- Хочешь, - говорит, - плюну на машину? И не успела я ничего сказать, как вниз здоровый плевок полетел!
- А чья, - спрашиваю, - это машина? Он помолчал минут пять, потом говорит:
- Моя.
А в прошлую субботу позвонила мне Ленка и говорит:
- У папаши вечером прием, важные гости. Возьми какого-нибудь мужика приличного и приходи.
... Ну я, дура, и догадалась его взять.
Пришли, сидим. Светская беседа. И вдруг - звонок. Гости.
А он бросился к комоду, на нем такие фарфоровые руки стояли, схватил их, засунул в рукава и стал этими руками со всеми знакомиться - по плечу бил, обнимал. Все были, конечно, потрясены, но виду никто не подал.
Сели ужинать. Он руки фарфоровые вынул и по краям тарелки положил.
Все жуют молча, он заводит разговор:
- Сегодня я наблюдал один совершенно поразительный случай!
И все. И молчит.
Наконец один из гостей не выдерживает:
- Простите, так что же это за случай? А он:
- Да нет. Не стоит... Слишком долго рассказывать.
Снова тишина. Все жуют. И снова его голос:
- Я считаю, что каждый интеллигентный человек должен читать газету "Киевский транспорт"!
И все. И опять замолчал. Наконец другой гость не выдерживает:
- Простите, но почему именно эту газету? А он:
- Да нет... ничего! Не важно. Долго объяснять.
И так весь вечер. Потом посадил меня в трамвай и стал со стоном трамвай сзади пихать, чтобы тот побыстрее уехал, что ли!
Шестой
Но это все так, эпизоды. Главное - официальный мой жених, постоянный! Познакомились, правда, мы с ним тоже случайно. Молодой человек, воспитанный, элегантно одетый, вышел со мной из автобуса, заговорил... Почему же не поговорить? Рассказал, что папа у него академик, недавно купили новую машину... Все обстоятельно. Потом говорит:
- Разрешите вам время от времени звонить?
- Ну пожалуйста! - говорю.
"Телефон, - думаю, - не пулемет, от него зла не будет".
И здорово, надо сказать, обмишулилась.
Звонит уже на следующий день и неожиданно сообщает, что говорит со мной из больницы - какие-то хулиганы напали на него в восемь утра, когда он шел на работу, и челюсть ему сломали. Хочет, чтоб я к нему зашла, продиктовал список, что необходимо купить, и еще "что-нибудь легкое почитать"... Повесила я трубку... Что, думаю, за ерунда? Вчера только познакомились - и вот я уже в больницу к нему должна идти. Как-то непонятно все... Как-то странно мне показалось: к кому это хулиганы подскакивают в восемь утра и ломают челюсти? Потом только, когда узнала его, поняла: ничего странного, наоборот, абсолютно в его стиле эта история!
Приехала я к нему в больницу, встретил он меня, конечно, не в лучшем виде: голова забинтована, челюсть на каких-то проволочках - не в том виде, в каком мужчина может понравиться. Но это мало его беспокоило. Стал подробно рассказывать, какие косточки у него где пошатнулись, потом потребовал у дежурной сестры принести рентгенограмму, показывал обстоятельно, где что.
Дальше. Общаясь с его коллегами по палате, понимаю, что что-то он уже им про меня рассказывал. Хотя что он им мог про меня рассказать - десять минут всего были знакомы, - убей меня Бог, не понимаю.
И потом стал он мне звонить по нескольку раз в день, подробно рассказывая, как заживает его челюсть, и я почему-то обязана была все это выслушивать.
Потом новая тема звонков появилась: "Через неделю выписываюсь!", "Через пять дней...". Так говорил, как будто всем из-за этого события полагалось от счастья с ума сойти.
- Ну, ты меня встретишь, разумеется?
"Что такое? - думаю. - Почему? Как вдруг образовалась неожиданно вся эта ерунда?"
С какой это стати я должна все бросать, идти встречать? Ноги у него работают - дойдет сам!
... Как-то в семь утра звонит.
- Что такое? - говорю. - Что случилось? Почему ты так рано мне звонишь?
- Есть у тебя какие-либо деньги? - сухо спрашивает.
- Деньги? - говорю.
- Есть, кажется, рубль.
- А больше?
- Могу попробовать занять у соседки три рубля. А что такое - ты совсем без денег?
- Разумеется, нет. Просто отцу нужно купить боржом, а сберкасса открывается только в девять. Подняться к тебе я, к сожалению, не смогу, выкинь мне деньги, пожалуйста, в спичечном коробке из окна.
Трубку повесил.
"Да-а, - думаю, - влипла в историю! Какому-то незнакомому человеку в семь утра выкидывать деньги в окно, чтобы его отец-академик смог купить на эти деньги боржом! Более идиотскую ситуацию трудно придумать!"
Нет уж, не пойду к соседке в семь утра треху занимать! Хватит и рубля на боржом его отцу!
Слышу, раздался под окном свист, выкинула я ему, как договорились, спичечный коробок - ушел.
Через короткое время снова слышу его свист. Выглядываю - стоит с обиженным, злым лицом. Губы так свело обидой, что даже свистнуть как следует не смог.
- Сколько ты мне выкинула?
- Рубль. А что?
- Ты сама, наверное, понимаешь, что можно купить на рубль!
"Да, - думаю, - здорово мне повезло!"
- Иди-ка ты, - говорю, - подальше.
И окно захлопнула. И все!
Однажды сижу во время антракта, еле дышу - приносит билитерша букет роз!
Сразу все упало у меня: "Он, идиот... Лучше бы пачку пельменей прислал!"
И вот встречает меня у выхода церемонно. Прекрасно сшитый новый костюм.
- Мне кажется, здесь немного морщит... - И с обиженным лицом ждет непременных горячих возражений.
И все! Каждый раз - стоит у входа, как истукан!
Подружки мне говорят:
"Колоссальный у тебя, Ирка, парень!"
Знали бы, какой он колоссальный!
Каждый день: стоит, аккуратно расчесанный на косой пробор, непременно держа перед собой коробочку тающих пирожных. Приводит в свой дом, знакомит непременно с какими-то старыми тетушками, потом под руку ведет к себе.
У каждого свой стиль. У этого - очаровывать манерами! Чашечки, ложечки - все аккуратно. За все время, может быть, один раз вылетел от меня к нему дохленький флюидик, да не долетел, упал в кофе. Кофе попил - и сдох!
Потом, при расставании, целует руку. До часов уже добрался! Конечно, при его темпах...
Однажды Ленка меня спрашивает:
- Ну как он, вообще?
- А-а-а! - говорю. - Бестемпературный мужик!
Но все терпела почему-то. Недавно только произошел срыв.
Встречает у выхода - пирожных нет! Церемонно приглашает в ресторан.
Приходим - уже накрыто: шампанское и букет роз!
"Сейчас бы, - думаю, - мяса после спектакля!"
- Поесть, - говорю, - можно? Дорого?
- Это, - говорит, - не имеет значения!
А сам небось в кармане на маленьких счетиках - щелк!
Сидим. Смотрит на себя в большое зеркало, через плечо, и говорит с грустью:
- Да-а-а... Вот у меня и виски уже в инее!
- Какой еще иней? - говорю. - Что за чушь?
Откинул обиженно голову... Потом стал почему-то рассказывать, какая у него была неземная любовь. Она считала его богом, а он оказался полубогом...
Видит, что я его не слушаю, вскочил, куда-то умчался.
Тут появляются вдруг знакомые - монтажники наши, из постановочного цеха.
- О Пантелеевна, - говорят. - Привет! Закурить, случайно, не найдется?
- У меня, - говорю, - только рассыпные... Да чего там, - говорю, садитесь сюда!
Приходит мой ухажер - у нас уже уха, перцовка, дым коромыслом. Он так сел, откинув голову, молчал. Пил только шампанское, а закусывал почему-то только лепестками роз. Видит, что на него никто не смотрит, вскочил, бросил шесть рублей и ушел.
Но на следующий день снова явился...
2. Он говорил
Первая
Да. У меня с этим тоже хорошо! Недавно - звоню одной.
- А куда мы пойдем? - сразу же спрашивает.
- А что, - говорю, - тебе именно это важно?
- Нет, конечно, не это, но хотелось бы пойти в какое-нибудь интересное место.