- Вы ведь не откажетесь потрапезничать с нами? Старуха приготовила свиные щеки с зеленью, и это совсем неплохо. Никто в мире не готовит свиные щеки лучше нее, - хозяин задумчиво посмотрел на меня. - Держу пари, вы отродясь не пробовали настоящих свиных щек. Это не городская пища.
- Ошибаетесь, - возразил я. - Я едал их много лет назад.
Честно говоря, я проголодался, а свиные щеки - это звучало весьма заманчиво.
- Давайте, - поощрил хозяин, - приканчивайте свой стакан. Это проберет вас до кончиков пальцев.
Пока я приканчивал выпивку, он достал с полки тарелку и чашку, а из ящика стола - нож, вилку и ложку и поставил все это передо мной. Хозяйка водрузила на стол кастрюлю.
- Теперь придвигайтесь к своему прибору, мистер, - порекомендовала она. - А ты, По, вынь изо рта трубку. - И снова обратилась ко мне: - Очень плохо, что он никогда не снимает шляпы, даже спит в ней, но уж сидеть с ним за столом, когда он пытается есть, не вынимая трубки изо рта, я не стану ни за что.
Она тоже села.
- Накладывайте себе и приступайте. Еда нехитрая, но чистая, и ее достаточно. Надеюсь, вам понравится.
Приготовлено все было более чем удовлетворительно и к тому же в изрядном количестве, так что у меня создалось впечатление, будто они все время ждут кого-нибудь, кто неожиданно заявится к ужину.
Трапеза была в самом разгаре, когда пошел дождь - сплошные струи забарабанили по шаткому дому, производя такой шум, что при разговоре нам приходилось повышать голос.
- Нет ничего лучше, - проговорил хозяин, как только скорость, с которой он поглощал пищу, несколько поубавилась, - исключая, может быть, поссума [просторечная форма от опоссума, американской сумчатой крысы]. Вот берете вы поссума, обкладываете его сладким картофелем - и ничто больше так гладко не проглатывается. У нас частенько бывали поссумы, но уже давным-давно мы ни одного не видели. Чтобы добыть поссума, надо иметь собаку, а с тех пор, как умер старый Причер, у меня сердца не хватает завести другую собаку. Я без памяти любил этого щенка и не могу заставить себя взять на его место другую собаку.
Женщина вытерла слезы.
- Это был лучший из всех псов, - добавила она. - Совсем как член семьи. Спал он возле печки, а она была такая раскаленная, что у него шерсть начинала дымиться, только он не обращал внимания. Наверно, любил жару. Может, вам кажется, что Причер - странное имя для собаки, но очень уж он походил на проповедника. Такой же торжественный, полный достоинства и печальный...
- Только не на охоте на поссумов, - вмешался По. - Когда он гнался за поссумами - это был настоящий ужас с хвостом колечком.
- Мы не богохульники, - поспешно пояснила Мо. - Но его просто нельзя было назвать иначе. Он был точь-в-точь проповедник.
Мы покончили с ужином. По снова сунул в рот трубку и потянулся за кувшином.
- Спасибо, - сказал я. - Но мне хватит. Я должен идти. Если вы позволите мне прихватить пару поленьев, я попытаюсь подложить их под колеса...
- Я бы об этом и думать не стал, - сказал По. - Не во время бури. Стыдно было бы отпустить вас сейчас. Здесь уютно, тепло и сухо, мы выпьем еще, а завтра с утра можете трогаться. У нас нет второй кровати, но имеется диван, на котором вы можете расположиться. Он действительно удобен, и вы отлично выспитесь. Лошади придут рано утром - мы их поймаем и вытащим вашу машину.
- Мне неловко, я и так уже причинил вам достаточно затруднений.
- Это одно удовольствие, что вы здесь, - возразил он, - новый человек, с которым можно было бы поговорить, появляется у нас не часто. Мы с матерью просто сидим и смотрим друг на друга. Нам не о чем говорить. Мы уже столько наговорили друг другу, что давно все сказали. - Он наполнил мой стакан и пододвинул через стол.
- Заложите-ка это за воротник, посоветовал По, - и будьте благодарны, что в такую ночь у вас есть убежище, а я больше и слышать не хочу ни о каком уходе, пока не настанет утро.
Я поднял стакан и от души приложился; должен признаться, мысль о том, что в такую непогоду не надо выходить из дому, показалась мне довольно притягательной.
- В конце концов, - снова заговорил По, - есть некоторые преимущества и в том, чтобы не иметь собаки для охоты на поссумов, хотя старого Причера мне здорово не хватает. Но отсутствие собаки оставляет вам куда больше свободного времени; я не думаю, чтобы молодой человек вроде вас мог это оценить, но свободное время - самая большая ценность, какая только бывает. Вы можете обо многом поразмыслить и помечтать, и потому сами становитесь лучше. Скунсы, с которыми вы встречаетесь, в большинстве своем становятся такими потому, что не хотят иметь свободного времени. Они всегда на взводе, все время бегут и думают, что мчатся за чем-то, а на самом деле удирают от самих себя.
- Пожалуй, вы правы, - отозвался я, думая о себе самом. - Полагаю, вы даже совершенно правы.
Я выпил еще и почувствовал себя так хорошо, что отважился повторить.
- Ну, молодой человек, - предложил По, - подставляйте-ка стакан. В нем почти ничего не осталось.
Я так и поступил, кувшин забулькал, и стакан вновь оказался полным.
- Вот мы с вами сидим, - продолжал По, - в тепле и уюте, точно клопы, и никакая проклятая забота не мешает нам сидеть тут, выпивать, по-дружески болтать и не обращать внимания на время. Время - лучший друг человека, если тот его правильно использует, и злейший враг - если человек за ним бежит. Большинство людей, живущих по часам, - жалкие создания. Вот жить по солнцу - это совсем другое дело.
Что-то здесь было не так, я понимал это, чуял какую-то фальшь. Что-то, связанное с этой парой, - словно я должен бы их знать, как если бы встречался с ними много лет назад, забыл, а теперь должен узнать и вспомнить, кто же они такие и что из себя представляют. Но как ни силился я пробудить эти воспоминания, они ускользали.
Хозяин продолжал говорить, но я поймал себя на том, что слышу лишь часть его рассказа. Я знал, что он повествует об охоте на енотов, о лучшей наживке при ловле сома и многом другом, не менее интересном, но немало подробностей проскочило мимо меня.
Я прикончил и этот стакан и снова протянул его - на этот раз уже без всякого приглашения, и хозяин вновь его наполнил, и все было так хорошо и удобно - в печи шептал о чем-то огонь, часы на полке рядом с дверью в кладовку тикали громко и общительно. Утром снова начнется прежняя жизнь, и я поеду в Пайлот-Ноб, вернувшись к пропущенной развилке. Но сейчас мне выпал кусочек спокойного времени, немножко отдыха, чтобы посидеть, предоставив часам гулко тикать в тесноте кухни, и ни о чем не думать или думать понемногу о чем-нибудь. От самогона я изрядно захмелел и понимал это, но не придавал значения. Я продолжал пить, слушать и не думать о завтрашнем дне.
- Кстати, - спросил я, - а как в этом году с динозаврами?
- Да порядочно их вокруг, - равнодушно отозвался По, - только сдается мне, они стали малость помельче, чем прошлым летом.
И он продолжал рассказывать - о дереве с бортью, которое он срубил, и про тот год, когда кролики, наевшись астрагала, сбились в такие драчливые стаи, что гоняли гризли по всей округе. Только происходить все это должно было где-то в других местах, потому что здесь, насколько я знал, астрагал не рос, да и гризли тоже не водились.
Я помню, как улегся наконец спать на диване в гостиной, а По стоял рядом с фонарем в руке, пока я снимал пиджак, вешал его на спинку стула, разувался и аккуратно выравнивал на полу ботинки. Потом, ослабив узел галстука, я растянулся на диване, и это было действительно удобно - в полном соответствии со словами По.
- Вы славно выспитесь, - пообещал он. - Когда Барни наведывался к нам, он всякий раз спал здесь.