Я хочу, чтобы его привела к власти его собственная партия. Это было бы великолепно.
- Нет ничего прекраснее единства соратников, - сказал Эгремонт.
- А какая сила! - с воодушевлением воскликнул сэр Вавасур. Представьте себе на минуту, как наша процессия движется к Вестминстеру скажем, на собрание Ордена. Пятьсот или шестьсот баронетов в темно-зеленых костюмах - подобающем одеянии equites aurati; {Золотых рыцарей (лат.).} каждый не только о эмблемой, но и с золотой цепью и подпоясанный шарфом; у каждого на груди горит звезда, на белой шляпе - плюмаж из белых перьев; у каждого, разумеется, меч и золотые шпоры. Не забыты кольцо и печатка; у каждого своя корона с двумя шарами.
Эгремонт изумленно глядел на возбужденного баронета, который, сам того не замечая, все крепче сжимал руку своего собеседника, рисуя перед ним сию восхитительную картину величия, которого его так неправомерно лишили.
- Потрясающее зрелище, - проговорил Эгремонт.
- Разве не очевидно, что нам суждено спасти страну? - горячо подхватил сэр Вавасур. - Баронеты пользуются всеобщей поддержкой: короны, которую они защищают особенно ревностно; аристократии, среди которой они представляют собой наиболее популярную группу; народа, который признает в них своих естественных предводителей. Но это еще не все. В процессии также участвует равное нам число доблестных рыцарей - это наши старшие сыновья, которые по достижении совершеннолетия имеют право требовать от короля посвящения в дворянское звание; а их матери и жены, не низведенные более до ранга "супруги шерифа", но вернувшие себе законные почести и называемые "достопочтенная баронетесса", которой полагается корона и мантия, или "достопочтенная рыцаресса", которой полагается золотая цепь или шапочка, сопровождают процессию или, расположившись приличествующим им образом на галереях, царственно взирают на нее сверху.
- Я бы предпочел, чтобы они участвовали в процессии, - сказал Эгремонт.
- Вопрос еще не решен, - с глубокой серьезностью отозвался сэр Вавасур. - Хотя в петициях мы решительно настаиваем на своих законных требованиях "почетных эпитетах, титулах для наследников, знаках отличия и расширенной геральдике", я не вижу со стороны правительства готовности полностью пойти нам навстречу, и не склонен настаивать на жестком соблюдении каждого пункта. Например, я готов даже поступиться требованием вторичных титулов для наших наследников, - я готов даже на эту жертву, если они признают за нами право на ношение корон.
- Фи, сэр Вавасур, - без тени улыбки упрекнул его Эгремонт, - вспомните свой девиз - принцип прежде всего, никаких уступок и компромиссов.
- Вы правы, - отвечал баронет, слегка покраснев, - и, знаете ли, мистер Эгремонт, вы первый человек вне Ордена, занявший разумную позицию в этом важнейшем вопросе, который, в конечном счете, стоит сейчас на первом месте".
Аристократические клубы
"Посещения этого клуба были единственным развлечением, которое позволял себе Хаттон.
Он никогда не был светским человеком, а попытаться стать им теперь, когда его привычки так твердо устоялись, потребовало бы слишком мучительного усилия, хотя, пользуясь великолепной деловой репутацией и считаясь человеком богатым, он имел все возможности на короткой ноге общаться с теми безымянными джентльменами средних лет и хорошего достатка, которые заполняют клубы и без конца ходят друг к другу обедать, которые часто, но понемногу путешествуют и часто и помногу сплетничают; которые ведут легкий беззаботный образ жизни, ничего не делая, но сильно интересуясь тем, что делают другие; которые с жаром критикуют пустяковые недостатки; которые никогда не отказывают себе в небольших удовольствиях и имеют склонность к приличному и не бросающемуся в глаза распутству; которые смотрят на внешний мир из окон клуба с таким видом, точно открывают новую планету, и обычно приходят в большое возбуждение по поводу событий, не имеющих к ним ни малейшего отношения, и лиц, никогда о них не слышавших".
Философ с Пэл-Мэл
"Лорд Лорейн, человек средних лет, добродушного нрава и редкостной лени, который провел жизнь, поочередно навещая Брукса и Будля и проверяя сравнительные достоинства этих знаменитых заведений; человек, наделенный незаурядными способностями и получивший весьма основательное образование, но растерявший свои способности в результате рассеянного образа жизни..."
Портрет джентльмена с Даунинг-стрит, дающего указания мистеру Хоуксему, как следует принимать депутации, - это поистине достойное изображение достойного государственного деятеля и должен рассмешить сэра Роберата Пиля не меньше, чем его смешили некоторые остроты члена парламента от Шрусбери. А вот два отрывка, в которых описывается жизнь совсем иного рода.
Смерть в семье бедняка
"- Подавайте мне мои пять шиллингов, и знать ничего не хочу, - заявила миссис Маллинс.
- Не сердитесь, соседка; послушайте, что я вам скажу, - вы получите свои пять шиллингов, только немного погодя. Сегодня в хозяйской лавке расчет, и мы расплатимся за пять недель; а послезавтра мужу, может быть, выплатят пять шиллингов, и вы получите половину.
- А другую половину? - спросила миссис Маллинс.
- Ох, - вздохнула Лиза Грей, - другую... У нас в семье, видно, скоро будет покойник - вряд ли этот бедный малыш еще долго протянет. Он записан в две похоронные кассы - и мы получим по три фунта от каждой. После всех расходов на похороны и поминки нам еще останется достаточно, чтобы расплатиться со всеми долгами".
Политические взгляды мисс Джулии
"- Я никогда не выйду замуж за человека, который отказывается поддерживать пять пунктов нашей Хартии, - сказала Каролина.
- Мне было бы стыдно выйти замуж за человека, лишенного избирательного права, - сказала Гарриэт.
- Он все равно, что раб, - сказала Джулия. Вдова покачала головой.
- Не нравятся мне все эти разговоры о политике, - сказала сия добрая женщина. - Не нашего это ума дело.
- Интересно, почему? - вопросила Джулия. - Разве нас меньше, чем мужчин, интересует, какое у нас правительство? И разве мы меньше их в этом понимаем? А вот Дэнди ничего не предпринимает, не посоветовавшись со мной.
- Тоже мне новости, - сказала Каролина. - Как это можно говорить, что женщины ничего не смыслят в политике, когда на троне у нас сидит королева?
- У нее есть министры, которые говорят ей, что к чему, - сказала миссис Кэри, поднося к носу понюшку табаку. - Да и то у меня сердце болит при мысли о том, каково ей, бедняжке, достается.
- Ничего, - сказала Джулия. - Когда министры лезут к ней в опочивальню, она, небось, знает, как их выгнать.
- И вообще, - сказала Гарриэт, - почему это нам нельзя вмешиваться в политику, а знатным дамам в Лондоне можно?
- А помнишь, - спросила Каролина, - как на прошлых выборах сюда приезжали дамы из замка и уговаривали всех голосовать за полковника Розмари?
- Ах, - вздохнула Джулия, - а по мне, так лучше бы победил полковник, чем этот мерзкий Мадлфист. Если уж нельзя послать в парламент человека нашего собственного класса, то я всегда предпочту аристократа какому-то буржуа".
Возможно, что автор теперь склонен разделять взгляды мисс Джулии и тоже предпочитает "аристократа какому-то буржуа". Тех, кто хочет убедиться, что его взгляды именно таковы и что член парламента от Шрусбери весьма последователен в своих убеждениях, я могу отослать к последним страницам "Сибиллы", где он излагает свою позицию.