- Лишенные внешней свободы, эти женщины обрели свободу внутреннюю и вместе с нею - способность не только понимать, но и творить прекрасное! Нам остается только поблагодарить их за это и восхититься их талантом! Для вас передачу вели Линда Загоруйко и Геннадий Слизняков, телекомпания "ЭКС-Губерния".
Надзирательша-атомоход проводила корреспондентов до тяжелых цельнометаллических дверей, ведущих из темного узилища в царство свободы, и торопливо распрощалась.
- Товарищ начконвоя, прием, прием. Как, репортеры ушли? - раздался хриплый голос из портативной рации, торчавшей в кармане надзирательши.
- Так точно, товарищ начальник охраны, - рыкнула в рацию атомоходоподобная дама.
- Зайдите ко мне.
- Есть.
... Кабинет начальника охраны полковника Дрона Петровича Кирпичного отличался каким-то особым, возведенным в абсолютную степень, аскетизмом. Унылые серые стены, зарешеченные окна-бойницы без малейшего намека на шторы. Допотопный канцелярский стол, крытый вытершимся сукном, стальной неулыбчивый сейф, пара колченогих стульев и фикус, принимающий мученическую кончину в ржавой кадке, - вот и весь интерьер, окружавший главного человека женской колонии строгого режима. Единственной сентиментальной вольностью, которую начальник охраны позволил себе, был большой портрет товарища Дзержинского, вышитый крестиком по канве умелицами-заключенными.
Сам товарищ Кирпичный обликом и характером был во многом подобен своему кабинету. Во всяком случае, лицо его было столь же выразительно и эмоционально, сколь выразительна и эмоциональна может быть трансформаторная будка. В остальном полковник Кирпичный производил впечатление серьезного, многоопытного, крепкого мужчины, генетически лишенного навыка завязывать галстук и всем напиткам мира предпочитающего водку. В основном именно такой тип мужчин слушает слезливые шансоны типа "Давно ли я откинулся из зоны" и чрезвычайно импонирует женщинам, волею судьбы расставшимся с воздухом свободы сроком на десять-пятнадцать лет. Возможно, поэтому полковнику удавалось удержаться на своем посту пятнадцать с лишком лет, несмотря на все перипетии и хаос, которые царили в стране.
Когда начконвоя Ксения Погребец вплыла в кабинет полковника, тот задумчиво листал старые подшивки самиздатовской колонистской газеты "За свободу".
- Присаживайтесь, - кивнул он женщине-атомоходу. Та недоверчиво поглядела на хлипкие стулья и предпочла стоять.
- Я вот по какому вопросу хотел поговорить с вами, Ксения Васильевна... - полковник отложил пожелтевшие ломкие газеты и старательно вдохнул, дабы начконвоя не учуяла своим нюхом третьедневошного перегара. Каков моральный дух в этом самом коллективе любительниц Японии? Они ничего лишнего прессе не брякнули?
- Я проглядела видеозапись, прежде чем репортеров выпустить. Все вроде нормально. Девки наши выступили на уровне. Поделки показывали. Стихи читали.
- На жизнь не жаловались? Порядки не ругали?
Погребец пожала мощными плечами, отдаленно напоминавшими пожарную помпу.
- Нет, товарищ полковник. А что?
- Подозрительно это, - полковник подпер кулаком подбородок и мрачно поглядел на фикус, - когда наш человек порядков не ругает и на власть не жалуется. Это сигнал.
- Какой сигнал?!
- Тревожный. Честно вам скажу, вся эта затея с японскими спонсорами мне с самого начала не нравилась. А теперь, когда про это дело еще и пресса унюхала, совсем не нравится.
- Ничего не поделаешь, - опять пожала плечами начконвоя. - Свобода слова...
Представители этой самой свободы слова, то есть Линда с Геной, оказавшись вне стен колонии, часа полтора топали по пустынной проселочной дороге до местной автостанции, периодически проклиная свою незавидную корреспондентскую долю и призывая всевозможные несчастья на гениталии их непосредственного начальника, который сейчас, конечно, греет зад в своем кабинете с евродизайном, пока они тут загибаются от холода, дожидаясь рейсового автобуса. Когда рейсовый "пазик", чахоточно дрожа, наконец подошел, корреспонденты воспряли духом и бойко втиснулись в автобус промеж сумрачных поселянок, нагруженных мешками с капустой и садками с галдящими гусями. Так они добрались до города и на редкость в полном согласии решили сначала выпить по коктейлю в ближайшем баре, чтобы снять стресс, успокоить нервы (как известно, нервы у творческих натур - материал весьма непрочный)...
- На студию попасть всегда успеем, - сказал Гена. - На хрена им там сейчас этот материал? Пойдет в завтрашнем новостном блоке.
Линда согласилась. Только сейчас она почувствовала, как пересохла ее нежная гортань от спертого тюремного воздуха, к которому неуловимо примешивался аромат то ли сакуры, то ли персика. И к тому же осенний промозглый ветер, срывающий с деревьев последнюю листву, заморозил субтильно одетую корреспонденточку аж до бантиков на тонких кружевных трусиках.
Ближайшим "баром" была студенческая забегаловка, официально именовавшаяся "Встреча", а в народе известная под названием "Трахнули по-быстрому". Но коктейли там подавали хорошие, почти правильные.
- И ты считаешь, что они, ну, эти зэчки, действительно обрели как бы... гармонию духа? - спросил Гена свою коллегу, осушив хайболл с "Кровавой Мэри".
- Хрень собачья! - авторитетно ответствовала Линда. - Я этой старой козе, самой главной, в глаза-то глянула. И знаешь, у меня такое ощущение было, будто она натуральная ведьма и жуткая сволочь, которой одно удовольствие притворяться этакой правильной, чистенькой, умненькой и благородной. Мне кажется, что все эти просветленные бабы мотают срок или за убийство или за что-нибудь похлеще. - Линда нервно глотнула поддельного айриш-крима и слегка поморщилась: изжога ей теперь гарантирована. Ладно, может, шеф вечерком шампанским угостит. В постели. Сукин кот.
- Что же может быть хлеще убийства? - усмехнулся Гена, возвращая Линду к разговору.
- Не знаю... А, ладно, пошли они к черту! Мы свое дело сделали. Если еще о каждой бабе, про которую я лепила репортаж, думать, моих мозгов не хватит.
- Это точно, - подколол Гена. - Зачем такой красивой да еще и мозги. Зато с ногами у тебя полный порядок. И с тем местом, откуда они растут.
- Паскудный козел, - без обиды в голосе сказала Линда. - Все вы, мужики, в одном месте клонированные. И все сволочи.
- А то, - усмехнулся Гена. - Ладно, завязывай пить. Поехали в студию, а то главный закатит истерику из-за того, что у нас простой.
И они вышли из бара, причем Линда, расплачиваясь, решительно оставила рядом с пустым бокалом подаренную ей фигурку крысы. Чем впоследствии и спасла свою молодую жизнь.
... А набеленные и насурьмленные по японским правилам женщины после ухода корреспондентов аккуратно прибрали комнату, умылись, сняли кимоно, оказавшись в арестантских робах с нашитыми номерами, и разошлись по камерам. Но прежде чем разойтись, они обменялись одним им понятными знаками, поклонились той, что называла себя Мумё, и сказали:
- Крысу не удержать в садке.
- Ее дороги известны только ей, - ответила Мумё и, усмехаясь, добавила: - Включите завтра телевизор, сестры. Посмотрим, как мы выглядим в эфире.
* * *
Став ведьмой, она позволила себе не следить за собой.
Д. Апдайк
- ... В эфире ваше любимое "Еж-радио", если вам не спится и вы настроились на волну 0,13 и 13 WM. С вами я, Вика Белинская, ведущая этого часа, и мы с моим постоянным демоном-джеем обещаем вам много хорошей музыки, немного рекламы и обязательный блок наших новостей. Доброй полуночи всем полуночникам! Оставайтесь с нами, даже если вы летите на шабаш! И кстати, пусть сейчас прозвучит песня для тех, кто летит на шабаш.