Недавно мне сказали: "У тебя, Коробухин, только одни плохие поступки. А ты прояви себя в чем-нибудь хорошем, полезном... Вот завтра весь класс идет собирать металлолом. У тебя есть шанс заработать хороший поступок".
"Ладно, - подумал я. - Если у меня только плохие поступки, путь будет один хороший". И я пошел собирать металлолом.
На Песчаной улице снесли несколько старых развалюшек. Там семиэтажный дом собрались строить. Мы пошныряли немного в поисках железных или любых других кладов. И вдруг я споткнулся обо что-то и чуть не упал. Глянул железный рельс. Хотел поднять - ого-го-го! - вот это вес.
- Давайте сюда! - позвал я ребят.
Раз-два - взялись вчетвером и подняли. Смотрим, а к рельсу проволокой привязана крышка. Мы ее сразу не разглядели, потому что она была засыпана мусором.
Под крышкой оказалась прямоугольная дыра.
- Ребята, это подземный ход! - восхищенно закричал Вовка.
- Ерунда, - промолвил рассудительный Семка. - Это просто погреб. У моего дяди знаете какой погреб!
- Знаем, - отмахнулся я. - У кого есть фонарик?
- У меня, - сказал Семка.
- У дяди взял?
- Свой, - обиделся Семка.
Я хотел уже спускаться в погреб, но увидел, что нет никакой лестницы.
А вдруг погреб глубокий? Загремишь вниз, а после о ком в стенгазете писать будут, как о главном разгильдяе школы?
Я подумал минуту.
- Снимайте ремни.
И сам первый снял ремешок. За мной то же самое сделали ребята. Быстро из ремешков связали веревку. Получилась отличная лестница. Я ухватился за конец веревки из ремешков, и ребята спустили меня вниз.
- Ну что там? - кричали ребята. - Давай вылазь!
Я дернул веревку.
- Тяните!
Поднатужившись, ребята вытащили меня. Когда я очутился на земле, то изо всех сил чихнул. Раз, второй, третий... Вот уж никогда не думал, что так здорово умею чихать.
- Ну что? - спросили ребята. - Ничего там нету?
- А вы чего хотели - соленых огурчиков?
- Нет, - ответил Вовка, - хоть бы какое-нибудь корыто...
- А насморка не хочешь? - сказал я и чихнул в четвертый раз.
Мы ухватились за рельс и потащили его. Шагали по улице и в такт нашим шагам дружно пели:
Наши жены - ружья заряжены...
И вдруг:
- Стойте! Погодите! Украли!
За нами громыхал сапогами по улице дяденька в полушубке и заячьей шапке.
- Отдайте, это моя рельса, - сказал он, отпыхавшись.
Семка пробовал было заспорить:
- Мы нашли этот рельс. Он валялся.
Я остановил Семку и добродушно улыбнулся:
- Пожалуйста, берите!
Дяденька посопел, попыхтел, наконец приподнял рельс, прошел, шатаясь, несколько шагов и бросил свою ношу на землю. Лицо его стало умоляющим.
- Ребятки, помогите. Вы же пионеры, тимуровцы, так сказать, помощники старших.
Мы хранили молчание.
Дяденька сделал вторую попытку, но он был старенький, и установить мировой рекорд по подъему тяжестей ему не удалось.
Тогда я начал штурм.
- Как ваше имя-отчество?
- Сидор Сидорович, - буркнул дяденька.
- Сидор Сидорович, государство о вас позаботилось. Вы получили прекрасную трехкомнатную квартиру в прекрасном пятиэтажном доме на прекрасном втором этаже. Во дворе у вас растут прекрасные саженцы и звенит прекрасный детский смех...
Все время, пока я вдохновенно нес эту чепуху, дяденька смотрел на меня, вытаращив глаза, и согласно кивал головой.
- Наверное, вы уже и пенсию получаете?
- Получаю.
- Вот видите, вы вполне обеспеченный и счастливый человек. - Я подмигнул ребятам. - Чего ж вам еще надо?
Мы взяли рельс с прикрепленной к нему крышкой и отправились в путь.
- До свидания.
- До свидания, - растерянно сказал нам дяденька.
Несколько минут мы шли и хихикали.
- Эй, стойте, погодите!
Мы со злостью швырнули рельс на землю, он глухо шмякнулся.
- Ну зачем он вам? - Я больше не улыбался.
- А на погреб, - неуверенно сказал дяденька.
- На какой? У вас же прекрасная трехкомнатная квартира в прекрасном пятиэтажном доме.
Дяденька опустил глаза и нежно посмотрел на рельс.
Снова рельс в наших руках, снова мы топаем по улице.
Дяденька не отстает от нас и ноет:
- Он пригодится мне. Распилю на куски и коньки внуку сделаю. Или грузила на удочки...
Мы шли, не обращая никакого внимания на его мольбы. Мы останавливались только, чтобы передохнуть.
Наконец дяденькины причитания мне надоели, и я решил его припугнуть.
- Это не вы говорите, это в вас пережитки капитализма говорят.
Дяденька захихикал и потер руки.
- Ну, ребятки, поругались и будет. По пачке мороженого на брата, и отволочем рельс ко мне в прекрасную квартиру.
Мы не отвечали.
- Ну, ребятки, по пачке пломбира.
Я видел, как Семка облизнул губы.
- Полный вперед! Свистать всех наверх! Земля!
Впереди показалась школа. Мы прибавили шагу.
- Ребятки, по билету в кино на брата и по пачке пломбира...
Когда мы притащили проклятый рельс в школу, вожатая сказала, что мы поступили неправильно, не по-пионерски. И, чтобы исправиться, должны немедленно отнести рельс назад его владельцу.
Владелец горячо поблагодарил вожатую, а я сказал, что у меня плохих поступков хватает, я хотел заработать хороший, а потому пусть назад этот частнособственнический рельс тащат другие. И ушел. Дверью я не хлопнул. У меня нет такой глупой привычки.
БОЯТСЯ ЛИ СОБАКИ ЩЕКОТКИ?
Вот так и не удалось мне совершить хороший поступок.
- Ну, Коробухин, - сказали мне, - если уж ты металлолом собирать не умеешь, то, знаешь ли...
И развели руками.
А Галка Новожилова при всех изрекла:
- Мы решили, Коробухин, заняться тобой вплотную и всерьез. Сегодня после уроков к тебе направится пионерский патруль.
- А зачем патруль? - спросил я. - Что я - преступник?
- Двойки получать - разве не преступление? - сказал Ленька Александров и спокойно поправил очки на переносице.
Я задумался.
- Послушайте, - сказал я наконец. - Может, без патруля обойдется?
- Нельзя, - зевнул Ленька. - Тебе больше нет доверия.
- Ладно, - вздохнул я. - Приходите. Только если мой Эльбрус нападет на вас, я не отвечаю.
Все посмотрели на меня внимательно.
- А кто такой Эльбрус?
- Доберман-пинчер. Собака такая. Как увидит кого чужого, особенно девчонку, сразу бросается, - терпеливо объяснил я.
Ребята затихли.
- Врет он! - вдруг закричал Семка. - Я у него вчера на телевизоре сидел, никакого добермана, никакого пинчера у него нет. У него даже кошки нет.
Галка Новожилова осуждающе покачала головой:
- А обманывать товарищей, Коробухин, и совсем стыдно.
Я только пожал плечами, а Семке показал кулак - поговорим наедине, как мужчина с мужчиной.
Надо было что-то придумать. Я знал, что такое пионерский патруль. Это приходят к тебе домой, расстраивают маму, спрашивают, как ты готовишь уроки, какой у тебя распорядок дня, - в общем, суют нос куда не надо. А после всего мама плачет: "И зачем ты мне на горе такой уродился?"
Нет, надо было действовать решительно. "У меня нет собаки, - подумал я, - так она у меня будет. Ну, не доберман-пинчер, а простая дворняга - все равно вы в собачьих породах ни черта не смыслите".
Как только кончились уроки, я на всех парах понесся домой и пулей взлетел на пятый этаж. Там жила одна бабушка. У нее была кудрявая беленькая собачка с черненьким, как кнопка, носом. Если ее увидать издалека, то можно испугаться - страшное чудище. А если подойти поближе, то сразу станет ясно, что это безобидная комнатная собачонка.
Но у меня не было выбора, больше собак в нашем доме не водилось.
Я сказал бабушке, что очень люблю собак, но все собаки мира, в том числе и доберманы-пинчеры, не стоят и одного коготка ее, бабушкиной, собачки. И пусть поэтому она, бабушка, позволит мне погулять с ее собачкой по двору.