Вторничный ломтик мира - Фармер Филип Жозе 4 стр.


Том мог злиться сколько угодно, но это ничего не меняло, Он прикован к Вторнику.

- Пока нет, - пробормотал он. - Пока нет. К счастью, я могу подать неограниченное количество запросов. Я пошлю еще один. Они думают, что отвязались от меня? Ха! Ладно, я их доконаю! Человек против машины. Человек против системы. Человек против бюрократии, игра без правил.

Прошло двадцать зимних дней, промчались восемь весенних, и опять наступило лето. На второй из двенадцати дней лета он получил ответ на очередной запрос.

Это был не отказ, но и не согласие. В письме говорилось: если он считает, что ему будет психологически лучше в Среде, поскольку так сказал астролог, то ему следует достать заключение психиатра по поводу астрологического анализа.

Том Пим сделал антраша. Слава Богу, что он живет в такое время, когда астрологов уже не считают шарлатанами. Люди - массы - заявили, что астрология необходима и должна быть легализована и уважаема. Таким образом, закон прошел, и у Тома Пима был шанс.

Он спустился в каменаторную, поцеловал дверь цилиндра и рассказал Дженни Марлоу хорошие новости. Та не отреагировала, но Тому показалось, что ее глаза стали чуть-чуть светлее.

Это была, конечно, только игра его воображения, но ему нравилось так думать.

На то, чтобы добиться консультации у психиатра и трижды посетить врача, Том потратил еще один год, еще сорок восемь дней. Доктор Зигмунд Трауриг был другом доктора Стелелы, астролога, и для Тома, таким образом, все упрощалось.

- Я тщательно изучил графики доктора Стелелы и внимательно проанализировал вашу навязчивую идею насчет этой женщины, - сказал доктор.-Я согласен с доктором Стелелой в том, что вы всегда будете несчастны во Вторнике, но не уверен, что в Среде вы станете счастливее. Однако, если вас так заклинило на этой мисс Марлоу, думаю, что вам следует отправиться в Среду. Но только в том случае, если вы подпишете соглашение встретиться с психиатром для дополнительного обследования.

Только потом Том Пим осознал, что доктор мог просто отказать ему, сославшись на большое количество пациентов.

Но тогда подобная мысль была бы неблагодарностью по отношению к доктору.

Теперь ему оставалось ждать, пока все необходимые бумаги перешлют В инстанции Среды. Его битва была выиграна только наполовину, поскольку другой чиновник мог запросто прекратить дело. Но если Том добьется своей цели, что тогда? Дженни может отвергнуть его, и второго шанса у него уже не будет.

Думать о том, что это может случиться, было невыносимо, но ведь и такой поворот событий не исключался.

Том погладил дверь и прижался к ней губами.

- Пигмалион мог по крайней мере прикоснуться к Галатее, - сказал он. Уверен, что боги - великие немые бюрократы - сжалились бы надо мной, потому что я этого сделать не могу. Уверен.

Психиатр сказал, что Том не способен к настоящим и продолжительным отношениям с женщиной, как и множество мужчин этого мира, привыкших к легкопреходящим связям. Он влюбился в Дженни Марлоу по нескольким причинам. Прежде всего она может походить на кого-нибудь из его детства. Скажем, на мать. Нет? Хорошо. Глубокая и важная правда заключается в том, что он любит мисс Марлоу потому, что она не может отвергнуть его, прогнать или стать надоедливой, ворчать, плакать, кричать и тому подобное. Он любит ее потому, что она недосягаема и безмолвна.

- Я люблю ее так, как, должно быть, Ахиллес любил Елену, которую видел на стене Трои, - сказал Том.

- А я и не знал, что Ахиллес был влюблен в Елену Троянскую, - заметил доктор.

- Хоть у Гомера об этом не сказано, я знаю, что так должно было быть! Кто мог видеть ее и не любить?

- Черт возьми, откуда мне знать? Я ее никогда не видел! Я так и знал, что ваши заблуждения усилятся...

- Я поэт! - сказал Том.

- Вы имеете в виду само совершенство! Хм-м. Должно быть, она действительно нечто экстраординарное. На сегодня у меня нет никаких планов. Вот что я вам скажу: вы меня заинтриговали. Я заскочу к вам вечером и взгляну на эту невероятную красавицу - вашу Елену Троянскую.

Доктор Трауриг явился сразу после ужина, и Том Пим повел его вниз, через холл, в каменаторную, в недра большого дома, будто гид, сопровождающий известного критика к только что обнаруженной картине Рембрандта.

Доктор долго стоял напротив цилиндра, несколько раз хмыкал и проверял табличку над дверью. Затем он обернулся и сказал:

- Я понимаю, что вы имели в виду, мистер Пим. Очень хорошо. Я дам ход этому делу.

- Разве она не особенная? - спросил Том на крыльце. - Она не из этого мира - фигурально выражаясь, конечно.

- Очень красива. Но я считаю, что вы на пороге великого разочарования, возможно, горя, а то и сумасшествия - терпеть не могу такие ненаучные термины!

- Я использую свой шанс, - сказал Том. - Я знаю, это звучит чудаковато, но где бы мы были, если бы в нашем мире не было чудаков? Вспомните человека, изобретшего колесо, Колумба, Джеймса Ватта, братьев Райт, Пастера... Да вы сами можете продолжить список.

- Едва ли корректно сравнивать этих пионеров науки с собой и своим стремлением жениться. Но, как я уже выяснил, она потрясающе красива. Это чрезвычайно любопытно. Почему она не замужем? Что с ней не так?

- Да она дюжину раз могла выйти замуж! - воскликнул Том. - Главное, она не замужем сейчас! Может быть, она разочарована и поклялась дождаться того самого мужчину. Может быть...

- Здесь нет никаких "может быть"! Вы просто неврастеник, - сказал Трауриг. - Но я верю, что для вас опасней оставаться здесь, чем отправиться в Среду.

- Так вы согласны?! - завопил Том, хватая руку доктора и пожимая ее.

- Возможно. Но у меня есть некоторые сомнения... - Доктор был весьма дальновиден.

Том засмеялся, отпустил руку доктора и похлопал его по плечу:

- Скажите "да"! Ведь вы были по-настоящему потрясены! Только покойник устоит против такой красоты!

- Она в порядке, - сказал доктор. - Но вы должны все обдумать. Если вы попадете туда, а она даст вам от ворот поворот, ваш конец может стать очень печальным - о, как я не люблю использовать такие поэтические слова!

- Нет, этого не произойдет. Мне не может быть хуже. Только лучше. Я смогу хотя бы увидеть ее живой.

Пролетели весна и лето. И в одно прекрасное утро, которое Тому никогда уже не забыть, пришло письмо с разрешением и инструкциями по переходу в Среду. Они оказались достаточно просты. Тому предписывалось лишь дождаться техников, которые должны были переналадить таймер в основании цилиндра.

Он никак не мог понять, почему ему не разрешили попросту не воспользоваться каменатором одну ночь и спокойно перейти в Среду, но вскоре бросил попытки вникнуть в бюрократическую логику.

Сообщать об этом кому-либо в доме он не собирался, главным образом из-за Мейбл. Но она все равно узнала обо всем на студии, заплакала, увидев его за обедом, и убежала к себе в комнату. Она очень переживала, но никому не позволила утешать себя.

В тот вечер, когда Том открыл дверь своего каменатора, его сердце билось как никогда сильно. К этому моменту остальные обо всем уже знали, ему не удалось сохранить свою тайну.

В общем-то он был даже доволен, что проболтался, поскольку соседи, похоже, обрадовались, натащили напитков и наговорили кучу пожеланий. В конце концов спустилась и Мейбл и со слезами на глазах тоже пожелала ему удачи. Она знала, что Том не любил ее по-настоящему, и надеялась, что кто-нибудь влюбится в нее, вот так же взглянув в ее каменатор.

Узнав, что Том ходил на прием к доктору Трауригу, Мейбл сказала:

- Он очень влиятельный специалист.

Назад Дальше