И там, посреди подъема, меня едва не раздавила машина!..
— Машина той самой Изабеллы, та же, что была в Марселе? — спрашивает девушка.
— Я не заметил. Но не думаю. В Марселе была взятая напрокат… Горчицы.
У стоящей перед ним в скромном платье, платье девушки из богатого квартала, белокурой, кроткой, захваченной рассказом мадемуазель Аустерлиц во взгляде появляется удивление.
— Вы же говорили, машина была белая.
— Я не о цвете машины, — вдруг раздражается Барран. — Я говорю. «Горчицы». Принесите мне горчицы?
Девушка устремляется в буфетную, на ходу дважды с опаской оглядываясь на Баррана. Оставшись один, медик повышает голос, чтобы она его услышала:
— Вы не верите ни одному моему слову?
Молчание. Потом из буфетной доносится голос девушки. Но это не ответ на его вопрос:
— Этот американец, которого арестовали, — он был с вами в подземелье?
После короткой заминки Барран отвечает:
— Нет. Я был один.
Девушка возвращается с горчицей. Но посреди комнаты останавливается, недоуменно нахмурившись.
— Но тогда кто же взял деньги?
— Тот, кто знал комбинацию сейфа. В пятницу вечером, когда я дал себя там запереть, сейф был уже пуст.
Он встает и идет за горчицей, которую мадемуазель Аустерлиц ему так и не донесла. На секунду останавливается перед ней — она с тревогой смотрит на него снизу вверх и изо всех сил старается понять.
— …Меня засадили туда, — продолжает Барран, — чтобы создать видимость самого натурального ограбления, но истина куда проще… Достаточно было взять и уйти…
Говоря это, он берет баночку с горчицей из рук девушки и возвращается к столу.
— Но это невозможно! — восклицает девушка. — Когда же?
— В момент ухода, как только опустели коридоры.
На свою беду появился охранник…
Девушка, похоже, до конца не убеждена. Она даже вдруг оживляется, повышает голос:
— Но убит-то он все-таки из вашего револьвера!
Медик поднимает голову девушка затронула его самое больное место. Он сухо отвечает:
— Его тоже достаточно было взять.
Другая комната квартиры мадемуазель Аустерлиц, чуть позже. Это гостиная с роскошной, но старомодной мебелью и коврами. Стоящие по углам комнаты штатив с курительными трубками, шахматный столик, клюшки для гольфа а сумке, фотография в рамке свидетельствуют, что тут живет и мужчина.
Сидя на диване перед увеличительным зеркалом с подсветкой, Барран бреется электробритвой. Похожая то ли на монашку, то ли на сестру Армии спасения, девушка медленно расхаживает по комнате, искоса поглядывая на медика.
— Обычно вы живете с отцом? — спрашивает Барран.
— Да. Он уже два месяца лечится в Швейцарии.
— Что с ним?
— Инфаркт.
— Который вы год учитесь?
— Третий… В общем, третий год на первом курсе.
— А имя у вас есть?
— Доминика. Но все зовут меня Ватерлоо.
— Почему? — поднимает на девушку глаза Барран.
— Потому что моя фамилия Аустерлиц.
— А-а, — понимающе кивает Барран. Поверх увеличивающего зеркала, которое деформирует его собственное лицо, он рассматривает девушку. Судя по ее виду, она оттаяла. У нее на лице свежая, чарующая улыбка.
— Это из-за экзаменов… Я, наверное, глупая… И потом, я всегда паникую…
Улыбка сходит с ее лица.
Барран выключает электробритву и протягивает к девушке руку.
— Подите сюда, Ватерлоо.
С боязливым выражением лица, обрамленного длинными белокурыми прядями, она подходит и, держа руки вдоль бедер, останавливается перед ним.
С боязливым выражением лица, обрамленного длинными белокурыми прядями, она подходит и, держа руки вдоль бедер, останавливается перед ним. Он усаживает ее и мягко спрашивает:
— Вы поможете мне?
Ватерлоо молчит Барран начинает объяснять:
— Имя Изабелла Моро, ее работа в СИНТЕКО, адрес, который она мне дала… Все было липой! Она предусмотрела все, чтобы я не смог напасть на ее след. Кроме одного! Она проходила медосмотр! У нее была форменная одежда компании и медицинская карточка, как у всех служащих!.. И у меня есть свидетель: Вы!
Ватерлоо медленно качает головой. В ее глазах вновь появляется страх:
— Как я, по-вашему, вспомню эту женщину? Их прошли десятки!
— Ее карточка — вот что напомнит ее вам! Вы ставили ее в картотеку, значит, знаете, где ее найти? Так вот, она мне нужна!
Девушка вскакивает:
— Нет!.. Я не буду этого делать!.. Нет!..
Она вдруг поворачивается и бежит к двери гостиной. Но расстояние до двери слишком велико. Барран оказывается у нее раньше, преграждает Ватерлоо дорогу.
— Это вы убили его!.. Вы!.. Я уверена!..
Она выкрикивает это, сжимая маленькие кулачки и пятясь от медика, потом вдруг снова поворачивается и бежит к другой двери.
Барран, ринувшись за ней, броском регбиста сбивает ее на пол. Навалившись на задыхающуюся Ватерлоо, он удерживает ей запястья и ноги, вплотную приблизив свое лицо к лицу девушки. Она закрывает глаза, чтобы не видеть его.
— Завтра вы пойдете в СИНТЕКО, — говорит Барран. — Принесете мне ее карточку.
Лежа на полу, Ватерлоо с закрытыми глазами отрицательно мотает головой. Тогда Барран берет ее на руки, поднимает и уносит.
Она не отбивается. Уткнувшись лицом в плечо Баррану, который переступает порог комнаты и выходит в прихожую, она лишь тихонько скулит:
— Пустите меня!.. Прошу вас… Пустите…
Барран толкает ногой приоткрытую дверь в одну из комнат, заглядывает туда, потом идет дальше по прихожей. Следующая комната, дверь в которую он тоже распахивает ногой, явно принадлежит мадемуазель Аустерлиц. В ней кровать с балдахином, игрушки, плюшевые звери: мирок девушки, едва вышедшей из детства.
Ватерлоо на руках у Баррана закрыла глаза и затихла. Барран относит ее на кровать с балдахином. По пути он отшвыривает ногой большого плюшевого мишку, и тот с жалобным воплем отлетает к шкафу.
Той же ночью, поздно.
В помещении Уголовной бригады Нейи за своим столом без пиджака сидит Мелутис. Он аккуратно раскладывает на столе пустые спичечные коробки всевозможных цветов, из разных стран. Спичечные коробки — его страсть.
Угрюмый и задумчивый, он один в кабинете, освещенном единственной лампой, позади него за окном — море городских огней.
Когда открывается дверь, он даже не поворачивает головы. С робостью, догадываясь о плохом настроении патрона, у порога топчутся два инспектора — Муратти и Годар. После долгих колебаний первый осмеливается нарушить молчание:
— Это я, шеф.
— Я знаю, что это ты, — не поднимая глаз, отвечает Мелутис.
— …Я получил кое-какие сведения, — продолжает Муратти:— Во-первых, Барран был нанят для проведения медицинского осмотра по служебной записке. Она подписана генеральным директором. Прочесть?
— Зачем? Она ведь фальшивая? — утвердительно спрашивает Мелутис, по-прежнему не поднимая глаз.
— Точно!.. — восхищенно восклицает Муратти. — Откуда вы знаете?
— Дальше! — бросает Мелутис.
Он продолжает заниматься своей коллекцией, вид у него начальственный, но заметно, что он нервничает.
— Исследована по всей длине вентиляционная труба. В ней следы только одного человека, — докладывает Муратти.