Если человек живет не как все, про него еще не то наговорят! - Он вдруг кинул на Динни испытующий взгляд, но ее глаза безмятежно сияли.
- А кто этот маленький китайчонок?
- Сын бывшего мандарина; тот оставил здесь свою семью: на родине у него какие-то нелады; занятный малыш! Очень симпатичный народ эти китайцы. Когда приезжает Хьюберт?
- На будущей неделе. Они летят из Италии. Джин ведь любит летать.
- Какова судьба ее брата? - И он снова пристально взглянул на Динни.
- Алана? Он служит на морской базе в Китае.
- Тетя не перестает сетовать, что у вас с ним ничего не вышло.
- Ты знаешь, ради тети Эм я готова на все, но, любя его как брата, я не могла пойти с ним к алтарю.
- Я-то совсем не хочу, чтобы ты выходила замуж, - сказал сэр Лоренс, ищи тебя тогда в какой-нибудь Берберии!
"Да он просто колдун!" - мелькнуло у Динни, и глаза ее стали совсем наивными.
- Ох, уж эта бюрократическая машина! - продолжал тот. - Всю нашу родню засосала. И моих дочерей: Силия - в Китае, Флора - в Индии; твой брат Хьюберт - в Судане; вот и сестра твоя Клер унесется, как только ее обвенчают: Джерри Корвен получил назначение на Цейлон... Говорят, Чарли Маскема посылают в Кейптаун; старший сын Хилери едет на гражданскую службу в Индию; а младший - на флот. Черт побери, Динни, вы с Джеком Маскемом последнее мое утешение в этой пустыне! Не считая, конечно, Майкла.
- А ты часто видишься с Маскемом?
- Частенько, у "Бартона", он заходит ко мне и в "Кофейню", - играем в пикет; кроме нас двоих, игроков там и не осталось. Правда, это пока не наступит сезон; теперь-то я вряд ли увижу его до конца скачек в Кэмбриджшире.
- Он, видно, большой знаток лошадей?
- Да. Но только лошадей, Динни. Таких, как он, редко хватает на что-нибудь еще. Лошадь - странное животное, она делает человека слепым и глухим ко всему остальному. Слишком уж много требует внимания. Приходится следить не только за ней, но и за всеми, кто имеет к ней какое-нибудь отношение. А как выглядит Дезерт?
- Что? - Динни слегка растерялась. - Какой-то темно-желтый...
- Это от раскаленного песка. Ведь он теперь живет как бедуин. И отец у него тоже отшельник, так что у них это в крови. Но он нравится Майклу, даже несмотря на ту историю, и это - лучшее, что о нем можно сказать.
- А какие он пишет стихи? - спросила Динни.
- Путаные. Разрушает одной рукой то, что создает другой.
- Может, он просто еще не нашел себе места в жизни? А глаза у него красивые, правда?
- Я больше всего запомнил его рот - рот человека тонко чувствующего, озлобленного.
- Глаза говорят о том, каков человек от природы, а рот - каким он стал.
- Да, рот и желудок.
- У него нет желудка, - сказала Динни. - Это я заметила.
- Привычка довольствоваться чашкой кофе и горстью фиников. Впрочем, арабы кофе не пьют, - у них слабость к зеленому чаю с мятой. Вот ужас! Сюда идет тетя. - "Вот ужас" относилось к чаю с мятой.
Леди Монт уже сняла бумажную диадему и слегка отдышалась.
- Тетечка, я, конечно, забыла про твой день рождения и ничего не принесла тебе в подарок.
- Тогда поцелуй меня. Я всегда говорила, что ты целуешься лучше всех. Откуда ты взялась?
- Клер попросила меня кое-что для нее купить.
- Ты захватила с собой ночную рубашку?
- Нет.
- Не важно. Возьмешь мою. Ты еще носишь ночные рубашки?
- Да.
Молодец. Терпеть не могу, когда женщины спят в пижамах - и дядя этого тоже не любит. Вечно спадают. И ничего с этим не поделаешь, как ни старайся. Майкл и Флер останутся ужинать.
- Спасибо, тетя Эм, с удовольствием у вас переночую. Я еще не купила и половины того, что просила Клер.
- Нехорошо, что Клер выходит замуж раньше тебя.
- Но она и должна была выйти раньше, тетя.
- Ерунда! Клер - умница, а они не торопятся. Когда я вышла замуж, мне было уже двадцать один.
- Вот видишь!
- Не смейся надо мной. Умницей я была только раз.
Помнишь, Лоренс, того слона... я хотела, чтобы он сел, а он все время становился на колени. Понимаешь, у них ноги подгибаются только в одну сторону. И я сразу сказала, что они ни за что не подогнутся в другую!
- Ах, тетя Эм! Да ты вообще самая большая умница на свете! Женщины так уныло последовательны.
- Меня утешает твой нос, Динни. Мне так надоели клювы и тети Уилмет, и Генриетты Бентворт, да и мой тоже.
- У тебя нос только чуть-чуть орлиный.
- В детстве я ужасно боялась, что он станет еще хуже! Часами простаивала, прижавшись кончиком к гардеробу.
- Я тоже хотела что-нибудь сделать со своим носом, только наоборот.
- Один раз я так стояла, а твой папа забрался на гардероб, как настоящий леопард, а потом на меня как спрыгнет! Даже губу себе прокусил. У меня вся шея была в крови.
- Фу, как нехорошо!
- Да. Лоренс, о чем ты сейчас думаешь?
- О том, что Динни, наверно, не обедала. Правда, Динни?
- Я отложила это до завтра.
- Вот видишь! - воскликнула леди Монт. - Позови Блора. Ты ни за что не поправишься, пока не выйдешь замуж.
- Давай сперва сбудем с рук Клер, хорошо?
- В церкви Святого Георгия? И венчает, наверно, Хилери?
- Конечно!
- Я непременно буду плакать.
- А почему, в сущности, ты плачешь на свадьбах?
- Она ужасно похожа на ангела, а жених - в черном фраке, с усиками щеточкой, и совсем ничего не чувствует, а она думает, что он чувствует! Так обидно!
- Ну, а вдруг он все-таки чувствует? Майкл ведь чувствовал, когда женился, и дядя Адриан тоже!
- Адриану уже пятьдесят три, и у него борода. И потом он ведь Адриан!
- Да, это, конечно, другое дело. Но, по-моему, надо скорее пожалеть жениха. У невесты самый счастливый день в жизни, а ему, бедняжке, наверно, тесен белый жилет.
- Лоренсу не был тесен. Лоренс всегда был тоненький, как папиросная бумага. А я была тощая, как ты.
- Тебе, наверно, очень шла фата, тетя Эм. Правда, дядя? - Но иронически-грустное выражение на липах этих пожилых людей заставило ее замолчать, и она только спросила: - Где вы познакомились?
- На охоте. Я упала в канаву, а дяде это не понравилось; он подошел и вытащил меня оттуда.
- Но это идеальная встреча!
- Нет, слишком много было глины. Мы целый день потом друг с другом не разговаривали.
- А что же вас примирило?
- То да се. Я гостила у родителей Ген, Кордроев, а Лоренс заехал к ним посмотреть щенят. И чего это ты меня все выспрашиваешь?
- Мне просто хотелось знать, как это делали в ваши дни.
- А ты лучше выясни, как это делают теперь.
- Дядя Лоренс вовсе не желает от меня избавиться.
- Все мужчины эгоисты, кроме Майкла и Адриана. - И потом мне ужасно не хочется, чтобы ты плакала.
- Блор, принесите мисс Динни бутерброд и коктейль, она не обедала. И потом, Блор, мистер и миссис Адриан и мистер и миссис Майкл будут у нас ужинать. И еще, Блор, скажите Лоре, чтобы она отнесла какую-нибудь мою ночную рубашку и все, что нужно, в голубую комнату для гостей. Мисс Динни останется ночевать. Ах, эти дети! - И леди Монт, слегка покачиваясь, выплыла из комнаты. Дворецкий последовал за ней.
- Ну, какая же она прелесть, дядя!
- Я этого никогда не отрицал!
- С ней легче становится на душе. Она хоть раз в жизни сердилась?
- Иногда она начинает сердиться, но тут же об этом забывает.
- Вот благодать!..
Вечером, во время ужина, Динни ждала, что дядя хоть словом обмолвится о возвращении Уилфрида Дезерта. Но он ничего не сказал.
После ужина она подсела к Флер, как всегда восхищаясь ею. Безупречное самообладание Флер, ее выхоленное лицо и фигура, трезвый взгляд ясных глаз, трезвое отношение к самой себе и какое-то странное к Майклу: слегка почтительное и в то же время чуть-чуть снисходительное - не переставали удивлять Динни.
"Если я когда-нибудь выйду замуж, - думала Динни, - я не смогу вести себя так с мужем.