Я думал, он может быть нашим общим с Эндоном знакомым. Ваш муж никогда не упоминал его?
-Нет.
- У вас, кажется, есть сестра?
- Да, Лаурел. Почему вы спрашиваете?
- Где она сейчас?
Вера не ответила, она слегка прищурила глаза.
- Думаю, вы суете нос не в свои дела, мистер Скотт, во всяком случае, вас это не касается.
- Возможно, вы правы. Меня лишь интересует, известно ли вам ее местонахождение. Я-то знаю, где она.
Ее глаза округлились, а губы презрительно поджались.
- Вы имеете в виду это? - Она указала в направлении океана.
- Совсем нет, - рассмеялся я и ткнул пальцем в противоположном направлении, точно туда, где находился Фэйрвью. - Я имею в виду то.
- Фэйрвью, - бросила она.
Я утвердительно кивнул, и Вера спросила: - Как вам это удалось узнать?
- Разве это секрет? Кстати, Эндон знает, что она в Фэйрвью?
- Надеюсь, что нет. То есть хочу сказать, что не думаю.
- Значит, вы ему не говорили?
- Не задавайте глупых вопросов. Я думаю, что это... отвратительно.
- Что именно?
- Как что? Они же там все голые.
- Многие милые люди, из тех, кого я встречал, тоже бывали иногда обнажены. И это, представьте, случалось и не в Фэйрвью.
Мои слова, однако, не развеселили ее.
- Мистер Скотт, вы пришли для того, чтобы отпускать шутки весьма дурного вкуса или у вас имеется более серьезная причина? Я вовсе не намерена обсуждать с вами вопросы... наготы.
- Вообще-то я хотел повидать вашего супруга, и совсем по другому делу.
Можно было подумать, что он подсматривал в замочную скважину.
Дверь распахнулась, с силой ударившись в стену, и в комнату ворвался Пупелл.
- Убирайся отсюда, ты, недоносок! - взревел он.
Я поднялся на ноги.
- Мне хотелось бы поговорить с вами.
- Нам не о чем разговаривать, легавый! Вали отсюда!
Откровенно говоря, мне показалось, что стиль его речи не совсем соответствует тому, как должен был бы выражаться специалист "по акциям и облигациям". Пожав плечами, я направился к двери. Эндон последовал за мной в коридор, как я и надеялся.
Он с шумом захлопнул дверь и выпалил: - Больше никогда не появляйтесь здесь, мистер.
- Уделите мне минуточку. Вы вроде бы приятель Гарлика и того верзилы, которые были на ужине. Может быть, вы будете так добры...
Моя вежливость совершенно доконала его, лицо Эндона стало лиловым, и он прошипел:
- Я буду настолько добр, что спущу тебя с лестницы пинком в зад.
- Пуппи, в один прекрасный момент ты перегнешь палку, и у тебя окажется значительно меньше красивых зубов, а торчать они будут в твоей пасти довольно далеко один от другого.
Его азарт несколько увял, и я спросил:
- Почему Гарлик решил напасть на меня в тот вечер у Редстоунов?
Он проглотил слюну.
- Не знаю. Убирайтесь отсюда немедленно.
Пожевав немного губами, я поинтересовался:
- Скажи мне, Пуппи, просто так, для справки, как котируются в наши дни акции "Америкен телефон энд телеграф"?
Он резко повернулся и скрылся в своих апартаментах, опять хлопнув дверью. Думаю, если он не оставит эту привычку, соседи скоро начнут жаловаться. Я спустился к "кадиллаку". Необщительный парнишка этот Пупелл. Но кое-что он мне все-таки сказал, впрочем, как и Вера.
Потребовался почти час, чтобы добраться до Пасадены, посетить больницу Пальмера, поговорить пару минут с перебинтованным мистером Элдером.и вернуться в Лос-Анджелес. Элдер не сообщил ничего нового, а лишь подтвердил в основных чертах рассказ Лаурел. Он увидел камень, бросился к девушке, успел ее оттолкнуть и сам получил удар. Больше он ничего не знал.
Мой офис расположен в центре Лос-Анджелеса, на Бродвее, между Второй и Третьей улицами, на втором этаже Гамильтон-Билдинг. Я вошел в контору и понаблюдал за гуппи в аквариуме на книжной полке.
Маленькие рыбки сильно волновались, пока я засыпал им корм, после этого я уселся за письменный стол и вплотную занялся телефоном. За полчаса я сделал дюжину звонков своим информаторам: хулиганам, мошенникам, парикмахерам и барменам. Мне нужны были сведения об Эндоне Пупелле, Поле Йетсе, Гарлике и его корешах; меня также интересовали слухи и сплетни о семействе Редстоун. Я был готов платить за информацию. Большую часть работы, которую мне предстояло проделать, уже проделала полиция, и гораздо лучше меня. Однако мои контактанты ни за что не будут беседовать с властями, но всегда готовы поделиться знаниями со мной. Так что мой труд не напрасен. Покончив с телефоном, я внимательно изучил полученный от миссис Редстоун доклад Йетса о Пупелле. Несколько абзацев содержали конкретные сведения о местах и датах, которые можно было проверить. Я позвонил на телеграф, послал пару депеш для проверки фактов и, добавив еще одну телеграмму в частное сыскное агентство НьюЙорка, покинул офис.
Мне предстоял длинный путь через задние комнаты вонючих баров, свалки и притоны. Некоторые из моих приятелей никогда не приближались к телефонам, а часть была постоянно настолько пьяна, что не имела сил совладать с трубкой. Этот путь, который мне довелось проделать не один десяток раз, всегда навевал на меня печаль. Нижние части Мэйн-стрит и Спринг-стрит, Лос-Анджелес-стрит, весь этот район вселял ужас, если вы появлялись там днем. Ночью слабое освещение и тени скрывали частично нищету, но при солнечном свете она выступала во всем своем безобразии.
Я видел седобородых старцев, торчащих в дверях в облаках винного перегара, мальчишку с пустыми глазами и расстегнутой ширинкой, сидящего на деревянных ступенях у входа в грязную ночлежку, блевотина засохла на его подбородке и груди. Я разговаривал с удивительно тощей немолодой женщиной, ее мослы выпирали во все стороны, а лицо походило на череп, обтянутый кожей. Она бормотала невнятно, уставившись на меня черными горящими глазами. Мне не удалось раздобыть ни грамма полезной информации. Как ни странно, но у этих человеческих отбросов - хулиганов, бродяг и алкоголиков - можно найти разгадку тысяч преступлений. Существует неизвестный нам "подпольный беспроволочный телеграф", к которому они имеют доступ. Если что-то серьезное произошло в Майами около полудня, шепот и пересуды начнутся в преступном мире Лос-Анджелеса еще до захода солнца. Я продолжал свой путь, покупал пиво и разбрасывал четвертаки. До четырех тридцати я не имел никакой информации. Но и после этого времени я не был уверен в значительности того, что услышал.
Примерно в половине пятого мелкий мошенник по кличке Игги Парик, абсолютно плешивый бродяга, всегда завернутый в плед, встретился со мной на Мэйн-стрит в пивнушке "У Джерри". Он был одним из тех, с кем я сумел перекинуться несколькими словами раньше по телефону. Мы сидели у стойки, я заказал пару пива и передал одну кружку ему.
Игги мгновенно ополовинил ее и произнес: - Об этом Йетсе я чего-то слышал. Не шибко много, но зато я, кажется, знаю, кто мог бы вам рассказать больше. Дайте мне подумать минутку. - Он отхлебнул пиво. - Сколько будет стоить, если я чего-нибудь надумаю?
- Пятерку.
- Может, десятку?
- Пятерку, Игги. Выкладывай все или сливай обратно бесплатное пиво.
- Скотт, десятка - это не деньги. Тот, которого я знаю, заломит с тебя не меньше сотняги. Так он мне сам сказал.
Я чуть не рухнул с табурета.
- Он что, собирается в путешествие по Европе? За такие деньжищи он сам мог укокошить Йетса.
- Не... Ну, соглашайся, Скотт, хорошо?
Я кивнул, сдаваясь.
- Трехглазый. Ты ведь его знаешь?
- Я его знаю.
Конечно, мне был известен этот тип средних лет с одним работающим и вторым стеклянным глазом. Я никогда не мог понять, как такое состояние зрительного аппарата могло .