- Десятки раз вам говорю, что это влюбленный, но не надо привлекать врачебного внима-ния. Потерпите два-три дня, а то у вас время в обрез, а в случае чего, так все можно свалить на доктора и на ту суматоху, которую он производит, надо разоблачить его любовь.
- Впервые вижу такого влюбленного, когда девушка может дать ему все, что он пожелает.
- Да что, разве моя дочь сопротивляется?
- Нет, я этого не сказал.
- Так чего ж, каких еще доказательств внимания он желает? Жениться пусть женится.
- Я сам видел, как она ему отказала в любви.
- Странно, зачем ему говорить, она запугалась, он ее переговорил, и ей захотелось ответить тоже красиво.
- Я у него все бы выкрал. Я бог духовных воров, однако он чистой воды влюбленный, и я думаю повезти его на Урал. Вы знаете, я введу в инвентарь чувств и это чувство, я все-таки не могу не налюбоваться на него, очень красиво любит, редкая женщина может устоять перед такой любовью, но теперь разрешите перейти к другому вопросу: какое ваше отношение к одежде?
- А что, разве вы возражаете против одежды? Я без одежды ходить не согласна. Необходимо хоть купальные костюмы оставить.
- Никто вас раздевать не собирается, да вряд ли это кому и любопытно, хотя, конечно, это есть чистейшее дело вкуса, следовательно, ваш вывод не отрицательный по отношению к одежде?
- Бежать-то нужно одежду полегче.
- Я так вас понимаю,- ответил он ласково на ее улыбку,- что вы намерены распродать все перед отъездом.
- Совершенно верно.
- О зятьях ваших не беспокойтесь, им костюмы будут доставлены первый сорт. Я знаю, вы беспокоитесь о Ларвине.
- Отчаянный, вот если б он меня слушал. А как вы думаете, это не опасно для жизни, вот и коммуна и переезд!
- Нет, только целебно. Распродать - вы правильно. Я рекомендую вам продать мне.
- Как же так, вы сами и организатор, сами и покупаете.
- А может быть, я покупаю в общее пользование?
- Они бесшабашные, да вот Лебедевы, а жаль, что один остался здесь.
- Позвольте, один из них здесь?
- Да Мазурский,- сказала Степанида Константиновна, блестя своим скафандром.- Он первый по бегу был, но совсем за жульнические проделки дисквалифицирован.
- Да я вам об этом уже и говорил! - воскликнул Черпанов.
- Ничего вы мне не говорили. Когда же это?
Я был крайне этим изумлен, и поэтому мне становился все понятнее испуг Черпанова и бегство Мазурского. Но размышлял я недолго.
Черпанов напер на старуху:
- Будем говорить коротко: отдаете вы мне или нет то готовое платье, которое получили от Мазурского?
Старуха замялась.
- Выбирайте: в общее пользование или за наличные деньги. Вот выкладываю.
Он достал платок Жаворонкова, развязал.
- Да я не понимаю, для каких вам целей нужно? Совершенно же странная вещь. То есть ваши поступки, Леон Ионыч, я только на другой день понимаю, а этот и на третий не пойму, хоть вы мне объясняйте, хоть не объясняйте, но я просто пугаюсь, это страшнее, чем уехать на Урал.- Она начала багроветь и злиться.- Дайте мне отойти.
Черпанов понял это и отошел.
- Не понимаю, как можно простым предложением продать готовое платье навести на вас панику? Не годится оно мне?
- Да вполне годится.
- Чего ж тут удивительного!
- Но вы нас не за границу же ведете?
- Нет.
- Зачем же вам такое платье?
- А вот и нужно.
- Отойдите от меня, я начинаю гореть.
Черпанов отошел.
К сожалению, этому поучительному разговору нельзя было развиться, помешали и вошли Насель, Жаворонков и Трошин. Они, всякий по-своему, но были чрезвычайно взволнованы. Насель подошел к Черпанову, потряс ему руку и сказал:
- Ну да, он сбежал.
Старуха побагровела, она напугалась и готова была выскочить в окно: кто-то сбежал раньше нее, кто-то учуял панику лучше нее, но ее успокоило то, что она знает, куда нужно убежать, паника мгновенно как-то мяла всю ее фигуру, но затем следовал поток брани, который как бы направлял ее чувства по твердому пути. Она выпустила несколько изящных и ловко построенных ругательств, она готова к бегству.
- Кто еще убежал? - спросил Черпанов.
- Никто еще, а убежал Мазурский.
- Позвольте, но ведь вы мне от него записку передавали, чего же вы обеспокоились?
- Но беспокоишься, когда вы на записку не реагируете общими для всех средствами. Нас надо успокоить, в конце концов мы желаем знать, если ехать на Урал, то хотя бы какой-нибудь местком, что ли, избрать, чтобы кто-нибудь обеспокоился билетами; у меня на шее родственники, они требуют ясности.
- Ясность. Пожалуйста.- Черпанов вынул письмо Мазурского из одного из своих бесчисле-нных карманов и прочел.- Видите, человек сбежал. Неизвестно куда, но все-таки заботился обо мне. Чем эта забота вызвана? Да тем, что я его испытывал, может ли он поехать на Урал, и он испытание это не выдержал и удрал к Черному морю.
- Почему вы думаете, что он удрал к Черному морю?
- Да все жулики направляются туда, все неприспособленные, а может быть, он чахотку у себя нашел,- одним словом, он почувствовал тяжесть, и его бегство вынуждает меня сказать вам, что вы выдержали испытание, а он нет. Вы можете войти в бесклассовое общество, а он нет.
- В чем же выражались эти испытания?
Но тут вошли Ларвин и Сусанна. Черпанов очень даже обрадовался приходу Ларвина, а тот шел разухабисто и развязно.
- Вот отлично, что пришел Ларвин,- сказал Черпанов.- Я рад буду развить перед ним свои идеи относительно того, в чем же происходило испытание, но раньше всего попрошу выслу-шать меня внимательно и особенно вас, товарищ Ларвин. Очень хорошо, что вы все столь быстро поняли необходимость поездки в бесклассовое общество, что вы так быстро согласились, и вот уже требуете путевки и местком. И ваши попытки к созданию месткома и требования совершенно правильны, но я должен сказать одно, что вы очень быстро начали возноситься. Все-таки мало того, чтобы попасть в бесклассовое общество, надо заработать себе право на жизнь в нем, а право это развивается на внимании к старшим товарищам, которые вас ведут.
- А чем же вам не оказано внимание?
- Всем. Понимаю, но в одном пункте все здесь присутствующие нагрешили. Я буду говорить прямо. Это всем вам известное готовое платье. Вместо того, чтоб честно передать его старшему товарищу, вы начинаете его перебрасывать из рук в руки и не видите даже в этом насмешки надо мной, а продолжаете делать свои выгодные дела. Костюм - что. Я на нем не стал бы и настаивать, если б не рассматривал этот вопрос принципиально. Дело в том, что вот и разговорчики о кладах и все прочее - это не годится. А, кроме того, ну, за каким чертом вы натянете костюм? Ведь вас же и совесть и все окружающие засмеют, когда вы будете ходить в лучшем костюме, чем ваш старший товарищ, да вам, наконец, и самим будет стыдно. Вот возьмем Ларвина,- человек, к которому прекрасно идет военный костюм, который будет комендантом охраны комбината, и вдруг нарядится черт знает во что...
- Именно,- сказал Ларвин и, наклонившись ко мне, сказал: - Собственно, он прав, надо бы достать костюм да и отдать ему, зря я его замыл, перебросил.
- Кому? - спросил я тихо, но Черпанов позвонил в стакан:
- Внимание! Для возражений будете иметь слово, фактически я вам сейчас читаю почти официальный доклад о комбинате. Не ждали? Вы подробно узнаете о целях и задачах. Ошеломля-ющие сведения. Сейчас Егор Егорыч доставит вам планы, которые нами только что получены, и здесь, надо сказать, без ослепления, даже я, человек привыкший и принимавший сам в этом участие, и то был ослеплен и не могу без ослепления смотреть на это дело.