Попытаюсь поговорить с ним, может, удастся убедить его расследовать дело с Мэттом.
Буду держать тебя в курсе.
Изображение померкло.
- Все?
- Другой записи нет, - ответил Джейкоб. - На этом кристалле.
- Это все, что есть, - сказала Чейз. - Во введении указано, что планируется издать следующие выпуски. Но ни один так и не подготовили. Умер редактор.
- Его звали Чарлз Паррини, из Милетского университета, - добавил Джейкоб. - Он умер тридцать лет назад.
- Издание мог закончить кто-нибудь еще.
- Возможно. - Чейз выпрямилась. - Значит, просто не опубликовали.
- Может, это и не имеет значения, - заметил Джейкоб. - Но ведь Паррини должен был собрать какие-то документы. Найдите их, тогда, возможно, вы получите ответы на свои вопросы.
Милетский университет располагался на Сиквине, самом маленьком из шести континентов Окраины, посреди пустыни, в городе Капучай. Паррини проработал там профессором литературы большую часть своей жизни. Библиотека была переполнена его книгами, этот человек оказался чрезвычайно плодовитым. Там можно было найти его комментарии к произведениям каждой литературной эпохи, начиная с вавилонской. Он редактировал несколько справочных изданий по великим поэтам и эссеистам, включая Уолдорфа Кэндлза, перевел целую полку ашиурской поэзии и философии. Всю вторую половину дня и часть следующего утра мы с Чейз работали в кабинете Гейба, просматривая эти книги.
Ближе к полудню Чейз позвала меня к терминалу.
- Интересный перевод сочинения Тулисофалы. Я ознакомилась с принципами, на которых основана ее этическая система: "Люби врага своего. Плати добром за зло. Справедливость и милосердие - краеугольные камни, праведной жизни, справедливость потому, что ее требует природа, а милосердие потому, что справедливость разъедает душу".
- Что-то знакомое.
- Возможно, существует единственная этическая система для всех разумных видов. Хотя у "немых" она, по-видимому, не имела успеха.
- Ты именно это хотела мне показать?
- Нет. Минуточку. - Чейз вернула на экран титульный лист и указала на посвящение. "Лейше Таннер".
Никто из библиотекарей не знал о Паррини. Для них он был всего лишь парой кристаллов в библиографическом зале и тремя коробками документов в хранилище. А может, там было четыре коробки? Точно никто не знал. По нашей просьбе коробки спустили в просмотровую комнату и продемонстрировали их содержимое. Мы обнаружили студенческие доклады, списки учеников, финансовые записи, устаревшие еще при жизни Паррини: счета за мебель, произведения искусства, книги, одежду, скиммер.
- Должно быть что-то еще, - сказала Чейз, когда мы сняли обручи и приступили к обеду. - Мы не там ищем. Составив первый том, Паррини просто не мог создать большой задел материалов для следующих книг.
Я согласился и предложил начать с литературного отдела.
Джейкоб уже держал наготове код связи, и сразу же после обеда мы подключились к убогой конторе с потрепанной мебелью, в которой находились два скучающих молодых человека. Задрав ноги и скрестив руки за головой, они развалились у старинных терминалов. Один - очень высокий, почти двух с половиной метров, другой - среднего роста, с ясными дружелюбными глазами и рыжеватыми волосами. На мониторе быстро мелькали отрывки текстов, но никто не обращал на них внимания.
- Да? - спросил тот, что пониже, слегка выпрямившись. - Чем могу помочь?
Он обращался преимущественно к Чейз.
- Мы проводим исследование о Чарлзе Паррини. Нас особенно интересуют его работы по Уолдорфу Кэндлзу.
- Паррини - жалкий писака, - сказал высокий, не меняя позы. - Скембли гораздо лучше разбирается в Кэндлзе. Или Кестлер. Черт, почти любой, кроме Паррини.
Первый, нахмурив брови, представился:
- Корман. Зовут Жак. А это Тэкстер.
Губы Тэкстера слегка приоткрылись.
- Что вам нужно? - спросил Корман, изучающе рассматривая Чейз. Она ему явно понравилась.
- Знаком ли вам перевод Тулисофалы? Почему Паррини посвятил его Лейше Таннер?
Корман усмехнулся, явно пораженный.
- Потому что, - он впервые взглянул в мою сторону, - она первая предприняла серьезную попытку перевести ашиурскую литературу. Никто ее, конечно, уже не читает. Современная филология более совершенна. Но Таннер проложила дорогу.
Чейз кивнула в своей лучшей академической манере.
- Вы читали работу Паррини об Уолли Кэндлзе? - спросила она, произнося слова отчетливее, чем обычно. - "Письма"?
Тэкстер вставил ногу в открытый ящик стола и подвигал его туда-сюда.
- Слышал о ней, - ответил он.
- Должны быть дополнительные выпуски. Они были составлены?
- Насколько я помню, - сказал Тэкстер, - он умер, не дойдя до середины проекта.
- Это правда. - Чейз перевела взгляд с одного на другого. - Может, кто-нибудь другой закончил начатое им?
- Не думаю.
Тэкстер растягивал слова. Очевидно, он не имел ни малейшего представления о предмете разговора. Он попытался улыбнуться, получил в ответ ободряющую улыбку Чейз и проконсультировался с компьютером.
- Нет, - сказал он через несколько секунд. - Только том первый. Потом ничего.
- Доктор Тэкстер, - я присвоил парню звание, которое вряд ли у него было, - что могло случиться с записями Паррини после его смерти?
- Мне придется это выяснить.
- Пожалуйста, - попросила Чейз. - Вы бы нам очень помогли.
Тэкстер выпрямился.
- Хорошо, я могу это сделать. Где вас найти?
Казалось, он обращается к телу Чейз.
- Вы можете дать нам ответ сегодня вечером?
- Возможно.
- Я вернусь, - улыбнулась Чейз.
После смерти Чарлза Паррини его документы попали в руки Адриана Монка, с которым он тесно сотрудничал. Тот должен был закончить второй и третий тома писем Кэндлза, но в то время работал над ныне забытым историческим романом "Маурина", эпическим изложением эпохи Сопротивления, увиденной глазами молодой жены Кристофера Сима. В результате он не закончил ни свой роман, ни собрание Кэндлза, а бумаги Паррини дочь Монка подарила библиотеке университета Маунт-Табор, где ее отец когда-то получил диплом.
Маунт-Табор расположен неподалеку от Бельведера, сравнительно небольшого городка в южном полушарии, находящимся в восьми часовых поясах от нас. Название университета - Гора Табор - несколько сбивало с толку: местность вокруг Бельведера абсолютно ровная. Как выяснилось, это учреждение основано церковью, а Маунт-Табор - библейское название.
Через несколько минут после того, как Чейз вторично переговорила с Тэкстером, мы оказались перед роботом, который присматривал за библиотекой университета после ее закрытия. Никаких неопубликованных материалов не было зарегистрировано ни под фамилией Монк, ни под фамилией Паррини.
Утром, к открытию библиотеки, мы вернулись. Молодой ассистент, к которому мы обратились с вопросами, проверил свой банк данных, отрицательно качая головой после каждого вопроса.
- Ни Монка. Ни Паррини. Извините. Хотел бы вам помочь.
То же самое сказал нам и робот, но с людьми легче разговаривать.
Мы настаивали, что материалы должны быть где-то у них, в конце концов молодой человек вздохнул и переключил нас на смуглолицую даму. Плотная, черноволосая, с резкими манерами, она всем своим видом давала понять собеседнику, что ее время - вещь драгоценная.
- Если что-нибудь появится, мы немедленно с вами свяжемся, - ответила она категоричным тоном, собираясь уйти. - Оставьте, пожалуйста, ваш код в регистратуре.
- Если их нет сейчас, - сказал я, - то они не появятся. Бумаги Паррини были подарены университету более двадцати лет назад.
Она остановилась.
- Ясно.