.. Соблазнилась деньгами.
— Тогда брось «Институт»!
— Что ты, мне там так нравится. Ты знаешь — обстановка, атмосфера...
Мартина ела слоеный пирог, действительно очень вкусный. Даниелю не терпелось поскорее рассказать ей все, что у него накопилось. Но она не
задала ему даже самого простого вопроса — как ты поживаешь? — до того она была озабочена: не забыла ли что-нибудь поставить на стол, все ли
сделала по правилам?
И озлобленный Даниель демонстративно молчал, раз она — его жена — не интересуется жизнью мужа, незачем тогда и говорить с нею. Мартина
вставала, затем опять садилась, пробовала то одно, то другое кушанье, добавляла соли, сахара, наливала бокалы.
— Знаешь, — сказала она, разрезая курицу, — я думаю, что Сесиль все-таки выйдет замуж за Пьера Женеска. На этот раз дело, по-видимому,
серьезное... А мадемуазель Бенуа выходит замуж за Адольфа...
Даниель понятия не имел ни о мадемуазель Бенуа, ни об Адольфе, но он нарочно не спрашивал. К тому же ему было на них абсолютно наплевать.
— Мадемуазель Фезандери, я уже три года делаю ей маникюр, вышла замуж за своего Фредерика... Она всем нам уши прожужжала этим Фредериком.
Свадьба была чудесная в Сен-Филип-дю-Рул, мы все там были... «Институт» опустел... Когда делаешь кому-нибудь маникюр три года подряд, это вполне
понятно... Тем не менее мадам Дениза устроила целую историю из-за очереди в приемной... Ты заметил подставки для ножей, Даниель, не правда ли,
прелесть?
Она вовсе не ждала ответа, вся поглощенная очисткой груши для Даниеля. Ей и в голову прийти не могло, что он в отчаянии.
— Торт очень вкусный, очень! Я сейчас сварю тебе кофе. Ты его, наверно, чересчур много пьешь, а уж если пить, так по крайней мере
вкусный...
Она встала, но, прежде чем снова скрыться в кухне, подошла к Даниелю, села на пол у его ног, прислонилась лбом к его колену.
— Я твой песик... — сказала она снизу, — и очень тебя люблю...
Даниель погладил ее темную головку, выгнутую шейку, спину... Да, она удивительно красива... Что ж, ничего не поделаешь. Все обстоит именно
так, а не иначе. Мартина встала, улыбнулась и пошла в кухню.
— Я стала очень сильна в бридже, — сказала она, обернувшись.
Даниель взялся за вечернюю газету, хотя уже давно прочел ее... комментарии по поводу смерти Сталина...
— Ты знаешь, Мартина! — крикнул он ей. — Сталин умер!
Мартина вернулась, неся на подносе кофейник и чашечки:
— Об этом говорили в «Институте»... Ну и что? Да, я тебе уже сказала, что стала классно играть в бридж... Мадам Дениза водила меня к своим
друзьям, и они теперь все пристают к ней, чтобы она снова привела меня. Если бы ты видел, какая у них квартира... На Елисейских полях. Шум с
улицы — ужас! Современная живопись... Говорят, что эти картины стоят целое состояние, а отчего — непонятно...
Мартина подробно рассказала, как она провела вечер на Елисейских полях. Потом она стала убирать со стола, мыть посуду, наводить порядок.
Несмотря на то, что в комнате было свежо, Даниель открыл дверь на балкон.
Потом она стала убирать со стола, мыть посуду, наводить порядок.
Несмотря на то, что в комнате было свежо, Даниель открыл дверь на балкон. Дома расположены, как кубики льда в огромном холодильнике, белые,
ледяные... Из окон льется поддельный свет, отражающий поддельные огни в поддельных каминах. Низко нависшее небо обволакивало большие дома
грязной марлей — старыми бинтами облаков. Моросило, и капельки сплетались в мокрую ткань, которая липла ко всему, что попадалось на пути.
Внезапно из железного чрева пейзажа вырвался крик. Что бы это могло быть? Паровозный гудок? Сигнал? Какой?.. Даниелю стало холодно, он закрыл
дверь;
— Довольно, Мартина, — сказал Даниель так резко, что она перестала вытирать стол и посмотрела на него. — Хватит изводить себя ерундой.
Спать пора. Я провел ночь в поезде.
Она бросила тряпку и улыбнулась ему нежными, чуть припухшими губами.
— Пойдем, — сказала она. — Сумасшедшие! Мы потеряли столько времени. Надо было сразу лечь в постель.
Даниель пробыл в Париже несколько дней. Ему так и не удалось куда-нибудь вытащить Мартину. К вечеру она совсем выбивалась из сил, вставала
же очень рано, когда Даниель еще спал... и у них было так мало денег из-за всех этих взносов и новых покупок Мартины. Потом Даниель уходил по
своим делам. Ему надо было повидаться с разными людьми: с поставщиками, с коллегами... Розам, как требовательным женам, было постоянно что-
нибудь нужно привозить из Парижа: удобрения, рафию, средства от паразитов. Он виделся с друзьями, которые не были дружны с Мартиной, потому что
ей скучно было слушать их разговоры на близкие им научные темы. Только Жан, его друг по Сопротивлению, тот самый, что предоставлял им когда-то
свою комнату, умел с ней ладить. Дружба Даниеля и Жана скрашивала обоим их существование. Жан любил женщин и серьезно относился к любви, любовь
была основой его жизни. Мартина красива, Даниель ее любит, этого было достаточно, чтобы придать ей романтичность в его глазах. С ним Даниель мог
говорить о Мартине.
В эти-то дни и произошло несчастье. Иной раз люди находят письма, из которых узнают об измене той, кого любят, и от этого приходят в
отчаяние. Даниель же нашел в белье Мартины очередное обязательство. Наверху стояло название фирмы, торгующей мехами, а внизу справа было
написано «Аттестация по обязательству при покупке в кредит» и дальше «нижеподписавшаяся»... «адрес»... «профессия»... «место службы»... «сумма
заработка... И мелкими буквами: «В качестве гарантии покупательница предоставляет фирме «Горностай» право делать вычеты из всех получаемых ею
сумм сразу же по предъявлении данного соглашения...» И так далее. Все графы этого листка были заполнены рукой Мартины с указанием суммы месячных
взносов. «Задаток: 100 тысяч франков. Продажная цена: 250 тысяч франков». И под всем этим подпись Мартины.
Даниель забыл о платке, который он по рассеянности искал в ящике своей жены — разве при ее аккуратности платок Даниеля мог оказаться в ее
белье? Он порылся в кармане, нашел трубку, машинально закурил и вышел на балкон, не чувствуя холода. Даниель панически боялся всего, что
касалось законов, инструкций, гербовых бумаг, чиновников; он боялся контролеров, таможенников, даже чеки, паспорта и избирательные бюллетени
пугали его.