Принимал ли Маяковский ванны, так и не знаю, но что баню мне за это в кружке задали, это знаю, и очень хорошо знаю.
- Что же это ваш Маяковский? - укоризненно говорили кружковцы, нехорошо без штанов-то.
И крыть было нечем.
Владимир Владимирович, будете еще в Саратове, ходите в брюках.
Когда стали толстые и тощие журнальчики блефать на Леф и Маяковского, друзья мои из клуба Халтурина ходили огорченные:
- Читали Полонского? Что же это? Ругань все. Нехорошо.
И своими силами "опровергали". Брали в полон Полонского, ошельмовали Ольшевца. Ну, а других Лежнячьих вообще не бьют.
Незадолго до моего отъезда кружок совместно с АППом устраивали большой литературный вечер в рабочем районе.
Я приготовил Маяковского. Все, и даже кружковцы, отговаривали. Не поймут, дескать, рабочие.
Я человек упрямый. Читал Маяковского.
Зал громадный. Театр недостроенный. Кирпичные стены. Стропила. Акустика паршивая. И битком. Тысячи полторы. Железнодорожники, деревообделочники и костемольщики.
Прочел с подъемом. Дошло. Шибко хлопали, топали ногами и дружно орали "быс".
Один машинист знакомый, драмлюбитель страстный, просил потом "списать стишок". Очень ему понравилось - "налево посмотришь - мамынька мать, налево - мать моя мамочка".
- Хорошо, - говорит, - написал, сукин кот. Не ругается, говорит, - а совсем как будто. И сказали вы стишок классно.
Шкловский говорит, что он воскресил в России Стерна. Научил нас читать его. Все думали, скучный, скучный, а оказалось интереснейший писатель. Шкловский очень гордится этим.
Я научил покровчан читать Маяковского. И я тоже очень горд. В покровском масштабе.