Чинков, забравшись в кукуль, спальный мешок из оленьего меха, смотрел на светлое небо, прохладный шар солнца, уже готовившийся к подъему от темных валунов сопок. Комары поодиночке с коротким посадочным писком атаковали лицо. Шумела река, и, как всегда по ночам, слышался стук перекатываемых водой камней. Не хватало лишь шума тайги. Там, где Чинков ходил в прославившие его маршруты, всегда была лиственничная тайга.Чинков с трудом выбрался из тесного кукуля и раздул еще тлевший костер. Под мешком у Чинкова лежал полушубок, он вытащил его и надел прямо на тело.Монголов из палатки видел неподвижную фигуру у бледного света костра. Он знал, что Чинков не заметит его, и долго смотрел на освещенное восходом чугунное лицо главного инженера. Пожалуй, сейчас Монголов понял, за что Чинков получил прозвище Будда. Но он не знал, что Будда в сей миг чувствует себя полным сил, честолюбия и веры в успех, молодым человеком и что громоздкое, расплывшееся за последние годы тело не мешает ему, что он глубоко и ровно вдыхает дым костра, горький запах горящей на западе тундры, запах сырости и слегка плесени - сложный и тонкий аромат Территории.Пригревшись под полушубком, Чинков задремал. Он очнулся, когда послышались шаги, и в следующий миг увидел у костра согнувшегося под рюкзаком парня. Парень в упор рассматривал Чинкова. У того мелькнула сонная еще мысль, видение, что это он сам и есть, что время вдруг вернулось и у костра стоит горный инженер Чинков. Видение исчезло. Перед костром стоял усталый парень, с лицом, опухшим от комаров.- Вы Баклаков?- Да.- Садитесь, - Чинков окончательно стряхнул сон. Теперь уже он в упор разглядывал Баклакова, скинувшего рюкзак. Лицо у Баклакова было некрасивое, нос уточкой, лицо деревенского простяги-парня.- Устали?- Нормально, - с недоумением сказал Баклаков, Вопрос по экспедиционной этике был неприличным.- Что-либо интересное?- Нормально, - повторил Баклаков. Как всегда после комариного дня, его слегка лихорадило. Он хотел чая, хотел спать и сильно робел. За весну он успел наслышаться всяких историй о новом главном инженере. Знаменитость!- Что бы вы думали об одиночном маршруте дней на пятнадцать - двадцать?- Можно сделать, - сказал Баклаков и снова не удержался. - Нормально.- Нормально его выполнить невозможно. Маршрут по гранитным массивам, с большим количеством образцов для анализа. К реке Ватап, через нее и далее в Кетунгское нагорье. Пятьсот - шестьсот километров. Ориентировочно.- Сделаю, - сказал Баклаков.- Вы действительно уверены в себе?- Уверен в себе. Нормально.- Как вы думаете переправляться через Ватап?- Не знаю. Надо посмотреть на реку, потом принимать решение.- Кстати, что значит в переводе "Ватап"?- Серая вода, - сказал Баклаков.- Мне сказали, что у вас нет дисциплины. Медведи, какие-то глупые ножики.- Это я так... - Баклаков покраснел.- Да-да, - покивал головой Чинков. - Судя по всему, этот дальний маршрут то, что вам надо. Не так ли?- Если прикажут.- Идите спать. Мы с товарищем Монголовым примем решение.- Слушаюсь, - сказал Баклаков. За два северстроевских года он привык, что с начальством не разговаривают, а отвечают на вопросы.Баклаков отнес рюкзак в палатку, бросил на улице спальный мешок и, не разделяясь, лег на него, закутал голову бязевым полотнищем палатки. В глазах поплыла серая вода, катилось течение, и он заснул....Проснулся он оттого, что кто-то тянул его за сапог. Баклаков выпутал голову и увидел сидящего на корточках Куценко.- Илья Николаевич требует, - прошептал Куценко. Из палатки вышел Монголов.Чинков, похоже, так и не ложился спать.- Владимир Михайлович! - окликнул он Монголова. Монголов, снимавший свитер перед тем, как идти к реке умываться, повернулся. - Я согласен с вашим решением отправить Баклакова в многодневную рекогносцировку, громко и весело сказал Чинков.
Монголов ничего не ответил. Взял полотенце, зубную щетку, пошел к реке. Так же молча прошел обратно, мокрые волосы приглажены, вид свежий и аккуратный. Чинков, в овчинном своем полушубке, сидел у костра как татарский хан. Рядом переминался Бакланов.- Сергей! Принеси карту Дамера. Вьючный ящик, четвертая папка, приказал Монголов.- Я не понимаю, зачем этот цирк? - сухо спросил Монголов, когда Баклаков ушел.- Боялся, что вы будете возражать. Решил поставить вас перед фактом. Не будете же вы ронять авторитет руководства перед юным специалистом. Чинков весело улыбался. Белые зубы, глаза - щелочки. Татарин!- Вы могли просто приказать.- Тогда бы я взял на себя ответственность. А мне сейчас не нужны ЧП. Управлению не нужны ЧП, связанные с моей фамилией.- Боитесь?- Бог с вами, Владимир Михайлович. Оглянитесь. Вокруг вас "Северстрой". А я Чинков. Таких, как я, здесь не судят.- Я знаю.- Я не вурдалак. Мне ни к чему бессмысленный риск. Особенно, если рискуют люди, нужные мне.- Зачем вам этот маршрут?Чинков вовсе прикрыл глаза и с легким посапыванием стал шарить в карманах брюк. Вытащил легкий пакетик. На желтой бумаге крафт тускло светился золотой песок, Чинков пошевелил его пальцем.- Смотрите, какая неравномерность, - ласково сказал он. - От мелких и средних зерен до пылевидного.- Откуда?- Намыл в верховьях вашей реки. У Куценко, знаете, редкий нюх. Редчайший. Обе пробы взял на сланцевой щетке.- Он не взял на тех щетках касситерит?- К сожалению. Я просматривал все шлихи до доводки. Такое ощущение, что в ваших шурфах должно быть весовое золото, Владимир Михайлович. На речке Канай его обнаружил в двух пробах Катинский. В верховьях - я.- У меня хорошие промывальщики. Но проверять - ваше право.- Зачем? - удивился Чинков. - Если я проверяю, то лишь себя.- У меня хорошие промывальщики, - раздраженно повторил Монголов и пошел в палатку.Баклаков вернулся с картой Дамера. У костра снова сидел лишь один Чинков.- Почему, Баклаков, вы не спросите меня, зачем я вас посылаю в Кетунг? - не поднимая глаз, спросил Чинков.- В "Северстрое" спрашивать начальство не принято, - тихо сказал Баклаков.- Если вы в таком возрасте будете ориентироваться на "принято" и "не принято", вы уже неудачник. Меня интересует, существуют ли массивы, нарисованные на карте, которую вы держите? Что они собой представляют? Образцы. Предварительное описание. Может быть, в них есть рудные жиды.- Понятно, - сказал Баклаков.- Это не все. В нашей власти направить сюда тысячи рабочих, колонны тракторов. Государство направит сюда караваны судов, флотилии самолетов, Госбанк выделит миллионы, если мы найдем совпадение условий. Поняли?- Так точно.. - Вы прапорщик, что ли?- Нет.- Тогда почему это "так точно"?- Не знаю. Вырвалось.- Дайте карту. Что-то вы, Баклаков, не очень мне нравитесь. Угодливы вы, что ли? Непохоже! Тогда какого черта вы боитесь меня?
3
Прораб Салахов с рабочим день за днем приближался к старой базе Катинского. С большими металлическими лотками, лопатами на коротких ручках, привьюченными поверх рюкзаков, они походили на старателей, вольных искателей фарта. У рабочего, остроносого застенчивого мужичка, была громкая и неудобная для произношения кличка - Бог Огня. Получил он ее за невероятное умение разжигать костры в любое время и в любой обстановке.В узких долинах зеленела осока, тонко пищали неизвестные птахи, грохотали осыпи, сдвинутые бегом снежных баранов.Через каждые три километра Салахов и Бог Огня брали пробу: с косы, со сланцевой щетки, с борта долины. Бог Огня долго качал лоток, разбивал скребком комья, выкидывал крупные камни и бережно доводил до кондиции перед тем, как слить его в полотняный мешочек.