Он еще не видел "Кларион", статью, которую миссис Редстоун предположительно читала; было слышно, как он проревел приказ немедленно раздобыть и притащить ему экземпляр газеты.
- Послушай, Сэм, - сказал я, - весьма вероятно, что здесь есть связь с убийством Йетса. По-моему, настало время задать свежеиспеченному зятю Эндону Пупеллу несколько вопросов. В частности, где он обретался прошлой ночью. Насколько я помню, обе дочери наследуют чуть больше пятнадцати миллионов, и наш Пупелл теперь сможет купаться в зеленых.
- Ты прав. Спасибо.
- Не мог бы ты выяснить, как появился материал в "Кларион"?
- Да, я поговорю с кем надо. Позвони мне позже. - И он повесил трубку.
Я тщательно выбирал место, куда встать, когда подошел к телу миссис Редстоун, наклонился над ним и перечитал первую часть статьи в "Кларион". Она была написана в разухабистом, сенсационном стиле и содержала намеки на якобы имевшие место грязные оргии.
Имя Сидни Лаурел Редстоун стояло в первой строке первого абзаца,, однако название лагеря в статье не упоминалось.
Я спустился на первый этаж и закурил, ожидая появления машин из полиции и морга. Мои мысли вращались вокруг Пупелла, Веры, Эда Нормана и, конечно, Лаурел.
Подъехала патрульная машина, и тут же в черном "крайслере" прибыли два детектива с лейтенантом Джеймсом Хансеном из отдела расследования убийств.
Пока детективы и команда экспертов из лаборатории начали заниматься своими делами, Хансен пригласил меня в верхнюю гостиную и спросил:
- Ты работал на нее, Скотт?
- Да. - И я рассказал ему все, что, с моей точки зрения, имело значение.
Он помрачнел и спросил:
- И ее дочь обретается в лагере нудистов?
- Место называется Фэйрвью, в нескольких милях от города.
Он пожал плечами.
- Мне представляется, что старая леди узрела статью и не перенесла позора. Она же большая шишка в высшем свете, ты это знаешь. А такой материал в обществе никогда не забывается. Почему ты не согласен с версией самоубийства, Скотт?
- Я же уже сказал тебе, Хансен, миссис Редстоун знала, где ее дочь. Кроме того, она была не тот человек, чтобы из-за этого потерять самообладание.
Он опять пожал плечами и похотливо ухмыльнулся.
- Без дураков, Скотт? Ее юная доченька живет в нудистском лагере? Бегает голенькой?
- Да, без дураков.
Я не сердился на Хансена за то, что мысль о нудистском лагере приводила его в некоторое возбуждение. Он был честный, грамотный полицейский, который работал почти ежедневно по четырнадцать часов и видел больше покойников обоего пола, чем я увижу за всю жизнь. Когда кто-то умирал, для него он превращался лишь в еще один труп, в новую работу.
Но поведение Хансена показывало, какой могла бы быть реакция остальных.
Он был отличный полицейский, видевший много убийств, в том числе и убийств, выдаваемых за самоубийства. Тем не менее он не считал, что сейчас имеет дело с инсценировкой добровольного ухода из жизни. Его беспокоило слегка, что затронуты высшие сферы, и забавляли сопутствующие обстоятельства. Я вспомнил свои мысли после вчерашнего выстрела там, в Фэйрвью: если бы меня шлепнули, все повторяли бы не слово "убийство", а "лагерь нудистов". Впервые мне показалось, что я могу оказаться в одиночестве, поддерживая версию об убийстве миссис Редстоун.
- Все-таки вы проведите парафиновую пробу, - предложил я.
- Будь уверен. В шести точках, начиная с центра. Ты на самом деле настаиваешь на том, что она приняла смерть не от своей руки? - После паузы он добавил: - Конечно, ты работал на леди... Впрочем, какое это имеет значение после ее смерти. Ты теперь можешь...
- Я ничего не могу. Просто наложи на ее руку парафиновую перчатку и выясни, сама ли она стреляла.
Он согласно кивнул.
- Ладно. Поговорим-ка лучше о дочери.
Он был прав. Лаурел пока ничего не знает. Так же как и Вера. Кроме меня и полиции, о смерти знал, вероятно, лишь убийца.
- Хансен, разреши мне самому сказать ей.
Он насупился, немного помолчал и сказал: - Ладно, это не принесет вреда. Действуй. Только не выпаливай все одним махом.
- Я лишь скажу, что у меня скверные новости.
Тело миссис Редстоун отнесли вниз, поместили в фургон, и мы прошли в спальню.
Лейтенант Хансен спросил седоголового заместителя коронера: - Когда это произошло?
- Думаю, около полуночи. Приблизительно, весьма приблизительно. Позже я скажу тебе больше, Джим.
Мы остались вдвоем.
Пока я набирал номер комнаты Совета в Фэйрвью, Хансен стоял рядом. Мне ответил мужской голос.
- С кем я .говорю? - поинтересовался я.
- Боб Браун. Кто звонит?
- Скотт. Дон Скотт.
- А, наш энергичный директор. Чем могу вам помочь?
- Пригласите, пожалуйста, к телефону Лаурел Редстоун.
Несколько минут в трубке царило молчание, затем послышался мягкий голос Лаурел:
- Мистер Скотт?
- Да. У тебя все нормально?
- Конечно. Ты как-то странно говоришь.
- Надень... другой костюм и встречай меня у калитки примерно через двадцать минут.
Хансен негромко хрюкнул, когда я произнес "другой костюм".
- Хорошо, - сказала она медленно, - что случилось?
- У меня для тебя плохая весть. Отвратительная.
- Что именно?
- Скажу, когда встретимся. Я еду с несколькими полицейскими. Возможно, им тоже захочется с тобой поговорить.
- Полиция? Что случилось? Что случилось?
- Не могу сейчас сказать, Лаурел. Скоро увидимся.
Она сказала: "Хорошо", - и повесила трубку.
- Пошли, - бросил Хансен.
Когда Хансен, сержант-детектив и я подъехали на полицейской машине к калитке, Лаурел была уже там. Она выглядела свежей и здоровой, словно весеннее утро, в белом простом платье, единственным украшением которого служил коричневый пояс. В руках у нее была коричневая сумочка, на ногах туфли на низком каблуке и на лице выражение беспокойства.
Когда машина остановилась, я вылез из нее и направился к Лаурел, Хансен последовал за мной. Она дотронулась до моей руки, глядя на Хансена.
- Шел, что случилось? Твой голос по телефону звучал так зловеще.
Хотя с момента нашего разговора прошло достаточно времени и Лаурел была готова воспринять любое известие, я все же не решился сообщить ей ужасную новость. Вместо этого я сказал:
- Лаурел, познакомься. Этот джентльмен - лейтенант Хансен из отдела расследования убийств.
- Убийств? С какой стати он...
С трудом я выдавил:
- Лаурел, твоя мама умерла.
Она взглянула на меня без всякого выражения и медленно улыбнулась.
- Кончай, Шел. Это довольно скверная шутка.
- Это совсем не шутка. Все выглядит как самоубийство, но... в любом случае она скончалась от выстрела. Она мертва, Лаурел. Я обнаружил ее тело.
Ее лицо по-прежнему оставалось спокойным.
- Не верю. И не поверю... пока не увижу ее собственными глазами.
Хансен шагнул вперед и заговорил с Лаурел. Предупредив ее, что это стандартная процедура, он поинтересовался, провела ли она в лагере ночь целиком. Она ответила утвердительно и добавила, что сможет это доказать. По крайней мере, большую часть ночи. При этом она взглянула на меня. Лаурел подтвердила тот факт, что она сама и ее сестра Вера унаследуют все состояние матери. Но она все еще не верила нам, когда садилась в полицейскую машину, чтобы ехать в город.
В пути я показал Лаурел экземпляр "Кларион", который прихватил Хансен. Но до нее ничего не доходило. После того как я кончил читать статью, в машине воцарилось молчание.
Окружной морг Лос-Анджелеса расположен в центре города во Дворце правосудия. Мы запарковались на Спринг-стрит и втроем, оставив сержанта за рулем автомобиля, вошли в здание. Там мы свернули направо, миновали дверь, на которой значилось "Коронер", и прошли в конец коридора.