Эррил мгновенно обернулся и на шаг отступил от медленно надвигавшегося на него горца. Глаза Нилен посветлели от страха.
- Простите, но это частный разговор, - осторожно произнес Эррил, уже приготовившись к драке.
- Я спустился сюда специально для того, чтобы поймать и убить эту гадину, - прохрипел гигант, раздувая от гнева крупные ноздри. - И если вы человек честный, то скажете мне все, что нужно для этого.
Щеки Эррила вспыхнули. Еще никто никогда не подвергал сомнению его честь. И он вдруг почувствовал то, что не чувствовал уже много лет - стыд.
- Может быть, он прав, - осторожно произнесла Нилен из-за его спины. Этот человек заслужил правды.
Эррил стиснул кулак:
- Ах, лучше бы вам оставить эту идею, человек с гор.
Великан неожиданно распрямился во весь рост и оказался выше горожан не на две, а на четыре головы. Сзади раздался звук разбитого стакана, уроненного испуганной официанткой. Сам довольно высокий, Эррил обнаружил, что достает горцу едва ли до живота.
- Меня зовут Крал э'Дарвун из Секты, - пробасил кочевник. - Эта тварь задела жизнь моей трибы, и я не вернусь без ее головы.
Эррил понял, что переубедить его невозможно и что горец говорит правду. Среди опасных горных пропастей и снежных хребтов выжить можно было только с правдой. И Эррил прижал кулак к груди, давая понять, что тоже говорит чистую правду. Горец тут же повторил этот жест:
- Ты знаешь наши обычаи, человек долины, - пробормотал он, глядя прямо в глаза жонглера.
- Я много путешествовал.
- Тогда ты поймешь меня. И скажешь об этой темной магии все, что знаешь.
Эррил сглотнул слюну, неожиданно подумав о том, что ему, в общем-то, нечего рассказать этому сильному и смелому человеку.
- Я не знаю... Действительно не знаю. Черная магия пришла к нам тогда, когда в страну вторглись полчища гульготов. Ученые моего времени верили, что именно они свергли бога Чи и их чума задавила чайрическую магию, подменив своей, черной. И во время путешествий я видел такие ужасы, от которых бросило бы в дрожь не одного храброго человека.
При этих слова Крал нахмурился:
- Ты говоришь о тех временах, когда мои племена еще только пришли из Западных равнин. Как это может быть?
Эррил прикусил язык; он опять брякнул, не думая. Одна откровенная ночь с Нилен свела на нет столетия сдержанности. Неожиданно заговорила сама нюмфая:
- Тот кто стоит перед тобой, человек с гор, зовется не Эррил из Стендая, но еще и Странствующий рыцарь. Он рассказывать древние легенды и петь старинные песни.
Крал недоверчиво сузил глаза, в уголках которых мелькнул страх:
- Ты рассказываешь сказки, когда я прошу правды!
- Он и говорит правду, - подтвердила нюмфая. - Чистую правду.
И тогда Крал вытянул руки и положил тяжелые ладони на виски Эррила. Зная, что это означает, тот не стал сопротивляться и только не знакомая с обычаем Нилен, ахнула и схватила Эррила за рукав.
- Ну-ка, никаких драк тут! - закричал трактирщик, сметавший битое стекло на середину зала. - Выясняйте ваши отношения где-нибудь на улице!
Но Крал крепко держал в своих тисках голову жонглера.
- Я именно тот, о ком она сказала, - спокойно ответил Эррил. - Я Эррил из клана Стендаев.
На мгновение горец прикрыл глаза. Но тут же снова широко распахнул их, сделал шаг назад, опрокинув столик, и громко сказал:
- Ты говоришь правду!
- Что я сказал?! - не унимался трактирщик, покраснев, тряся животом и метлой. - Вон отсюда, пока я не вызвал солдат!
Крал упал на колени, и под его грузным телом жалобно заскрипели половицы:
- Нет, не может быть... - шепот его гремел, как труба, и по черной бороде текли крупные слезы.
Эррил не ожидал подобной реакции. Конечно, он знал, что люди с гор обладают способностью распознавать правду в речах других благодаря остаткам скалистой магии, полученной ими в своих горных жилищах.
Но упасть на колени и плакать? Горцы не плачут никогда - ни в горе, ни в радости.
- Ты пришел! - громом среди ясного неба пророкотал Крал и приник лицом к затоптанному полу. - И, значит, камни говорят правду - мой народ должен умереть.
Отсыревшие брюки мешали Елене идти, и ей пришлось закатать их до лодыжек. По коленям билась шерстяная зеленая юбка, тоже влажная.
Все эти вещи Джоах украл из заброшенной пастушьей хижины.
- Я выгляжу, как путало, - пожаловалась девушка, закончив свой костюм охотничьей шапочкой, скрывшей ее огненные кудри. - Может, не надо всего этого маскарада?
Они стояли под деревом, полностью закрывавшем их своими раскидистыми ветвями. Сзади дерева журчал маленький ручей, и там ветки склонялись к земле совсем низко.
- Так нас будет труднее узнать. - Она недоверчиво посмотрела на брата, обмотавшего голову ночной рубашкой. Кроме того, Джоах натянул старую куртку с желтыми заплатами на продранных локтях. - Они будут искать двоих верхом, а мы привяжем Мист здесь, под деревом.
- Но мне не хочется оставлять ее одну, - запротестовала Елена. - А если ее кто-нибудь найдет и уведет? - В словах девочки прозвучало явное обвинение брату, но тот не обратил на этот укол внимания.
- Отсюда до тетки рукой подать. А потом мы пришлем за ней Бертола.
Елена вспомнила своего здоровущего кузена:
- Да он и на собственном-то дворе заплутает! Как он найдет лошадь в лесу?!
- Все будет хорошо, Эл! Тут полно травы, вода тоже рядом. .
- Но это выглядит так, что мы ее бросаем!
- Мы не бросаем. И здесь ей, между прочим, будет безопасней, чем с нами.
Джоах, как всегда, был прав, но девушке очень не хотелось разбивать их и без того уж совсем маленькую семью. После минувшей ночи она почему-то чувствовала себя рядом с лошадью в большей безопасности. Елена ласково провела рукой по шелковистому боку: Не бойся, моя хорошая, мы скоро вернемся.
Мист оторвала голову от земли, пожевала губами и махнула хвостом, словно говоря: "Да не мешай ты!"
- Видишь, все в порядке.
Немного даже обиженная этим равнодушием, Елена решительно заправила рубашку в юбку:
- Ну, пошли, - вздохнула она.
Джоах выглянул из-за ветвей, и дал возможность сестре выйти, после чего осторожно свел ветви на прежнее место. Кобыла внутри смотрелась теперь лишь какой-то смутной тенью, не больше.
Немного успокоившись, девушка подошла к брату, остановившемуся около узкой тропинки. Она шла по окраине Винтерфелла прямо к небольшому озерцу, в котором любили купаться все дети городка. Но теперь было холодно, озерцо затянуто тонкой пленкой льда, и потому тропинка оказалась совершенно пустой.
После сумерек леса здесь было неожиданно светло. Солнце стояло уже высоко, и, чем ближе подходили они к городу, тем шире становилась тропа, все более превращавшаяся в настоящую дорогу. Дети шли уже рядом, и Джоах то и дело оглядывался по сторонам, стараясь идти как можно тише, хотя никого вокруг и не было видно. Нервозность брата передалась и Елене, она то хваталась за юбку, то судорожно поправляла шапку.
- Посмотри, - вдруг указала она вперед. - Это, кажется, холодушка мясника.
Впереди, заваленный нарезанными ветками, действительно стоял домик, сложенный из ледяных плит. Солнце почти не попадало внутрь.
Но Джоах только согласно кивнул и поспешил дальше.
Они миновали ледяной домик и дошли уже до конца тропы, впереди был город с его кирпичными домами и островерхими крышами. И брат, и сестра замерли с побелевшими лицами, не зная радоваться ли им этому человеческому жилью, с поднимающимися над трубами дымками, сливавшимися с дымом пожара. Или лучше уйти назад, в лес? Город казался непривычно тихим.