До вокзаль-ной станции метро они шли, если была хорошая погода, пешком. Агасаф-ага объяснил раз и навсегда Газанфару, что хождение пешком может избавить человека от такой неприятности, как диабет.
- Вечером на бульваре видел - солидные люди прогулива-ются? У них, ты думаешь, персональных машин нет? Есть. И личные, и персональные. А почему он каждый вечер пешком ходит? Потому что ему жить хочется. Не хочет диабетом болеть, инфаркта не хочет. Это и понятно - все у такого человека есть деньги, квартира, машина. А здоровья нет. Хе-хе.
Газанфар почтительно слушал и кивал головой. К Агасаф-аге он относился с благоговением.
Они остановились перед хинкальной у вокзала. Агасаф-ага говорил, что перед приходом домой умный человек должен все-гда пообедать. "Совершенно неизвестно, - говорил Агасаф-ага, - что ждет человека дома. Если жена приготовила вкусный обед, я его съем после любой шашлычной и хинкальной, а если она ничего не приготовила к приходу мужа?!"
Газанфар знал, что у Агасаф-аги существует реальная воз-можность пообедать только до прихода домой.
Они спустились в подвал хинкальной. Буфетчик вышел из-за стойки и почтительно пожал им руки.
- Шашлык не советую, - шепнул он Агасаф-аге, - мясо жесткое. Хинкал хороший сегодня.
- Два хинкала, - заказал Агасаф-ага. - Два дай, а два держи наготове горячими, как кончим - подашь. И триста граммов водки.
Они съели по две порции отличного хинкала, выпив при этом по триста граммов. Водку они запивали пивом. Агасаф-ага утверждал, что если водку или коньяк непременно сразу же запивать водой или пивом, то у человека никогда не будет рака пищевода. Вообще Агасаф-ага прекрасно разбирался в меди-цине.
- Я очень хотел стать врачом. - сказал Агасаф-ага Газан-фару, - но потом понял, что я парикмахер, что я в этом деле мастер. Ты понимаешь, - говорил захмелевший Агасаф-ага, - у меня прекрасная специальность. Я мастер Агасаф-ага. Меня все знают, и я себя уважаю, а на остальных я плевать хотел.
Газанфар знал, что Агасаф-ага под "остальными" подразу-мевал жену, которую боялся зеленым страхом.
Газанфар попытался было расплатиться, но Агасаф-ага, грозно выкатив на него глаза, сказал официанту:
- Тебе сколько раз надо говорить, что, когда этот ребенок со мной, денег у него не бери. - Он сунул ему деньги и, поша-тываясь от сытной еды и водки, в сопровождении почтительно поддерживающего его под руку официанта вышел на воздух.
Дойдя до своего подъезда, Агасаф-ага пригласил Газанфара подняться к нему. Когда тот попробовал было отказаться, Ага-саф-ага сердито проворчал, что старших надо слушаться, н Га-занфар покорно поплелся вслед за ким на третий этаж.
У Агасаф-аги была большая трехкомнатная квартира, в ко-торой жили кроме него жена и двое детей - Самид и Фазиль. Комнаты были обставлены очень хорошей мебелью, за ней Ага-саф-ага сам ездил в Москву.
Дверь Агасаф-ага открыл своим ключом. Они прошли в сто-ловую. Со стола не была убрана посуда. Совсем недавно пообе-дали за ним, видно, человек пять-шесть. Агасаф-ага подошел к книжному шкафу и достал с него нарды...
- Сейчас я выясню, как ты играешь, - пообещал он Газан-фару. И когда тот стал расставлять шашки, прошел на кухню.
- Дай нам чаю, - сказал он жене. - Гости были?
- Коллеги из школы, - сказала жена. - Что, опять в нар-ды играть будете? Кошмар какой!
Газанфар знал, что гостей жена Агасаф-аги приглашает тогда, когда его нет дома. Она, видно, стеснялась присутствия мужа. Жена Агасаф-аги имела высшее образование -- окончила заочное отделение педагогического института. На время ее уче-бы Агасаф-ага нанял домработницу и каждый вечер выходил в сквер по соседству прогуливаться с детьми. Сразу же после окончания института она очень переменилась к мужу, в обраще-нии к нему теперь явно чувствовался оттенок пренебрежения.
Преподавала она английский. Как ей это удавалось, Газанфар не знал, по его глубокому убеждению, она не умела говорить правильно ни на азербайджанском, ни на русском, ни тем более на английском. В школу в центре города ее устроил через своего постоянного клиента - заместителя министра Агасаф-ага.
Газанфар и Агасаф-ага молча играли в нарды. Агасаф-ага дома становился необычно молчаливым. Жена принесла и со стуком поставила перед ними по стакану чаю, Агасаф-ага смерил ее взглядом, но жена, не обратив на это никакого внимания, прошла в другую комнату и принялась куда-то звонить по теле-фону.
- Ты права, дорогая, - донесся ее голос, - это, конечно, не нерпа, ворса не та, скорее это под кобылу...
- Не ворса, а ворс, - усмехнулся пятнадцатилетний сын Самид.
- Я тебе тысячу раз говорила, - сказала мать, прикрывая ладонью трубку, мне замечаний не делай.
- Так правильно же "ворс", - не унимался Самид. - А сегодня утром ты сказала "купила кило барашки", а нужно говорить "баранины".
-Кто даст сахар к чаю? - страдальческим голосом крикнул Агасаф-ага. - Я же с работы пришел!
-Ты что, не слышишь, что я по телефону разговариваю? - сказала жена, заглядывая в столовую. - Возьми сам, если тебе нужно, я не домработница!
Агасаф-ага изо всех сил ударил по столу. Шашки и кости на доске подпрыгнули и покатились по паркету.
-Это чей дом?! - неистово закричал Агасаф-ага. - По-чему ты со мной так разговариваешь? Я что - вор, убийца? Почему ты со мной так разговариваешь, я спрашиваю!
Газанфар встал и, ступая на цыпочках, вышел из квартиры. До него уже на лестничной площадке донеслось: "Я тебе тоже тысячу раз говорила, что этому парикмахеру нечего делать в моем доме. Не води его!"
- Не твой дом, а мой! Кого хочу - приглашаю! Это был ежедневный, обыкновенный скандал. Он утих так же внезапно, как начался. Агасаф-ага прошел в спальню и, одев пижаму, с наслаждением лег на кровать. Он лежал, и чувство-вал, как пульсирует кровь в набухших венах, и ему было необыкновенно приятно. И мысли текли ровные, привычные. Он думал о жене и никак не мог понять, чем она недовольна. "Как будто зарабатываю больше всех соседей в доме. Ни в чем отказу нет. Летом в Кисловодск хочешь - пожалуйста, хоть на три месяца, хоть на четыре. Коллегам угощение - хоть каждый день. Все есть. Чего она хочет? Мужчина что должен делать? Зарабаты-вать! Больше меня же ни один сукин сын не зарабатывает! Ско-рее всего дело в их роду - и мать ее покойная, прости господи, стерва была. Все дело в этом".
Эта мысль восстановила наконец душевное равновесие. Ага-саф-ага повернулся на правый бок и совсем уж собрался задре-мать, когда его коснулась рука Самида.
- Что, мой родной, - спросил Агасаф-ага, - что, мой хоро-ший? - Он очень любил своих детей, и самое плохое настрое-ние Агасаф-ага улетучивалось при виде их.
- Папа, - сказал Самид. - Мне деньги нужны.
- Сколько? - осведомился Агасаф-ага.
- Честно говоря, мне нужно пять рублей. Но я буду рад, если ты дашь три...
-Почему три? - удивился отец.- Я тебе дам пять. - Он порылся в кармане и протянул сыну пятерку. - А для чего тебе деньги?
- Так... - неопределенно протянул Самид. - Ну, мяч хо-тим купить настоящий футбольный.
-А ты почему такой грустный сегодня? - сказал Агасаф-ага молча стоявшему в стороне восьмилетнему Фазилю. - На и тебе рубль, мороженое купишь.
- Как в школе дела? - уже погружаясь в дрему, спросил он у Самида.
- Хорошо, - бодрым голосом ответил сын.
- Мама говорила, что у тебя двойка по этому... ну как его... все время забываю название этого предмета. Очень важный предмет... Трио... или четырео...
- Тригонометрия, - засмеялся сын. - Все хорошо. Ты, папа, не беспокойся.
Агасаф-ага кончил воспитательную беседу, поцеловал обоих сыновей и заснул было уже окончательно, когда в спальню во-шла жена.