В худшем случае, мрачно размышлял он, чертов суд продлится не больше чем полдня… и стоит, наверно, вытерпеть немножко публичного унижения ради того, чтобы спасти остатки своего отпуска.
ГЛАВА 3
— Что случилось? — спросил Магнуссен, когда на следующее утро Беккер вошел в его кабинет. — Мне казалось, ты прошлым вечером собирался зайти ко мне выпить.
— Проблемы, — пробормотал Беккер, плюхаясь на свободное кресло.
— Женщины?
— Хотел бы я такого счастья.
— Что же тогда?
— Дженнингс, — кратко ответил Беккер. — И мне нужно выпить.
— Сейчас? Еще только десять утра.
— Лучше раньше, чем никогда, — сказал Беккер.
Магнуссен мгновение пристально смотрел на него, потом пожал плечами, подошел к небольшому шкафчику и извлек оттуда бутылку водки.
— Томатный сок или апельсиновый?
— Как хочешь.
— Как ты хочешь.
— Я хочу выпить. А будет выпивка подкрашена или нет, это уже не важно.
— Тогда погоди минутку, — сказал Магнуссен, открывая пакет с томатным соком и смешивая «Кровавую Мэри». — Не могу смотреть, как кто-то с утра пораньше хлещет чистую водку.
Он подошел к Беккеру, отдал ему стакан и вернулся к столу.
— Спасибо, — сказал Беккер, одним глотком осушив стакан. — Никогда бы не подумал, что в один прекрасный день скажу: «Именно в этом я и нуждался» — но, видит Бог, именно в этом я и нуждался!
— Может быть, все же расскажешь мне, в чем дело?
Беккер кивнул.
— Для этого я и пришел.
И снова умолк.
— Ну?
— Ты станешь национальным героем, — сказал Беккер. — Когда завершится этот процесс, кто-нибудь настрочит за тебя твою автобиографию и сделает из нее сериал по видео.
— Весьма польщен, конечно, — саркастически заметил Магнуссен, — но о чем это ты, черт побери, толкуешь?
— Он намерен объявить себя невиновным.
— Шутишь!
— Я что, похож на клоуна?
— Я этому не верю! — объявил Магнуссен.
— Если тебе так трудно поверить в это, ты будешь просто в восторге от его линии защиты, — мрачно сказал Беккер.
— И ты собираешься рассказать мне о ней? — без тени улыбки спросил Магнуссен.
— Почему бы и нет? — отозвался Беккер. — Но прежде чем я сделаю это, хочу сообщить тебе, что вчера я пытался отказаться от дела. Генерал не дал мне сорваться с крючка.
— Неужели у Дженнингса такая слабая защита?
— Настолько слабая, что я полночи провел, дергая за нужные веревочки, чтобы получить новое назначение.
— Полагаю, ничего не вышло?
— Ничего.
— Могу я спросить, на что ты истратил вторую половину ночи?
— Ни на что. Я читал его дневник или как там еще он его называет. — Беккер помолчал. — Тебе останется только сидеть и любоваться тем, как я буду корчить из себя дурака.
— Неужели его подбил на это дьявол? — предположил Магнуссен.
— Дьявол большой и красный, а эти ребята, скорее всего, были маленькие и зеленые.
— Я тебя не понимаю.
— Гринберг и Провост были инопланетянами, и, убивая их, он защищал свой экипаж.
— Инопланетянами? В своих показаниях он ни разу не говорил об этом.
Беккер уставился на него.
— Ты уверен?
— Конечно, уверен.
— Тогда откуда об этом знает генерал?
— Дженнингс под постоянным наблюдением, и охрана, вероятно, сообщила генералу, что он тебе рассказал.
— Ну вот, а теперь Дженнингс горит желанием поведать об этом всему миру.
Магнуссен захихикал.
— Не могу дождаться той минуты, когда ты попытаешься убедить суд, что на «Рузвельт» проникли шпионы с Марса!
— Спасибо за сочувствие, — кисло отозвался Беккер.
— Да я просто не могу удержаться! — Магнуссен уже откровенно хохотал. — Инопланетяне!.. Ты видел медицинские отчеты?
— Само собой.
— Мне смерть как хочется дожить до той минуты, когда ты встанешь в суде и будешь объяснять, откуда у инопланетян взялись отпечатки пальцев Гринберга и Провоста!
— Сам жду не дождусь.
— Господи, чего я только не дал бы, лишь бы заполучить его на перекрестный допрос!
— Сколько дашь? — деловито осведомился Беккер.
— Ты о чем? — растерянно спросил Магнуссен.
— Десять баксов, и он твой. — Беккер протянул руку.
— Ты ведь шутишь? — недоверчиво спросил Магнуссен. — Ты собираешься вызвать его для дачи показаний?
— Скажем так, что я не могу помешать ему сделать это.
— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Иисусе, Макс, дай мне шесть месяцев, чтобы обустроить собственную практику, и становись моим партнером. Ты это заслужил.
— После этакого фиаско вряд ли я смогу ждать целых шесть месяцев.
— Просто не верится! — продолжал Магнуссен. — Он и в самом деле намерен присягнуть, что думал, будто убивает инопланетян?
— Вот именно, — сказал Беккер. — А теперь, если ты способен на минуту сдержать свое воодушевление, ответь мне на один серьезный вопрос.
— Валяй.
— Что мы можем с этим сделать?
— Что ты имеешь в виду?
— Если он объявит себя невиновным, — сказал Беккер, — все, что остается суду — вынести приговор, обвинительный либо оправдательный. Если они вынесут обвинительный приговор, для него это означает смертную казнь. Мы с тобой оба знаем, что он чокнутый, как Мартовский Заяц[2] — так как же мы спасем его от расстрельного взвода и спрячем его в психушку?
— Это будет нетрудно. Как обвинитель я могу потребовать отсрочки приговора и просить, чтобы ему была предоставлена возможность психиатрического лечения.
— Ты уверен, что у тебя останется достаточно времени? — спросил Беккер. — Суд будет под непрерывным давлением требований казнить его немедленно.
— Чепуха, — махнул рукой Магнуссен. — Как только выйдет наружу его история, все сразу поймут, что он спятил.
— Надеюсь на это, — сказал Беккер. — Пока что я все еще думаю, что мне удастся уговорить его передумать.
— Насчет чего?
— Насчет того, что лучше бы сослаться на невменяемость.
— И как же ты собираешься убедить сумасшедшего в том, что он сумасшедший? — с усмешкой спросил Магнуссен.
— Я постараюсь построить защиту на его невиновности, сообщая ему о каждом своем шаге, и когда он убедится, что над ней в суде только посмеются, возможно, он сам предпочтет лечение и пенсию.
— А если нет?
— Тогда я отправлюсь в суд и попробую убедить тебя, что к нам внедрились инопланетяне, которые как две капли воды похожи на людей.
— Предвкушаю эту минуту.
— Лично я предпочел бы, чтобы мне высверлили все зубы без наркоза.
* * *
К полудню Беккер связался по видеофону с Корнеллом, Стэнфордом и Чикагским университетом. В Корнелле и Стэнфорде считали, что вероятность существования инопланетян, идентичных с людьми, примерно пять миллиардов к одному. В Чикагском университете ему сообщили, что эта вероятность настолько ничтожна, что ее невозможно подсчитать.
Он наскоро перекусил и вернулся в «Бетесду», где затребовал копии результатов вскрытия Гринберга и Провоста.
Департамент судебной медицины продержал его в приемной битый час, после чего переадресовал в отдел связи с общественностью. Там Беккер проторчал еще минут двадцать, после чего его направили в патологоанатомическую лабораторию, где его совсем не ждали, не знали, что с ним делать, и в конце концов направили его к Хуану Мария Греко, высокому, смуглому, аскетического вида штатскому, что отвечал за все проблемы, которые не удавалось уладить на более низком уровне.
— Майор Беккер, не так ли? — осведомился он, когда Беккер вошел в элегантный, роскошно отделанный кабинет.
— Совершенно верно.
— Присаживайтесь, майор, — сказал Греко. — Может быть, моя секретарша принесет вам что-нибудь выпить?
Беккер покачал головой.