Кубарем они скатились по лестнице и побежали к спальне родителей. В доме стояла темнота, воздух был тяжелым как перед сильной грозой. Паника окончательно охватила Елену, сердце колотилось где-то в горле, в ушах шумело. Она толкнула брата к столу:
- Зажги лампу! Быстрее!
Джоах беспрекословно повиновался.
Они стояли уже у самой двери в спальню, и в любое другое время Елена, конечно, сначала постучалась бы, но теперь было не до церемоний. С лампой в руке девушка вбежала в комнату.
Мать, всегда спавшая чутко, проснулась немедленно и взглянула на дочь изумленными глазами:
- Елена! Что случилось, моя девочка?
Отец тоже проснулся и, тяжело ворочаясь, оперся на локоть, щурясь от внезапного света. Он прокашлялся и вопросительно посмотрел на дочь.
- Сюда кто-то идет, я видела их во дворе! - махнула Елена рукой по направлению к заднему крыльцу.
- Кто? - отец грузно сел на кровати.
Мать осторожно положила руку на широкое плечо мужа:
- Никогда не надо предполагать плохое, Брукстон. Может быть, кто-то заблудился или ищет помощи.
- Нет, нет, они пришли со злом! - замотала головой Елена.
- Откуда ты это знаешь, девочка? - спросил отец, вставая в одном теплом нижнем белье и отбрасывая простыни.
- Она сказала, что Хвост сдох, - вдруг сказал Джоах, тоже заходя в спальню.
Слезы брызнули у Елены из глаз:
- Его убили какие-то твари... Такие ужасные... белые...
- А ты уверена, что все это тебе просто-напросто не приснилось? сурово спросил отец.
И тут же с заднего крыльца раздался стук.
Все замерли на мгновение, но мать первой взяла себя в руки:
- Брукстон?
- Не бойся, мать, - ответил отец. - Это наверняка кто-то заблудился, как ты и предположила. - Но слова отца как-то уж слишком не вязались с насупленными бровями и сжатым ртом. Он быстро натянул брюки.
Мать тоже встала и накинула халат:
- Сейчас отец все уладит, - шепнула она Елене, крепко обняв девочку.
Джоах с фонарем пошел за отцом, а тот, проходя мимо очага, поднял с полу топор, которым они обычно рубили на кухне дрова.
Елена еще крепче прижалась к матери.
Наконец отец подошел к двери на заднем крыльце. Джоах остался стоять сзади. Елена с матерью замерли у печки в кухне.
Занеся топор высоко над головой, отец крикнул чрез массивную дубовую дверь:
- Кто там?
Ответивший голос оказался высок и надменен, и каким-то шестым чувством Елена поняла, что он принадлежит не скрюченному, а тому, кто повыше:
- Именем Гульготальского Совета откройте дверь! Отказ от выполнения приказа повлечет за собой арест всей семьи.
- Что вы хотите?
- У нас есть ордер на обыск фермы. Откройте дверь! - прозвучал тот же голос.
Отец обеспокоенно оглянулся на мать, и Елена энергично затрясла головой, прося отца не открывать.
- Час поздний, - подумав, ответил отец. - Откуда мне знать, что у вас на уме.
У голых ног отца на полу появилась бумага, просунутая под дверь.
- Вот подпись проктора местного гарнизона.
Отец махнул рукой Джоаху, тот наклонился и поднес бумагу к свету. Даже через комнату Елена отчетливо видела пурпурную печать внизу пергамента.
- Вроде все официально, - шепнул отец матери. - Джоах, потуши свет, да идите с Еленой наверх. И чтобы сидели тихо, как мыши.
Джоах кивнул, он явно хотел остаться, но, как всегда, не споря, повиновался отцу. Поставив лампу на край стола, он подошел к сестре. Мать поцеловала ее и подтолкнула к брату.
- Приглядывай за ней получше, Джоах. И не спускайтесь, пока мы вас не позовем.
- Хорошо, мама.
Но Елена колебалась. Мерцающий свет лампы отбрасывал на стены причудливые тени, и девушка почему-то с нетерпением ждала, когда же заговорит тот, скрюченный. Сердце ее тягостно сжималось при воспоминании о взгляде его тусклых голубоватых глаз, которые пытались разглядеть ее в окне.
И девушка, наоборот, только крепче прижалась к матери.
- Ну, иди же, моя радость, - мать потрепала ее по волосам и легонько оттолкнула: - Все это тебя никак не касается. Так что оба быстро наверх. Мать ободряюще улыбнулась, но страх, застывший в печальных глазах, выдал ее.
Елена стояла, не в силах оторвать глаз от родителей.
- Пойдем же, сестренка, - не выдержал Джоах и положил ей руку на плечо.
Она вздрогнула от этого прикосновения, но все же дала увести себя. Брат с сестрой уже подходили к лестнице, когда девушка в последний раз оглянулась. Маленькая лампа, как спасительный маяк посреди темноты, освещала стоявших рядом родителей. Уже со ступеней Елена заметила, как отец отложил топор и стал отодвигать тяжелый заржавленный запор. В глазах у нее помутилось - она чувствовала, что за дверью стоит нечто худшее, чем просто грабители.
И девушка так и застыла на месте. Брат напрасно тянул ее за руку:
- Ну, пойдем же, Елена, нам надо идти!
- Нет, - шептала она - Здесь, в тени, они нас не увидят.
И брат, снедаемый любопытством, не стал с ней спорить и встал на колени рядом:
- Интересно, чего им нужно? - шепотом спросил он ее.
- Меня, - тихо ответила девушка, даже не задумываясь. Она знала, что это именно так, что все происходящее каким-то образом связано именно с нею, с ее покрасневшей рукой, со сгоревшим в пепел яблоком, со взорвавшейся ванной. И вот теперь это ночное посещение. Произошло слишком много странных событий подряд, чтобы оказаться несвязанным набором случайностей.
- Смотри! - шепнул брат.
Елена посмотрела вниз, где отец уже открыл двери. Теперь их отец стоял на пороге, и в руках его снова тускло поблескивал топор. Раздались голоса.
- Ну, и из-за чего вся эта суматоха? - первым спросил отец.
На порог взошел высокий, бывший на несколько пальцев ниже отца и гораздо уже его. В свете лампы Елена увидела, что рубашка на животе у него разорвана или разрезана. На нем был плащ для верховой езды и высокие, заляпанные грязью сапоги. Даже с такого расстояния девушка отчетливо разглядела, что материал, из которого сделан плащ, очень дорог, не какое-нибудь деревенское рядно. Незнакомец поправил небольшие каштановые усы под узким носом и медленно ответил:
- Мы пришли для расследования. Одна из ваших дочерей обвиняется в... скажем так, в некоем неблагопристойном поступке.
- И что же это за поступок?
Говорящий обернулся назад, словно ища какой-то помощи, и в дверях возникла фигура второго незнакомца. Отец невольно отступил на шаг. Перед ним стояла согбенная фигура в старом черном одеянии, подвязанном веревкой, посох был воткнут в грязь. Выпростав тощую, как у скелета, руку, незнакомец прикрылся ею от света лампы так, словно ее свет мог ослепить его:
- Мы ищем ребенка, - проскрипел он старческим голосом. - Ребенка, у которого рука запятнана кровью.
Мать вскинулась, и хотя тут же взяла себя в руки, ее движение не ускользнуло от старика. Елена внутренне сжалась и увидела, как безжизненные голубоватые, как опал, глаза старика уставились на мать.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - пробасил отец.
Человек в рясе взял посох и вновь отступил в темноту двора.
Но тогда заговорил первый:
- Зачем беспокоить всю семью? Выйдите на улицу, и мы спокойно поговорим и, возможно, решим все дело миром. - Он слегка поклонился и махнул рукой в сторону амбара: - Пройдемте, а то уже поздно, и все, без сомнения, хотят спать.
Глядя, как отец делает шаг с крыльца, Елена уже знала, что ждет его там, в этой липкой холодной грязи. Перед глазами ее на мгновение возникли обглоданные кости несчастного филина и белые скрывшиеся под землей твари.