С тех пор как появился новый схваченный, юноша с зелеными глазами. Тиха соххоггоя - недаром злобится красноглазый. Тиха. Задумала что-то. Ну, подай боги милость - не меня коснется. Так думал каждый. День миновал. У ночи свои заботы. Много еды, много веселья. Кто ценит каждый день жизни - тот веселится вволю. Завтра, быть может, некому будет.
Мугган поднял парда на дыбы и погнал напрямик: через клумбы, через цветущие, искусно подстриженные кусты. Порыв ветра овеял Санти, когда всадник промчался в трех локтях от него. Ушка сердито рявкнула.
Юноша ощутил, что на него смотрят, и поймал взгляд Нассини. Ласковый-ласковый. И вдруг, без всякой причины, пробрал его озноб. И он покрылся холодной испариной. А соххоггоя все смотрела на него, смотрела... Санти уж совсем было решился подойти к ней, но тут Владычица уколола палочкой спину носильщика, и паланкин двинулся.
Санти потер ладонью шею. Вечер был теплый, а ему - зябко.
- Гляди, вон стоит хозяйкин милостивец! - сказала подруге девушка-прислужница. - Что это с ним? Бледный, будто кровь выпустили?
- Не знаю, Алори! Слушай, а он, по-моему, на Рэти глаз положил, не заметила?
- Благодари богов, что не на тебя!
- Ну! Мальчик красивый!
- То-то твой бычок ему отсчитает!
- Уже! Побоится госпожи!
- Сказала! Ежели его сама привечает, быть тебе подружкой красноглазого!
- Хи-хи! Ничего он без моего хотения не сделает! Я обученная!
- Ножик возьмет - сделает!
- Что ты такое страшное говоришь!
- А что? Первый день ты тут, что ли? Про отца его, хозяйкиного мужа, еще и не то говорили. Кабы нас с тобой при нем купили, ты б поскромнее была!
- То тебя купили! Меня жрецы отдали. На семь лет.
- Вот и сиди тихо! А то возьмет тебя красноглазый и... - Подруга тихонько пошептала ей на ушко.
- О! Алори, не надо! Итак ночи от страха не сплю!
- От страха ли? - засмеялась Алори. - Поспешим! К ужину опоздаем - до темноты ничего не получим! - И обе побежали к Веселой Роще, где стояли домики дворни.
Подступивший вечер высветил искры созвездий, потускневшие, когда луна выкатилась из-за края неба и поплыла по самоцветному Пути Мертвых. Свет луны не проникал через плотные кроны Веселой Рощи, не смешивался с оранжевым пламенем костров, не отступал перед ним, как перед сиянием множества масляных ламп внутри и снаружи дворца. Непроницаемы слоистые кроны даже для солнечных лучей. Зато под ними там и сям пляшут длинные веселые языки, уходит к черным листьям копотный дым. Веселая Роща! Крики и смех смешиваются здесь с насмешливым бульканьем розового вина.
Санти ходил от одного костра к другому, от компании к компании, везде приветствуемый и нигде не замечаемый.
Отблески красного пламени прыгали на обнаженных телах. Сочилось над огнем, на черных жаровнях, пряное мясо. Запах вина, земли и женщин смешивался с дымом костров.
Одинокий и печальный бродил Санти по Веселой Роще. Смотрел вверх, на освещенный снизу полог листвы, трогал живые колонны стволов. И показалось ему, что он спит и вот-вот проснется в своей комнате, услышит ровное дыхание отца, посвистывание ящериц, дальний, дальний шум моря...
"Неужели этого никогда не будет? - подумал юноша, и тоска сдавила его горло. - Ни чудесного нашего дома, ни ощущения свободы. Не будет предвкушения вечера среди друзей, не будет Мары, ее волшебно пахнущей кожи, ее рук, ее быстрого-быстрого шепота? Ничего не будет?"
- Пожалейте меня, боги! - взмолился Санти. - Не оставьте одного!
И, словно отозвавшись на эту просьбу, чья-то рука опустилась на плечо юноши. Санти оглянулся с надеждой... и отпрянул. То была рука воина, приведшего его в замковую тюрьму.
"Беззубый!" - вспомнил он, увидев щербатый роя солдата.
Воин был пьян, но держал Санти крепко.
- Не бо-ойся, ягненочек! - пробормотал он, глупо ухмыляясь.