Но думаю, что с продовольственной программой вы не справитесь.
- Справимся, - попытался дерзнуть Усов.
Татьяна навострила собаку в сторону Усова и стала тихонько подталкивать вперед.
- Хорошо, хорошо, - согласился Усов. - Мы возьмем вас на интендантское судно.
- То-то же, - сказала Татьяна и вернула заторчавшую собаку на место.
Группа, может быть, и уважала бы Рогожкина - дескать, слепой, а продолжает служить науке, не сходит с амвона марксизма-ленинизма, если бы не рассказ Бирюка о том, как лишился зрения "научный коммунист". А лишился он его за надругание над ячейкой государства, которое Рогожкин совершил уже в зрелом возрасте. За что жена и вылила ему на голову почти заварившийся чай.
- Да и кто вам позволит отправиться на заведомое голодание?! продолжала Татьяна разговор с Усовым, стравливая овчарке вторую упаковку димедрола. - Запишите меня поварихой!
- Мы поплывем на хлюпких байдарках, - уже больше для понта юлил Усов.
- Какая разница! Хоть на "Аврорах"...
- Ты же сама себе нагадала массу несчастий от водной стихии! - Усов отговаривал Татьяну уже чисто символически.
- Не твое работническо дело! - всерьез рубила канаты Татьяна.
- Но зря ты метишь в коки, - ставил условия Усов. - Мы возьмем тебя разве что в качестве балласта, тогда нам во время бури будет кого сбросить за борт.
- Если я вас всех не опережу! - имея на то все основания, сказала Татьяна.
Дезорганизация продолжилась в общежитии.
- А сколько, интересно, стоит прокат байдарок? - спросил Фельдман.
- Не больше, чем наши кривые посиделки в пойме! - подсчитал Реша. Он приводил траты к своей единице - посиделки в кабаке. Примерно в таком плане: "На фиг мне сперся этот костюм! Я отказываюсь его покупать. На такую сумму можно три раза по-нормальному посидеть в "Журавлях".
...На демонстрацию пришлось выйти дружно. Солидарности не было предела. Если кто молчал и не орал, как дурак, считалось - соглашался с политикой партии. Сплоченность в праздничных шеренгах преобладала над стройностью.
Машиностроители, проходя маршем, заметили своих знакомушек из пединститута и по-рабоче-крестьянски поприветствовали их. В результате от будущих педагогов отделились два перебежчика - Нинель и подруга Забелина биологичка Лена. Они поспешили усилить мощь и без того самого уважаемого в городе вуза. Колонна, которую они оставили, словно равняясь налево, дружно повернула головы вслед уходящим подругам. В этот момент все девушки-педагоги были готовы переметнуться в ряды парней-машиностроителей, но, продолжая находиться во власти условностей, не смогли раскрепоститься до конца и вышли к трибунам в гордом одиночестве.
Было отрадно отметить, что на праздничных демонстрациях под натиском объявленной Московской Олимпиады стали зарождаться ростки демократии. Передовым предприятиям, поклявшимся вырвать пятилетку в три прыжка, как Санеев, выдавались по разнарядке демо-трибуны. В масштабе 1:2 они были копиями основной, на которой стояли вожди местности в шляпах и плащах, но только мобильными. Предполагалось, что демонстранты в этом случае не будут чувствовать себя людьми, у которых обострилось ущемление левого яичка. И действительно, они с гордостью проезжали мимо генеральной трибуны на своих передвижных, в тех же плащах и шляпах, несмотря на жару. И тогда, кто кого будет больше приветствовать - те этих или эти тех, - станет не так важно. В шляпах и плащах все были потому, что ввиду экономии партийных средств управление делами пошило единую казенную форму для обоих пиковых праздников - 7 Ноября и 1 Мая. А уж какая выдастся погода в эти дни... одному богу известно. Портреты вождей щечка к щечке вперемешку с портретами жертв.
Миновав площадь, колесные трибуны сворачивали в проулки, демонстранты спешивались, бросали униформу в специальные урны, складывали в контейнеры портреты, транспаранты и поспешали за праздничные столы.
Продемонстрировав должным образом свое личное отношение к трудящимся всего мира, байдарочники поспешили в условленное место сбора на Студенческом бульваре.
Маршрут похода был несложным - на электричке забраться в верховья реки, а затем на лодках спуститься вниз до города.
Мурат с Нинелью приняли решение оторваться от домашнего быта, сплавили дочку грэндам и взяли под козырек. Биологичка Лена буквально увязалась за Забелиным, прознав про столь многообещающее продолжение маевки, и без всяких там рюкзаков и спортивных костюмов она, в чем была на демонстрации, в том и отправилась в поход. С ней количество участников стало четным.
Электричка безудержно тряслась на стыках. Туристы, чтобы скоротать время, занимались чем попало - кто читал, кто грыз семечки, кто играл в шахматы. Нинкин с Пунктусом и Мурат с Нинелью увлеклись простым, без погон, дураком. На щелчки по носу. Сдавал в основном Мурат. Нинкин и Пунктус с оттяжкой отбивали ему по шнобелю. Мурат мужественно сносил издевательства товарищей - перед лицом Нинели ему надлежало держаться молодцом.
Неожиданно появился ревизор и потребовал какой-то доплаты за многочисленный багаж. За подобные нештатные ситуации в компании отвечал Фельдман. Кроме него, с людьми при исполнении разговаривать грамотно никто не умел.
- За какой багаж? - переспросил Фельдман у ревизора, как бы взяв себе небольшой тайм-аут.
- За все вот эти рюкзаки, лодки... - наивно ввязывался в разговор служащий.
- И сколько вы за все это хотите? - решил уточнить Фельдман.
- Я ничего не хочу, существуют нормы, - сообщил ревизор.
- Раз не хотите, зачем делаете? - поймал его на нестыковке Фельдман. Это ведь явно идет вразрез с вашим внутренним миром.
- Так, прекращайте базар, платите, и я побежал! - заторопил Фельдмана ревизор. - Мне еще семь вагонов проверять!
- Это не наши вещи, - сказал Фельдман.
- Как не ваши? А чьи же? - удивленно вскинул брови ревизор.
- Не знаем! Не наши, и все! Забирайте их куда хотите! Вызывайте милицию! Или утаскивайте их отсюда сами! Или выбрасывайте из вагона! Я помогу. Вот, пожалуйста! - Фельдман снял с вешалки сумочку Мата и выбросил ее в открытое окно.
Неожиданная тишина заглушила стук колес. Фельдман сам не понял, что сделал. Но реакция ревизора всех устроила - он махнул рукой и пошел ревизовать дальше.
- Сумасшедшие какие-то, - буркнул он себе под нос, переходя в другой вагон.
- Я это... ну, еп-тать, в смысле... - потерял последний дар речи Мат. Он забеспокоился и задвигался по лавке, пытаясь как-то, хоть позой, что ли, заострить на себе внимание общественности.
- Неужто сало? - спросил Фельдман.
Мат кивнул и икнул.
- У Забелина полный рюкзак этого добра, хватит на всех! Я сам помогал ему паковать. Если не веришь, спроси, - успокоил он друга. - Зато сколько денег сэкономили! А сумку мы тебе потом организуем, к следующему семестру. Если захочешь.
Татьяне и Усову по двустороннему соглашению предстояло плыть в одной лодке. Ключевым в их экипаже был вопрос: кто сядет на переднее сиденье, а кто на заднее? Безопасного решения не находилось. В первом случае байдарка должна была клюнуть носом, во втором - опрокинуться назад. Ввиду неразрешимости вопрос был отложен до проб непосредственно на воде.
Пунктусу и Нинкину решать было нечего. Контуры вмятин, образовавшиеся при их первом столкновении, нисколько не изменились. Сидение в одной лодке виделось им как продолжение парного катания по земле.
Забелин достал из рюкзака восьмимиллиметровую кинокамеру "Родина".
- Я решил снять фильм, - прокомментировал он техническую новинку. Будет называться "Неужели это мы?".