Нежданно-негаданно. Мокрая ночь гарантировала безлюдье на этой плохо освещенной, не пользующейся популярностью среди пешеходов улице.
Минули тысяча с лишним секунд, и вот наконец в поле зрения появились менты. Но сначала я их услышал - менты мчались на вызов, включив сирену. Улюлюкая сиреной, легковой автомобиль с синей надписью "Милиция" на борту подрулил к гостеприимным дверям бара. Сирена онемела, выключился мотор, открылись автомобильные дверцы, из мусоровоза вышли... Ба! Знакомые все лица! Господа начальники в штатском, коих я перекрестил в Ларина и Казанову, оба-два тут как тут! Пашут герои, как выяснилось, сутки напролет, как пелось в старинной народно-мусорной песне: "...служба дни и ночи". Устали, болезные, вона, как шаркают ногами по асфальту, сгорбились, Ларин курит в кулак, Казанова мнет лицо ладошкой, зевает.
Двери бара закрылись за тандемом ментов, и тишину нарушил вой очередной сирены. На сей раз к месту происшествия катила, не жалея покрышек, карета "Скорой помощи". Белая с красным карета припарковалась, закрыв прекрасный вид на вход в заведение, и опять потянулись долгие минуты ожидания. Пять минут, десять... Ага! Карету "Скорой помощи" огибают один за другим Казанова, Ларин и один из уклонившихся от физического контакта с рэкетиром азер. Расклад ясен - невредимого азера, видать, самого смышленого из всех невредимых, повезут в отделение писать заявку на забияку по кличке Супер.
Улица с односторонним движением. Я сделал ставку на то, что правила дорожного движения не будут нарушены, и не просчитался. Мусоровоз сворачивает в мою сторону. Будь готов, Супер! На старт, внимание, марш...
Я выскакиваю из засады в кустах сирени и бегу наперерез набирающему скорость милицейскому автомобилю. Я все рассчитал точно, стартовал вовремя. Я и автомобиль пересекаемся посреди промокшей пустынной улочки. Прыгаю на капот. Ларин за рулем, конечно же, не поймет, что я прыгнул. И он, и Казанова в соседнем кресле решат, что авто задело крылом бегуна-самоубийцу. А заявитель на заднем сиденье, безусловно, не идентифицирует мелькнувшую за припорошенным дождевыми каплями стеклом человеческую фигуру с беспощадным Супером. Короче - прыгаю, пальцы скользят по влажному капоту. Локти, сгибаясь, амортизируют контакт с машиной. Сила инерции швыряет тело на ветровое стекло. Выгибаю спину колесом, прячу голову в плечи и качусь, качусь колобком по автомобильным выпуклостям. Больно ударяюсь копчиком, царапаю обо что-то макушку, однако и кости, и мясо пока целы. Перекатившись через машину, кручусь в воздухе, носки сапожков касаются асфальта, и теперь колени выполняют роль амортизаторов. Колобком вращаюсь на асфальте. Законы физики заставляют меня уподобляться сказочному колобку целую секунду. Перед глазами круговерть, к горлу подступает тошнота, дышать некогда. Растаяла в вечности секунда, последний раз переваливаюсь через плечи. Оберегая ушибленный копчик, сначала бью каблуками в асфальтовую твердь и только потом осторожно опускаю попу на искусственный камень. Тошнота и карусель перед глазами прекращаются после второго жадного вздоха. Слышу писк резины, вижу, как заносит экстренно затормозивший мусоровоз, и, закрыв глаза, расслабляюсь в позе цыпленка табака.
Автомобиль остановился наискось, перегородив улочку метрах в семи от меня, "убитого". Первым из авто выскочил Казанова, цокот его шагов все ближе и ближе. Скрипнула, открываясь, передняя левая дверца, слышу, как вылезает под дождь Ларин. Пора оживать? Пора!
Из позиции жареного цыпленка я резко перехожу в стойку дземондзи-но-камаэ. Встаю, повернувшись к бегуну Казанове немного боком, вес тела распределил поровну на обе слегка согнутые ноги, спина прямая, кулаки перед грудью.
Казанова от столь неожиданного превращения расплющенного цыпленка в готового атаковать бойца сбивается с шага, спотыкается и, честное слово, сам подставляется под удар. Мой напряженный кулак ввинчивается в точку чуть левее его сердца, которую японские Мастера Смерти называют "дэнко". Казанову передернуло, болевой шок он пережил, но сознание у мента помутилось.
Срываюсь с места, толкаю вялого Казанову к машине, прыгаю и, оказавшись рядом с опешившим Лариным, наношу водителю мусоровоза удар собранными в щепоть пальцами за ухо.
Пока у Ларина темнеет в глазах, я ныряю в салон и быстренько гашу азера.
Загасил. А теперь очень быстро: раз - открыть заднюю дверцу; два, три выбраться из салона, запихнуть Ларина в кресло рядом с водительским; пять, восемь, двенадцать - поднять с асфальта Казанову, засунуть мента на заднее сиденье; тринадцать, четырнадцать - сесть за руль, закрыть все дверцы; шестнадцать, двадцать один, тридцать - найти и присвоить личное оружие милиционеров; тридцать один - завести мотор; тридцать два - поехали...
Ух-х-х... управился с уборкой за тридцать две секунды. Дорожно-транспортное происшествие - десять секунд, работа по точкам - пять, тридцать две секунды - уборка, итого - на все про все - сорок семь секунд. Допустим, я польстил себе и обсчитался в свою пользу, все равно с момента старта из кустов сирени прошло меньше минуты. Помножим минуту на ночь, прибавим моросящую противность дождя и будем считать, что никто, ни одна случайная живая душа не видела, как начиналась и чем закончилась эта акция. Уф-ф-ф, запыхался, вспотел даже. Все-таки тренировки тренировками, а возраст дает о себе знать, ничего не поделаешь...
Отдышавшись, я свернул с тихой улочки в лабиринт темных дворов. Запоздало представил, что бы было, если бы во время моего столкновения с милицейской машиной вдруг на улице появилась вереница машин. Я загасил бы прыткого Казанову и убежал по тем же дворам на своих двоих, а за моей спиной топотал бы по лужам Ларин, я бы подстерег Ларина за углом и... Впрочем, нечего понапрасну размышлять на темы возможных вариантов и неслучившихся событий. История, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Случилось, как случилось - Ларин медленно приходит в себя, сидя рядом со мной плечом к плечу, Казанова и азер сзади за спиной до сих пор в глубоком отрубе, оба табельных милицейских "ПМ" у меня за пазухой, и первое, что я сделаю, когда заглушу мотор во-он в том самом темном закоулке, - уничтожу средства милицейской мобильной связи.
Сказано - сделано: машина с одним здоровым и тремя не очень здоровыми мужчинами в салоне встала и затихла в углу квадратной грунтовой площадки, уперевшись передним бампером в ствол декоративной плакучей ивы. Габаритные огни погасли, низко свисающие, отяжелевшие от воды ивовые ветви облепили мусоровоз со всех сторон. Я позаботился о радиосвязи, сделал то, что и планировал в первую очередь. Во вторую очередь позаботился о бесчувственном живом грузе на заднем сиденье. Крайне удачно в бардачке нашлись, помимо прочего, пара наручников и моток синей изоляционной ленты. Я выволок из машины азера, положил его слева от достаточно толстого, в пол-обхвата, ствола плакучей ивы. Вытащил Казанову и пристроил его справа от дерева. Оба легли ничком, головами к стволу, вытянув руки так, будто хотели обнять красавицу-иву. Я скрепил парой наручников протянутые разноименные руки голубчиков, сковал азера с ментом никелированными браслетами, скрепил, так сказать, объятья дерева. Теперь без посторонней помощи дровосека или слесаря им от дерева не отойти, не отползти.