- Нынче куры прямо перебесились, двадцать яиц снесли, - словно в ответ ему сказала мать и ласково взглянула на меня.
- Значит, есть на что крючочки менять? - вставил отец и, подморгнув мне, добавил: - Надо дать парню, не обедняем!...
Из амбара вышел дедушка.
- Чего это вы тут галдеж открыли? - спросил он.
Дед подошел, прищуренными глазами уставился на щуку, потом неторопливо приподнял ее на руке и, кинув на меня исподлобья одобрительный взгляд, многозначительно произнес: - Н-та-а! Вот так и надо. Добивайся своей цели упорством, смекалкйй и трудом!..
Вскоре началась страдная пора - сперва сенокос, потом уборка хлебов. И только с наступлением холодов мне, наконец, удалось сбегать на речку.
На знакомом плесе было пусто, вода потемнела, и ее густо устлали опавшие листья. Старческая, желтизна окрасила камыш, и на вербах опустели грачиные гнезда. Поредели кусты терновника, и только белые переспевшие гроздья хмеля яркой бахромой висели на голых ветвях.
Я прошел немного дальше по берегу и вскоре на чистинках, между кустами осоки, увидел семь уже возмужавших молодых лысух. Долго наблюдал я за ними, стараясь узнать знакомых мне сирот, но различить их было невозможно, все они как две капли воды походили друг на друга. И все же мне хотелось уверить себя, что среди них и три малыша, вскормленные не родной, но доброй матерью. Может быть, я и ошибался в своих догадках, но мне приятно было так думать.