Он отжал кое-какие резервы, попросил еще техники. Мы дали. Пожалуйста, как говорится, ему и карты в руки! Но эффект получился не тот. Он распылил людей и, попросту говоря, не выполнил плана. Вы понимаете, разумеется, что не можем мы по примеру Воронова снимать людей с основных производственных объектов и ставить на жилье. Мы просто оголим участки и завалим план.
Терехин сделал несколько пометок в блокноте.
- Собственно, Воронов на этом и настаивает в своем заявлении. Судите сами!
- Да, интересно... Ну, а насчет рудничного поселка? - Терехин смотрел на Синельникова.
- Несколько месяцев управление совнархоза и мы - проектировщики выбирали место для рудничного поселка. Чем мы руководствовались? Естественно, близостью к рудникам, а стало быть, малыми затратами, связанными с перевозкой рабочих. А Воронов предлагает вернуться к старому проекту. За пятнадцать километров возить горняков на работу! И это называется создать удобства! А с какими расходами будут связаны перевозки? Они в копеечку будут обходиться государству. Тут, видите ли, еще одно обстоятельство следует учесть: около рудников условия для строительства более трудные, чем в Солнечном. Воронов столкнулся с грунтовыми водами, ну и забил тревогу.
- А что вы скажете о массивах-гигантах?
- Здесь Воронов прав в том, что мы пошли на сооружение дорогостоящих коробов. Но зато потом, при бетонировании головы пирса, мы не будем делать опалубки, и эти короба нам позволят на десять дней сэкономить время. Как видите, расходы окупаются.
- Да. Интересно. Еду к Воронову. - Терехин встал и пожал руку Синельникову. - Увидимся еще, - сказал он Лукашину. - До вечера! - И стремительно вышел.
Лукашин снял трубку телефона.
- Зеленин? Сделали подсчет выполнения плана по участку Воронова? Занесите ко мне.
- Я посмотрел твой доклад, - сказал Лукашин Синельникову, положив трубку. - Обдуманно составлен.
- Стараюсь, Семен Иванович.
- Заметно.
- Ничего не поделаешь, таков уж я. Терпеть не могу людей без такта и меры.
- Говорить ты умеешь, деятель.
Синельников вопросительно посмотрел на Лукашина и сказал, словно оправдываясь:
- Жизнь учит.
В кабинет вошел Зеленин.
- Давай сводку! - протянул к нему руку Лукашин.
Зеленин подал.
- Итак, девяносто два процента, - заявил Лукашин, просматривая сводку. - На восемь процентов не дотянули. Причины?
- В суммарном выражении Воронов дал больше, чем остальные, стало быть, фактически...
Синельников перебил его:
- Спрашивают о причинах невыполнения плана!
- Воронов рассчитывал на вашу помощь, а вы ему пристегнули рудники. Не дожидаясь возражений, Зеленин вышел.
- Слишком много он стал брать на себя, - заметил Синельников, глядя ему вслед.
- Жизнь учит, - сказал Лукашин.
Синельников уловил скрытую иронию и спросил:
- А вы подготовили доклад для комиссии?
- Нет.
- Как же так?
- А вот так. Достаточно и твоего.
- Да?
- Да, деятель.
- Ну что ж, пока.
"Заюлила старая лиса. Трусит", - думал Синельников, идя к себе в кабинет.
Еще во время спора с Вороновым он почувствовал шаткость своего проекта. Если он проиграет дело с рудничным поселком - ему конец.
Но когда он прочел заявление Воронова, то воспрянул духом. Глупец этот Воронов! Все свалил в одну кучу: и рудничный поселок, и резервы, и планы, и жилье. Синельников рассчитывал, что это вызовет и раздражение Лукашина, и протест начальников участков. Но главное - это взбесит Пилипенко... Чего это Воронов суется один за всех решать? К тому же сам не выполнил план. В такой обстановке Синельников сможет разбить Воронова, а комиссия среди прочих вопросов похоронит дело и о рудниках.
Терехин зашел к Зеленину, отозвал его в сторону и спросил:
- Как дела у Воронова?
- Неважно. А что говорит комиссия? Пилипенко?
- Будут отстаивать свой проект...
Экономия государственных средств прежде всего. А наледь и силикоз - это, говорят, временные явления. Устранятся.
- Понятно... Как бы не пала тень на Мясникова.
- И я так думаю.
- Значит, у Воронова - дело табак. Отсюда его ударят и за невыполнение плана.
- Свезите меня к нему, - попросил Терехин.
Они нагрянули в Рыбный порт на лукашинской "Победе".
- Вот ты где засел, Аника-воин! - воскликнул Терехин, входя в контору. - Да это настоящий дот! Смотри - не окна, а бойницы, щели!
- Читал поклеп на коллектив, как теперь называет мое заявление Синельников? - спросил Воронов, тиская руку Терехина.
- Читал.
- Ну?
- Все это надо доказать.
- Люди докажут, - сказал Воронов.
- Ишь ты какой! Хорош, хорош... - покачал головой Терехин.
- Милый, люди бывают разные, - сказал Воронову с обычной своей усмешкой Зеленин. - А если ты окажешься в меньшинстве? Что тогда?
- Это пустая формальность. Истина не знает ни большинства, ни меньшинства.
- Ну, а если ты все-таки не сумеешь доказать ни Синельникову, ни Лукашину?
- Ну, это уж пусть они мне докажут, что я не прав, - горячился Воронов.
- Нет, он законченный борец, - важно сказал Зеленин.
- Да, конечно... - кивнул Терехин. - Он могуч... Ну кто тебе будет доказывать, если комиссия решит не в твою пользу. Надо подчиниться. Дисциплина!
- Дисциплина?! Тот дисциплинирован, кто добивается правды, а не безмолвствует лукаво ради служебных выгод.
- Да пойми ты, голова! Надо не только воевать за свою правду, но еще и уметь слушать противника. Понимать его, - сказал Терехин.
- Это кого, Синельникова, что ли?
- Хотя бы его.
- Я давно его понял. Он - фокусник.
- Ну, фокусниками ты никого не удивишь. А я вот слушал недавно его, и говорит он, между прочим, убедительнее тебя. И комиссия больше к нему прислушивается, а не к тебе.
- Да! - крикнул Воронов. - В таком случае нам не о чем с тобой разговаривать. - Он замолк и, сердито нахохлившись, сел за стол.
- Чего ты на меня набросился? - сказал Терехин. - Я же тебе не Синельников. Может быть, ты и прав. Но ты не видишь - позиция твоя не прочная. И не лезь ты на рожон.
- В предостережениях не нуждаюсь, - сердито пробурчал Воронов. - И в сочувствии тоже.
- Ну, ладно, ладно, - похлопал его по плечу Зеленин. - Поехали с нами. Остынешь немного, а там заправимся... Потолкуем.
- Не хочу и не могу.
- Бирюк! - беззлобно выругался Терехин. - Ну и оставайся, дьявол с тобой. Счастливо тебе шишек набить! - крикнул он с порога. - Авось поумнеешь, трезвенник.
В машине Зеленин сказал.
- Сейчас ему можете помочь только вы.
- Каким образом?
- Выступить в газете, защитить его.
- Интересно! Работает целая комиссия, выводы складываются не в его пользу. И нате вам! Местный корреспондент - великий специалист - все опрокидывает вверх дном...
- Но ведь вы ему друг!
- А при чем тут друг?
- То есть как при чем?!
- Это совсем другое, - уклончиво ответил Терехин. - Дружба дружбой, а служба службой...
- Да... Встречаются и такие, кто дружбу на службу меняет. Ну что ж, поезжайте, служите...
Зеленин тронул за плечо шофера, попросил остановить. Тот затормозил. Зеленин открыл дверцу.
- Куда вы? - спросил Терехин.
Но Зеленин не ответил; он вылез из машины и пошел по откосу, поросшему кустарником, в сопки, напрямик, домой.
18
- Ну-с, деятель, комиссия работу окончила. Внесла, как говорится, полную ясность. Спорить больше не о чем. Будем трудиться, - говорил Лукашин вызванному с участка Воронову.
Выводы Пилипенко Воронов прочел в производственном отделе, на вопрос Зеленина: "Что будешь делать?" - только поскреб небритую щеку и мельком взглянул на Катю. Она улыбнулась ему виновато и жалостливо... Что делать? Он и теперь еще не знал, сидя в кабинете Лукашина и слушая ласковый успокоительный тенорок начальника.