- Может быть, мы и откажемся, Дзозен-сан, когда пойдем на настоящую войну.
- Вы откажетесь от вашего клинка Мурасами? Или даже от подарка Торанаги?
- Чтобы победить, да. Иначе - нет.
- Тогда тебе придется убегать как можно быстрее, чтобы спастись, когда мушкет заклинит или отсыреет порох, - Дзозен засмеялся своей шутке. Ябу был серьезен.
- Оми-сан! Покажите ему! - приказал он. Оми тут же отдал приказ. Его люди сейчас же выхватили короткие штыки-ножи в чехлах, которые почти незамеченными висели у них сзади на поясах, и вставили их в гнезда на дулах мушкетов.
- В атаку!
Самураи тут же издали свой боевой клич: "Касигиииии! " Лес обнаженной стали замер в шаге от них. Дзозен и его люди нервно рассмеялись от внезапной, неожиданной угрозы.
- Хорошо, очень хорошо - сказал Дзозен. Он подошел и потрогал один из штыков. Тот был очень острый. - Может быть, вы и правы, Ябу-сама. Давайте надеяться, что его не придется испробовать в бою.
- Оми-сан! - окликнул Ябу. - Постройте их. Дзозен-сан собирается провести им смотр. Потом возвращайтесь в лагерь. Марико-сан, Анджин-сан, следуйте за мной! - он крупно зашагал вниз по склону через ряды самураев, его помощники, Блэксорн и Марико пошли следом за ним.
- Постройте их на дороге. Снимите штыки! Половина людей тут же исполнила приказание, развернулась и стала опять спускаться вниз по склону. Нага и его двести пятьдесят самураев остались там, где они были, штыки все еще угрожающе были выставлены вперед. Дзозен рассвирепел:
- Что здесь происходит?
- Я считаю ваши оскорбления недопустимыми, - зло сказал Нага.
- Это вздор. Я не оскорблял вас или кого-нибудь еще! Ваши штыки оскорбляют мое положение! Ябу-сама!
Ябу повернул назад. Теперь он был с другой стороны самураев Торанаги.
- Нага-сан, - холодно спросил он. - Что все это значит?
- Я не могу простить этому человеку оскорбления моего отца и меня.
- Он под защитой. Вы не можете трогать его сейчас! Он под знаком регентов!
- Прошу прощения, Ябу-сама, но это дело между Дзозен-саном и мною.
- Нет. Вы подчиняетесь моим приказам. Я приказываю вам отдать команду вашим людям вернуться в лагерь. Ни один человек не двинулся. Начался дождь.
- Прошу прощения, Ябу-сан, но это дело между мной и Дзозен-саном, и что бы ни случилось, я освобождаю вас от ответственности за мои действия и действия моих людей.
Сзади Наги один из людей Дзозена выхватил свой меч и замахнулся, собираясь ударить по его незащищенной спине. Залп из двадцати мушкетов туг же снес ему голову. Эти двадцать стрелявших встали на колено и начали перезаряжать ружья. Второй ряд приготовился стрелять.
- Кто приказал зарядить боевые патроны? - закричал Ябу.
- Я. Я, Ёси Нага-нох-Торанага!
- Нага-сан! Я приказываю вам отпустить Небару Дзозена и его людей. Отправляйтесь в лагерь и будьте там до тех пор, пока я не проконсультируюсь с господином Торанагой по поводу вашего неподчинения!
- Конечно, вы информируете господина Торанагу, и карма есть карма. Но я сожалею, господин Ябу, что сначала умрет этот человек. Все они должны умереть. Сегодня!
Дзозен пронзительно закричал:
- Я под защитой регентов! Вы ничего не добьетесь, убив меня.
- Я отстою свою честь, не так ли? - сказал Нага. - Я расплачусь за ваши насмешки над моим отцом и за ваши оскорбления в мой адрес. Но вы все равно должны были погибнуть. Не так ли? Я не мог более ясно выразиться прошлой ночью. Сейчас вы видели атаку.
Я не могу рисковать, дав Ишидо узнать все это, - его рука метнулась в сторону поля битвы, - весь этот ужас!
- Он уже знает! - выпалил Дзозен, радуясь своей дальновидности в предыдущий вечер, - он уже знает! Я отправил письмо, тайно, с почтовым голубем на рассвете! Вы ничего не добьетесь, убив меня, Нага-сан!
Нага сделал знак одному из своих людей, старому самураю, который тут же вышел вперед и бросил задушенного голубя к ногам Дзозена. За ним на землю была брошена также отрубленная голова самурая Масумото, посланного Дзозеном вчера с письмом для Ишидо. Глаза были все еще открыты, губы растянуты в злобной гримасе. Голова покатилась. Она кувыркалась по камням, пока не остановилась у скалы.
Стон сорвался с губ Дзозена. Нага и все его люди засмеялись. Даже Ябу улыбнулся. Еще один самурай Дзозена сделал выпад в сторону Наги. Двадцать мушкетов выпалили по нему, и стоящий рядом с ним, который даже не двинулся, тоже упал смертельно раненым и забился в агонии.
Смех прекратился.
Оми сказал:
- Я прикажу своим людям атаковать, господин? Нам будет легко оттеснить Нагу.
Ябу вытер капли дождя с лица:
- Нет, этим ничего не добьешься. Дзозен-сан и его люди уже мертвы, что бы я ни сделал. Это его карма, как и у Наги своя карма. Нага-сан! - окликнул он, - последний раз приказываю вам отпустить их всех!
- Пожалуйста, извините меня, но я должен отказаться.
- Очень хорошо. Когда это все закончится, подайте мне рапорт.
- Да. Должны быть официальные свидетели, Ябу-сама. Для господина Торанаги и господина Ишидо.
- Оми-сан, вы останетесь. Вы подпишете свидетельство о смерти и подготовите его отправку. Нага-сан и я подпишем его.
Нага указал на Блэксорна:
- Пусть он тоже останется. Тоже как свидетель. Он отвечает за их смерти. Он должен быть их свидетелем.
- Анджин-сан, подойдите сюда! К Наге-сану! Вы поняли?
- Да, Ябу-сан. Я понял, но почему, простите?
- Быть свидетелем.
- Извините, не понимаю.
- Марико-сан, переведите ему слово "свидетель" и что он должен свидетельствовать то, что здесь должно произойти, по том поезжайте за мной. - Пряча охватившее его огромное чувство удовлетворения, Ябу повернулся и уехал.
Дзозен пронзительно закричал:
- Ябу-сама! Пожалуйста! Ябу-самаааа!
Блэксорн наблюдал за происходящим. Когда все кончилось, он пошел домой. В доме была тишина, над деревней опустилась какая-то завеса. Ванна, казалось, не помогла ему почувствовать себя чистым. Саке не удалило грязи изо рта. Благовония не перебили запаха смрада в ноздрях.
Позже за ним прислал Ябу. Атака была разобрана, момент за моментом. На разборе были Оми, Нага и Марико. Нага, как всегда, холодный, внимательный, редко комментирующий, спокойный заместитель командира. Никто из них, казалось, не был тронут тем, что случилось.
Они работали до захода солнца. Ябу предложил ускорить подготовку. Немедленно должна была быть создана вторая команда из пятисот человек. Через неделю еще одна.
Блэксорн шел домой один, ужинал в одиночестве, захваченный своим ужасным открытием: они не знали чувства греха, все они были без совести, даже Марико.
В эту ночь он не мог спать. Он вышел из дома. Шквальные порывы ветра срывали пену с гребней волн, гремели обломками деревенских построек. Собаки выли, задрав головы вверх или рыскали в поисках съестного. Крыши из рисовой соломы шевелились, словно живые существа. Громыхали ставни, мужчины и женщины, молчаливые, как призраки, старались закрыть и закрепить их. Был высокий прилив. Все рыбацкие лодки находились гораздо выше обычного. Все было задраено. Он прошелся берегом, потом повернул к своему дому, ему пришлось идти, согнувшись, против ветра. На дороге никого не было. Хлынул дождь, и он вскоре весь промок.
Фудзико ждала его на веранде, ветер налетал на нее, трепал пламя в масляной лампе с абажуром. Никто не спал. Слуги сносили ценные вещи в низкую глинобитную постройку на заднем дворе.
Шторм пока еще не достиг угрожающей силы.
Черепица на коньке крыши свободно изгибалась под натиском ветра, вся крыша ходила ходуном. Одна пластинка черепицы соскользнула и разбилась с громким стуком.