Тебе лучше отправиться с Чарлтоном на его «скайвипе». — Гросс смерил Чарлтона недружелюбным взглядом. — Счастливого пути.
— Благодарю. — Снук повернулся и побежал за Чарлтоном, который был уже на полпути к ожидающему его самолету. Забравшись на заднее сиденье, Снук тут же нацепил наушники интеркома, а Чарлтон тем временем завел двигатель. Самолет рванулся вперед почти сразу, жестко подпрыгивая на шасси, потом вырулил на взлетную полосу. Снук все еще дергал ремни безопасности, когда прекратившиеся толчки подсказали ему, что они уже в воздухе. Он вспомнил о своей одежде и поразился, сколь неуместно темно-голубая рубашка, голубые шорты и легкие сандалии выглядят на фоне многочисленных приборов управления в кабине самолета. Часы показывали 01.06. Выходит, всего каких-то девять минут назад он сидел за столиком в баре отеля со стаканом разбавленного джина.
Даже Гилу Снуку, человеку-нейтрино, абсолютно свободной микрочастице человечества, такая скорость смены событий показалась слишком высокой. Он застегнул наконец последнюю пряжку, поднял голову и тут же понял, что они летят на юг. Решив убедиться, что он не ошибается, Снук подождал, пока самолет без изменения курса не набрал высоту 7000 метров, и только тогда обратился к пилоту.
— В чем дело, Чак? — холодно спросил он.
Ясный голос Чарлтона в наушниках не оставлял никаких сомнений в преднамеренности его действий.
— Слушай, что я тебе скажу. Мы оба конченные люди в Малакке. У этого старого пугала, что выскочило на дорогу перед машиной, не меньше тридцати или сорока сыновей и племянников. Куда бы ти ни пошел, они будут пытаться прикончить тебя из своих «мартини» и «ли-энфилдов». Большинство из них стрелки паршивые, но когда-нибудь они подберутся достаточно близко и едва ли станут рассуждать, что ты был всего лишь пассажиром. Поверь мне, я эти дела знаю.
— И куда мы теперь?
— В любом случае я больше не летаю у Госса. Нас называют «ударной группировкой», но все, что мы делаем…
— Я спросил: куда мы летим?
Над верхним краем катапультирующего механизма появилась рука Чарлтона и ткнула указательным пальцем в направлении полета.
— Перед нами вся Африка. Можем выбирать.
Снук недоверчиво покачал головой.
— Мой паспорт остался в отеле. А твой?
— Тоже дома. — Тем не менее голос Чарлтона звучал уверенно. — Ни о чем не беспокойся. В нашем радиусе действия по крайней мере шесть свежеиспеченных республик, где нам с радостью предоставят политическое убижещие. В обмен на самолет, разумеется.
— Разумеется.
Снук, нахмурившись, взглянул на восточный небосклон. Планета Торнтона, хотя невидимая и нереальная, уже сыграла роль дурного знамения, как любое другое небесное явление.
Для ученых же всего мира ситуация складывалась иная. Сама природа небесного пришельца в какой-то степени препятствовала его наблюдению и изучению, но еще задолго до того, как Планета Торнтона пронеслась мимо Земли, стало ясно, что она захвачена притяжением Солнца. Войдя под углом в плоскость эклиптики, она нырнула внутрь орбиты Меркурия, постоянно набирая скорость, обернулась вокруг Солнца, а затем опять ушла к границам Солнечной системы. Ее поведение несколько отличалось от поведения планеты из нормальной адронной материи, но вычисления показывали, что она теперь движется по сильно вытянутой прецессирующей эллиптической орбите с периодом обращения вокруг Солнца чуть больше двадцати четырех лет. Элементы орбиты позволяли считать, что Планета Торнтона вновь окажется в окрестностях Земли только через четыре оборота, то есть примерно через сто лет после первого ее появления.
Информация встретила различный прием среди ученых, но все они, окажись в их распоряжении начальные данные в качестве теоретического упражнения, в один голос заявили бы, что антинейтринное тело должно пройти сквозь Солнечную систему по прямой и притяжение Солнца не может влиять на него никоим образом.
Большинство при виде угрозы бастионам земной науки, вызванной случайным беспечным пришельцем из бесконечности, впали в отчаянье. Другие приняли новый вызов человеческому интеллекту с восторгом. И лишь немногие наотрез отказывались как-то интерпретировать полученные данные, утверждая, что Планета Торнтона вообще не является объективной реальностью.
Гилберту Снуку, со своей стороны, не приходилось сомневаться в реальности Планеты Торнтона. Он видел ее бледно-голубое слепое лицо и ощутил, как рушится вся его жизнь.
В его новой карьере в республике Баранди, существующей всего девять лет, многое было ему не по душе, хотя справедливости ради он признавал, что большинство трудностей создал себе сам. Первая возможность для этого представилась через какую-то минуту после того, как истребитель «скайвип» совершил посадку на главном военном аэродроме Баранди, располагавшемся на северном берегу озера Виктория.
После коротких переговоров на местной волне лейтенант Чарлтон договорился о благоприятном приеме для себя. А когда внизу поняли, что он преподносит в дар Баранди боевой самолет, предназначенный для карательных операций, плюс свои услуги в качестве пилота, прием вырос до размеров миниатюрной государственной церемонии с присутствием нескольких высокопоставленных офицеров и их жен.
Запоздалое открытие алмазов в западной Кении резко обострило идущий в этом регионе процесс дробления стран мелкими сепаратистскими группировками. Сильное централизованное управление тем временем становилось все проблематичнее. Баранди, одно из крохотных новых государств, образовавшихся в этом регионе, существовало, как и все остальные, на грани законного признания, и там готовы были принять любую боевую технику, которая помогла бы республике укрепиться. Поэтому прием происходил в атмосфере самопоздравлений и веселья среди группы высокопоставленных лиц, собравшихся поприветствовать своих благодетелей, спустившихся с северных небес.
К несчастью, Снук испортил торжество. Едва оказавшись на земле, он набросился на Чарлтона, и врезал ему так, как он никогда никого не бил. Если бы ему хотелось просто лишить Чарлтона сознания, он бы, наверное, ударил его в солнечное сплетение или в подбородок, но Снука охватило ошеломляющее желание оставить пилоту след на физиономии, и он врезал ему прямо по переносице. В результате Чарлтон заполучил два черных пятна вокруг глаз, как у гималайского медведя, и чудовищно распухший нос, что в значительной степени подпортило образ молодого привлекательного воздухоплавателя.
Это произошло почти три года назад, но в те дни, когда на душе у Снука скребли кошки, воспоминание о том, как первая неделя светской деятельности Чарлтона в приютившей его стране была начисто загублена безобразными синяками на физиономии, помогало ему справиться с тоской.
Его же собственная жизнь после этого происшествия сильно осложнилась. Два дня, пока Чарлтон решал, мстить или нет, Снука продержали в тюрьме, потом целый день допрашивали с целью выяснения его политических настроений и еще на месяц продлили заключение после того, как он наотрез отказался обслуживать и «скайвип», и любой другой барандийский самолет. В конце концов его выпустили, запретили покидать страну, и, зная о его инженерных способностях, заставили обучать неграмотных африканцев, работавших в глубоких шахтах к западу от Кисуму.
Снук считал, что его пост просто фикция, часть плана, цель которого придать Баранди хотя бы видимость статуса в глазах ЮНЕСКО, но тем не менее ему удалось наладить вполне приемлемые отношения с окружавшими его людьми и даже обнаружить некоторые стороны жизни, делавшие ее приятной. Одной из них оказался огромный запас превосходного арабского кофе, и Снук завел привычку выпивать каждое утро по четыре большие чашки. Только после кофе он начинал думать о работе.
Именно в это время, на заре, Снук получал от жизни наибольшее удовольствие, и поэтому, когда до него донесся какой-то шум у входа в шахту, он спокойно продолжал допивать четвертую чашку.