Ноги его в меховых штанах подрагивали. Он не знал, что ему делать. Отре-шенно, он обошел тело фагора, которого убил – будет о чем
похвастаться перед матерью и братьями – и бросился к месту схватки. Он поднял свое копье и затем, после минутного колеба-ния, забрал также копье
своего отца. После этого он отправился вслед за фагорами.
Они устало тащились впереди и было видно, как им тяжело подниматься вверх по склону со своею ношей. Вскоре они заметили мальчика, следующего за
ними, несколько раз оглянулись, пытаясь угрозами и криками отогнать его. По-видимому, они не сочли нужным тратить на него копье.
Когда к Алехо вернулось сознание, оба фагора остановились, поставили его на ноги и, подбадривая ударами в спину, погнали впереди себя. Свистом
Юлий подал знак, что он рядом, но каждый раз, когда отец пытался обернуться, он получал от одного из фагоров такой удар в спину, что едва
удерживался на ногах.
Фагоры вскоре сравнялись с компанией своих соплеменников. Это были самка и два самца. Один из самцов был стар и шагал, тяжело опираясь на палку.
Он то и дело спотыкался о кучи навоза, оставленные йелками.
Наконец туши животных перестали попадаться и запах исчез. Они шли по тропинке, веду-щей вверх, по которой не проходило стадо. Ветер утих, и на
склонах стали появляться нарядные деревца. Тут и там виднелись фигуры фагоров, карабкающихся вверх. Многие из них сгибались под тяжестью трупов
йелков. А за ними крался семилетний мальчик, старавшийся не упустить из вида своего отца. Сердце его было полно страха.
Воздух был густым и тяжелым, как будто кто-то наколдовал. Шаг стал медленным. Лист-венницы уже были видны и фагоры стали сбиваться в крупные
группы. Их грубое пение, изда-ваемая ороговевшими языками, звучало громко, переходя в жужжание, которое временами дос-тигало оглушительного
накала, а затем затихало. Юлий был объят ужасом и отставал все больше и больше, стремительно перебегая от дерева к дереву.
Он не мог понять, почему Алехо не пытается оторваться и убежать вниз по склону. Тогда он смог бы снова взять свое копье и они вдвоем перебили бы
всех этих косматых фагоров. Вме-сто этого он продолжал оставаться их пленником, и сейчас его более хрупкая фигура затерялась среди толпы рослых
фагоров в спустившихся на деревья сумерках.
Гудящая песня резко взметнулась вверх и снова замерла… Впереди мерцал дымчато-зеленый свет, предвещавший новые события.
Юлий, крадучись, продвигался вперед, а затем, наклонившись, метнулся к следующему де-реву. Впереди маячило подобие здания с приоткрытыми
двойными воротами, за которыми был виден слабый свет огня. Фагоры что-то прокричали и ворота распахнулись шире. Фагоры толпой повалили внутрь.
Стало видно, что свет исходил от головни, которую один из фагоров держал в руке.
– Отец! Отец! – закричал Юлий. – Беги! Я здесь!
Ответа не было. В темноте, которая казалась еще более плотной из-за света факела, невоз-можно было рассмотреть, был ли Алехо уже за воротами или
нет. Несколько фагоров обернулось на крик с равнодушным видом и беззлобно пугнули Юлия.
– Проваливай отсюда! – крикнул один из них по-олонецки. Фагорам нужны были только взрослые мужчины в качестве рабов.
Последняя рослая фигура вошла в здание, и ворота захлопнулись. Юлий с плачем подбе-жал к ним и стал барабанить по плохо обструганному дереву. За
воротами раздался звук задви-гаемого засова. Долгое время мальчик оставался неподвижным, упершись лбом в шершавое де-рево, отказываясь
примириться с тем, что произошло.
Ворота были вделаны в фундамент из грубо обработанных глыб. Зазоры между глыбами были плотно наполнены длинным мхом.
Данное строение
представляло собою не более чем вход в одну из подземных пещер, в которых, как было известно Юлию, жили фагоры. Они были ленивыми существами и
предпочитали, чтобы за них работали люди.
Некоторое время Юлий топтался возле ворот, затем полез вверх по крутому склону и вско-ре наткнулся на то, что искал: дымовую трубу. Она, имея
внушительный диаметр, была раза в три выше его. Юлий стал легко карабкаться вверх, поскольку труба сужалась кверху, а плохо пригнанные грубые
камни, из которых она была сложена, давали возможность упереться ногами. Камни были не так холодны, как можно было ожидать.
Взобравшись наверх, он неосторожно высунулся вперед и тут же отпрянул, потерял опору и упал правым плечом вперед, покатившись по снегу.
Ему в лицо ударила струя горячего зловонного воздуха, смешанная с древесным дымом и застоявшимися испарениями. Дымовая труба являлась
вентиляционной системой для бесчислен-ных жилищ фагоров под землей. Юлий понял, что отец безвозвратно потерян для него, что ему никогда не
проникнуть внутрь.
Удрученный Юлий сидел на снегу. Его ноги покрывали шкуры, зашнурованные до колен. На нем были штаны и куртка из медвежьей шкуры, подогнанная его
матерью, с мехом внутрь. Кроме того, на нем была парка с капюшоном. Онесса, когда чувствовала себя хорошо, украсила парку белыми хвостами
кроликов – по три хвоста на каждое плечо, и отделала воротник узором из красных и синих бус. Несмотря на это Юлий представлял собой плачевное
зрелище. Парка его была заляпана жиром, мех одежды свалился в грязную массу. Лицо его, обычно светло-желтого или бежевого цвета, было покрыто
грязными полосами, а волосы маслянисто блестели на висках и воротнике. У него защипало в плоском носу, а рот, широкий чувственный рот, стал
непроизвольно кривиться, открывая осколок зуба в ряду других белоснежных зубов, и он заплакал, в бессильном отчаянии ударяя кулаком по земле.
Затем он поднялся, бесцельно зашагал между одинокими лиственницами, таща за собой копье отца. Ему ничего не оставалось, как повернуть назад и
попытаться найти обратную дорогу к матери, если только он вообще сможет ее найти среди бескрайнего снега.
Он вдруг понял, что голоден.
Придя в отчаяние от одиночества, он яростно забарабанил в закрытые ворота. В ответ не раздалось ни звука. Пошел снег, медленно, не прекращаясь
ни на минуту. Он стоял, подняв ку-лаки над головой. Затем плюнул, и плевок повис на воротах. Это отцу. Юлий возненавидел его за то, что тот
оказался таким слабаком. Он вспомнил все побои, которые ему пришлось вынести от отца. Почему же отец не побил фагоров?
Наконец он с отвращением отвернулся и зашагал сквозь снежную пелену вниз по склону. Копье отца он швырнул в кустарник.
Голод был сильнее усталости и погнал его вперед, пока он не добрался до берега Варка. Но его надежды были тут же разбиты. Все йелки были
съедены. Хищники, хлынувшие со всех сто-рон, сожрали все без остатка. Возле реки были видны лишь скелеты и груды костей.
Он завопил от отчаяния и ярости.
Река вновь замерзла, и на твердом льду лежал снег. Он расшвырял его ногой. Во льду вид-нелись туши вмерзших животных. Голова одного свесилась
вниз, в мутный поток. Большие ры-бы клевали ее глаза.
Орудуя копьем, Юлий просверлил отверстие во льду, расширил его и стал ждать, держа копье наготове. В воде мелькнули плавники. Он нанес удар.
Когда он потянул копье на себя, на острие копья затрепетала рыба в голубых тонах, разинувшая рот от удивления. Она была разме-ром в две его
ладони. Поджаренная на маленьком огне, рыба оказалась удивительно вкусной. Он с удовлетворением отрыгнул, затем, опершись на бревна, проспал
целый час.