Все мадонны Возрождения сидели перед ним в одном лице и кормили младенца...
Юрка засыпал, вяло выпустив сосок, полуоткрыв белесые от молока губы...
- Бери, - говорила Надюша шепотом.
Он брал мальчика, чашечкой подложив ладонь под влажную голову, и клал его в кроватку осторожно, как взрывчатое вещество...
Все это было так обыкновенно! Он наслаждался и не мог досыта насладиться сладким счастьем обыкновенности.
* * *
Дымчатый, такой ленинградский, октябрьский день зарядивший дождем надолго. По лужам - пузыри, пузыри...
Костя шел на работу и улыбался. Перед глазами у него был Юрка. Светлый, пузатенький, в голубых штанишках, лежа поперек стола, он быстро, весело перебирал ногами будто ехал на велосипеде и очень торопился. Сегодня случилось событие: из двух предложенных ему погремушек - голубая и красная Юрка определенно выбрал красную. Повторили опыт несколько раз - результат устойчивый. Каждый раз - красную. Научился различать цвета!
Удивительно! Родился человек, растет, набираются и выстраиваются в каком-то порядке клеточки, и вот он уже умеет различать цвета.
Как это происходит? Очевидно, в зрительном нерве или в мозгу производится спектральный анализ, какие-то сигналы по нервам идут к руке и передают ей приказ: возьми погремушку, не голубую, а красную... Как мало мы еще знаем, позорно мало! Только начинаем узнавать.
В институтском коридоре ему встретились два-три человека. Как-то странно они на него поглядели. Ерунда. Ничего не странно. До чего же мы все напуганы, всюду нам мерещатся косые взгляды...
У двери лаборатории стояла Анна Игнатьевна, встревоженная, с газетой в руках. Нижнюю губу она забыла накрасить.
- Костя, вы, конечно, уже читали? Не стоит огорчаться. Мало ли что бывает.
- Нет, я ничего не знаю. А что случилось?
- Подвал по поводу журнала "Вопросы автоматики". Упоминается ваша статья.
- Не читал.
- Прочтите и соберитесь с мыслями. Она быстро ушла.
В лаборатории сидел Юра.
- Поздравляю, - сказал он. - Сподобились.
Подвал назывался длинно: "Все ли спокойно на Шипке? (Об идеологических извращениях, допущенных журналом "Вопросы автоматики")". У Кости заныло под ложечкой.
- Читай, читай, - злорадно сказал Юра.
Костя пробегал статью тренированным глазом, привыкшим отделять полезную информацию от воды. Не читать же каждую фразу.
Начало, как и полагается, "за здравие":
"...Мы, воспитанники корифея..." "Известно, что наша наука во всех областях заняла ведущее положение..." Так, так... Когда же "за упокой"?
Он искал "однако". А, вот оно. На этот раз не "однако", а "но":
"...Но бывает у нас иногда и так, что под видом "новых" концепций и "оригинальных" обобщений некоторые "ученые мужи" пытаются протащить обветшалые идеалистические "идейки", уводящие научную мысль с широкого пути материалистического познания..."
Кавычки, кавычки... Прямо в глазах рябит. Отсюда надо читать внимательно.
"...Не так давно журнал "Вопросы автоматики" предоставил свою трибуну неким К.Левину и Ю.Нестерову для самой разнузданной пропаганды идеализма и ничем не прикрытого низкопоклонства перед иностранщиной".
"Добрались-таки и до нас", - подумал Костя довольно спокойно.
Стандартная, витиеватая ругань: "Дипломированные холопы буржуазной науки", "безродные космополиты, не помнящие родства...". В общем, весь набор.
"...Статья проникнута духом самого низкопробного космополитического нигилизма..."
"...Перепеваются гнилые идейки американских лжеученых о возможности моделировать с помощью машин деятельность живых существ..."
"...В своем злопыхательстве не остановились перед тем, чтобы злостно исказить философские высказывания В. И. Ленина! На стр. 98 читаем: "Ленин учил, что сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его". Под такой формулировкой охотно подписался бы любой махист!..
"
- Юра, эта формулировка...
- А, разве в ней дело? Читай дальше.
"...В статье нет ни одной ссылки на работы русских и советских ученых, зато иностранные источники цитируются неоднократно..."
"Матерый идеалист, гангстер от науки Норберт Винер со своей так называемой "кибернетикой", которую он объявляет панацеей от всех бед..."
И конец:
"...Редакция журнала должна нести полную ответственность за опубликование насквозь порочной статьи К-Левина и Ю. Нестерова "К вопросу о моделировании некоторых сторон поведения живого организма".
- Ну, как? - спросил Юра. - Насладился? Костя помолчал. Надо осмыслить размер удара и последствия...
- Что же теперь будет? - спросил он.
- Что будет? Сечево.
- Какое сечево?
- От слова "сечь". От "печь" - "печево". От "сечь" - "сечево". Неологизм вполне в духе языка.
- Мы можем доказать свою правоту...
- Ха! Правота! Кого она интересует? Вошел Николай Прокофьевич.
- Читал, - весело сказал он. - Все было, все было.
- Когда? - мрачновато спросил Юра.
- А в средние века. Ведь это - типичные ведьмовские процессы. Ась? Недавно попалась мне книжечка: "История средних веков". Там прелюбопытные эпизоды приводятся. Судили, например, одну старушку за то, что она, дескать, со змеем сожительствовала. Змей по ночам к ней в трубу летал. Очень удобно. Так вот, старушонка не только во всем созналась, но и от себя кой-чего присочинила. Развернула, как теперь говорят, самокритику своих ошибок. Призналась, что даже понесла от змея-то, родила младенца мужеска пола и закопала во дворе, в навозной куче. Разрыли кучу - хвать-похвать, нет младенца. В червя обратился, объясняет старушка. Поверили. И сожгли честь честью. Так-то...
* * *
- Товарищи, объявляю открытое партийное собрание институтской парторганизации открытым. Слово для доклада на тему "Состояние идеологической работы в институте и задачи партийной организации в борьбе за идейную чистоту наших кадров" имеет заместитель директора кандидат технических наук товарищ Харитонов.
Докладчик вышел на кафедру, разложил бумажки, постукал по микрофону (в ответ металлически зачихали громкоговорители в разных углах зала) и значительно произнес:
- Товарищи...
Костя разглядывал Харитонова. В институте это был человек новый. "Новая метла чисто метет". На кафедре стояла метла, приготовившаяся мести без пощады.
Небольшое, нюхающее обезьянье лицо. Гладкая, желтоватая лысина с оборкой мочальных волос, туго натянутая на череп, как тесная шапочка. Время от времени он подергивал, словно мигал, кожей головы, и тогда шапочка сдвигалась на лоб.
Доклад начался заурядно. Харитонов пересказывал статью "На Шипке", даже не своими словами - рабски. Шло пока что трескучее "за здравие".
Нет, это был все же не совсем обычный докладчик. Поражало, с каким искусством он, несомненно читая по бумажке, делал вид, что не читает, а говорит. То и дело он поднимал глаза, жестикулировал свободной рукой и въедливо, мелко кивал своей шапочкой.
От его певучих, скаредных интонаций шла одуряющая, подлая скука. В тоске Костя разглядывал затылки и уши впереди сидящих. Обычная, скучающая толпа, слышащая в сотый раз одно и тоже. В зале стоял слабый, безличный шумок, маленький гомон дыханий, переброшенных друг другу слов, скрипа стульев... Словно мельница какая-то молола.
Уши насторожились и шумок переменил тембр, когда докладчик сказал "однако". На этом слове он патетически повысил голос.
Ничего нового. Все еще пересказ газетной статьи. Намертво припаянные эпитеты: "фашиствующие лакеи империализма", "оголтелые мракобесы"...
А сколько славянизмов! Удивительно, как у нас любят ругать торжественными, церковнославянскими оборотами: "иже с ними", "ничтоже сумняшеся"...