Перед ним была просторная, полная воздуха и света комната. Солнце било в широко распахнутые окна. Через эти окна Дон увидел террасу, а за
ней лужайку и чудесный сад, полный цветов. Великолепное зрелище! Некоторое время Дон боролся с искушением выскочить в окно, но собаки, будто
прочитав его мысли, прошли совсем рядом и, выйдя на террасу, улеглись на солнышке. Путь был отрезан.
Мистер Симон Альскони, одетый в полотняный, красноватого оттенка костюм, сидел в своем любимом кресле. На коленях у него блаженствовал
ангорский кот, изредка взглядывая на посетителя любопытными и наглыми голубыми глазами.
В луче солнца ярко блеснул бриллиант на мизинце Альскони, когда тот жестом пригласил Дона сесть в кресло.
- Садитесь, мистер Миклем. Ваш визит доставил мне удовольствие столь же большое, сколь и неожиданное. Извините, что не встаю: как видите,
мой Балтазар связал меня по рукам и ногам. Я привык считаться с инстинктами животных. Садитесь в это кресло, чтобы мы могли как следует
рассмотреть друг друга.
Дон пересек комнату, уселся в предложенное кресло и с интересом посмотрел на Альскони. Неужели это и есть Черепаха? У него такой
добродушный вид. Разве только... Может быть, что-то жестковатое во взгляде. Дон внимательно посмотрел в глаза хозяина замка и понял вдруг, что
они плоские, тусклые, словно глаза змеи и черные, как китайская тушь.
Дверь на другом конце комнаты открылась, пропуская коренастого итальянца в белой куртке, который нес поднос. Он поставил поднос между
Миклемом и Альскони, молча налил две чашечки кофе и удалился.
- Вы, должно быть, не откажетесь от этого чудесного напитка? - улыбнулся Альскони. - Утро было нелегким, не мешает подкрепиться. Может
быть, сигарету?
Дону страшно хотелось кофе, и он не стал отказываться. Негр, стоя возле двери, не отрываясь, наблюдал за собеседниками. Альскони знаком
велел ему выйти.
- Когда ты мне понадобишься, Карлос, я позвоню. Гигант вышел на террасу, и два волкодава, лежащие там, лениво взмахнули хвостами. Все трое
стали смотреть на Дона через открытое окно. Миклем взглянул на камин и заметил рядом с ним стальную кочергу. Чтобы схватить ее, нужно было
встать и сделать два шага. Он мог сделать это раньше, чем собаки кинутся на него. Но что будет дальше? На террасе - Карлос, в саду - охранники,
вооруженные карабинами. Даже если он расправится с собаками, уложит этого бандита Альскони и выскочит в сад, предстоит пробежать по лужайке и
парку не меньше тысячи шагов, прежде чем перед ним непреодолимо встанет пятиметровая стена, где не будет Харри, который мог бы помочь хозяину
вскарабкаться. Тем временем в погоню отправят новых собак."
Дон с сожалением пришел к выводу, что риск слишком велик.
Альскони, внимательно наблюдавший за ним, вдруг сказал:
- Вы благоразумны, мистер Миклем. Был момент, когда я опасался, что вы поддадитесь этому глупому порыву. Кочерга, конечно, очень
соблазнительна. Один из моих гостей даже пытался ею воспользоваться, и мой Джакопо, который скрывается за тем ковром - прекрасный образец
флорентийского искусства, не правда ли? - да, так вот Джакопо вынужден был безжалостно зарезать неудачника. - Толстые пальцы гладили голову
кота. - Пейте кофе, курите, но, прошу вас, не нужно повторять чужих глупостей.
Дон закурил, бросил взгляд на ковер, закрывающий одну из стен, и пожал плечами.
- Убийство Гвидо Ференци - дело ваших рук? - спросил он.
Альскони улыбнулся.
- Скажем так: я был косвенным руководителем. В моей организации есть люди, которые непосредственно занимаются такими опросами. Мне,
вероятно, следует назвать себя: я - сеньор Альскони, последний представитель семейства Вага по мужской линии. Вы, кажется, интересовались этой
печальной историей.
- Полиция ею тоже интересовалась, - ответил Дон. Альскони тихо засмеялся.
- Я был разочарован, узнав, что на поиски им понадобилось так много времени. Но и на след направили их вы, сами бы они ни за что не
догадались. Я никогда не скрывал и не скрываю, что принадлежу к семейству Вага. Даже этот замок построен на месте, где когда-то стоял наш дом.
Моя мать была последней представительницей Вага по женской линии. Но ваше открытие, мистер Миклем, не представляет никакого интереса ни для
полиции, ни для вас. Доказательств моей связи с организацией, которую я создал и которой руковожу, нет. Более того, определить происхождение
добытых мной денег невозможно. Люди, которых я нанимал как слепых исполнителей своей воли, не знают меня, за исключением немногих, которые могут
исчезнуть и всплывут вновь в каком-нибудь ином месте по моему желанию. Даже если признаюсь, что я Черепаха, нет никаких доказательств моей
причастности к таинственным убийствам, о которых вы, наверное, уже оповещены, и любой суд признает, что я оговариваю себя.
- Большинство убийц считает, что могут запросто провести полицию, - отрезал Миклем. - Но всегда случаются неожиданные промахи,
неосторожность, предательство, наконец. То, что трудно учесть. Вы ошибаетесь, если думаете, что сможете долго продолжать в таком же духе.
Альскони рассмеялся. Казалось, он забавляется от всей души.
- Сегодня утром, мистер Миклем, я окончательно убедился в собственной безнаказанности. Вот уже несколько лет, как я с нетерпением ждал
этого экзамена. Пока вы не подвергаете себя проверке, всегда остается элемент неуверенности, но сегодня я от него избавился. Этим утром сюда
явились искать вас шестеро полицейских чинов. Вы должны быть польщены: сам Росси, шеф римской полиции, очень умный и уважаемый мной человек,
прилетел сюда на самолете, чтобы лично руководить поисками. Кстати, ему пришлось преодолеть сильное противодействие со стороны местных властей:
я кое-что значу в Сиене. И власти, и церковь смотрят на меня не только как на благодетеля, но и как на столп общества. Когда Росси показал в
местной полиции ордер на обыск, там все пришли в ужас. Обстоятельства дела показались им совершенно не правдоподобными. Какой-то безвестный
англичанин, хуже того, шофер, бездоказательно обвиняет одного из влиятельных и уважаемых граждан Сиены в похищении своего хозяина. Невероятно!
Немыслимо! Однако Росси - человек, которого не легко сбить с пути. Вот уже три года он пытается разделаться со мной и моей организацией. Он не
пожелал выслушивать объяснения местной администрации и приехал лично в сопровождении трех инспекторов, прибывших с ним из Рима. К счастью, я
сумел убедить их, что вас здесь не прячут. - Альскони погрузил пальцы в шерсть кота, и тот потянулся, показав и снова спрятав длинные когти. - Я
потратил внушительную сумму, чтобы оборудовать здесь в свое время систему подземных сооружений, и теперь могу давать там приют всем, кому хочу.
Вход в подземелье так ловко замаскирован, что полиция при всем старании не нашла его. Мои позиции, должен вам сказать, очень сильны.