. Было около девяти, когда я пришел.- Вы сразу отправились домой?- Сразу.- И часам к двенадцати были у себя?- Нет. Это целая история... В двенадцать ночи я был на Полунинском тракте.- Один?- Как перст! Я опоздал на "летучку" и решил дождаться попутной. Как назло ни одной машины. Я не знал, что это такой пустой тракт... Пришлось идти пешком.
- Ночью? И вы не остались в городе ночевать?- У кого? У меня нет знакомых, а гостиница из-за этого строительства забита народом.- Вы заходили в гостиницу?- Зашел по дороге.- А на тракте ночью никого случайно не встретили?Наконец-то Сащенко понимает, что наш приезд вызван желанием установить его алиби. В глазах его вспыхивает и тут же гаснет тревожный огонек.- Кого встретишь на тракте ночью? Хотя... Вы сможете разыскать его!- Кого?- Мотоциклиста. В Выселках, в нескольких километрах от Колодина, я присел отдохнуть у будочки. И тут услышал мотоцикл. Проголосовал. Но мотоциклист пронесся мимо 'как на пожар.- Как выглядел этот человек?- Козырек кепки закрывал лицо, я не рассмотрел. Мне показалось, он нагнул голову, проезжая мимо... Плащ, перчатки...- А марку машины вы можете назвать?- Думаю, ИЖ.- Вы не можете вспомнить поточнее, когда это было?- Я специально посмотрел на часы, когда промчался этот летун. Чем-то он напугал меня, я даже хотел заявить в милицию, но, видите, вы меня опередили. Без восемнадцати час, вот когда это было! Время у меня абсолютно точное.- Ну что ж, спасибо за помощь. Сащенко, в безрукавке, надев тяжелые охотничьи сапоги, провожает нас к "газику".- Я пробуду здесь недельку. Если понадоблюсь, прошу..."Газик" снова трясется по ухабам. Кеша Турханов меланхолично сосет свою коротенькую трубочку.- Этому Сащенко можно доверять, кажется, - говорит Комаровский. - Если он действительно впервые в Колодине... Нетрудно проверить. Такое преступление мог совершить лишь человек, хорошо знающий город и Осеева.
10
Жарков, развалясь в кресле, насмешливо поглядывает на меня. Я нервничаю, черкаю на бумаге какие-то закорючки. Он, конечно, знает о ночной поездке Лены в Лихое и, кажется, намерен своим поведением подчеркнуть, что к нашей беседе примешаны и личные счеты.- Итак, Шабашников пошел за водкой, а вы остались в его доме. Затем вы отправились к себе?- Да.Он длинной струей выпускает дым - облачко заволакивает мое лицо. Будь терпелив, говорю я себе.- Вы были дома весь вечер и всю ночь?- Вечером я выезжал к знакомым, а ночью был дома.- Выезжали? На чем?- Такси в Колодине нет. И трамвай еще не успели пустить. Поэтому, извините, я выехал на мотоцикле.Что ж, сторожиха продмага, заметившая отъезд Жаркова, права: он действительно выводил свой ИЖ.- Скажите, пожалуйста, когда вы вернулись домой?- Двенадцати еще не было.До убийства Осеева, отмечаю я. Так ли это? Знает ли он, что в одиннадцать тридцать на улице был выключен свет?...После рассказа Ленки мне трудно разговаривать с этим человеком. Поэтому я стараюсь быть предельно вежливым. .- Вы уверены, что до двенадцати вернулись домой?- Ну, знаете ли! - возмущается Жарков. - Уж не подозреваете ли вы меня?- Мы работаем, - как можно более спокойно отвечаю я. - Нам приходится беседовать не только с вами. Каждый точный ответ - это помощь в нашей работе.- Хорошо, - соглашается Жарков. - Я говорю "до двенадцати", потому что, когда приехал, включил приемник, а потом услышал, как объявили время.- У вас какой приемник?Жарков смеется, показывая два ряда безупречных зубов. "Ну и вопросы задает мальчишка из угрозыска!" - читаю я в его прищуренных глазах. Он очень самоуверен.- "Сакта". Радиола. Это важно?- Важно. Еще один вопрос. Как долго вы слушали радиолу "Сакта" после двенадцати?- Ну, часа полтора.Удивительная выдержка у чемпиона. Кажется, права физиономистика, уверяя, что тяжелые подбородки свидетельствуют о незаурядной воле. Таким подбородком, как у чемпиона, орехи только колоть.- Прочитайте ваши показания и подпишите. Жарков внимательно читает. Ставит лихую закорючку.- У вас неплохой слог. Все?- Нет.