Попов Валерий
Валерий Попов
повесть
Попов Валерий Георгиевич родился в 1939 году в Казани. В 1963 году закончил Ленинградский электротехнический институт, в 1970-м - сценарный факультет ВГИКа. Печатается с 1965 года, автор многих книг. Живет в Петербурге. Лауреат премий "Золотой Остап", "Северная Пальмира", имени С. Довлатова. Постоянный автор "Нового мира".
Глава 1
забыл: пузыри на лужах - это к долгому дождю или к короткому? Криво отражая окна, кружатся возле люка. Но все равно - к короткому или длинному, вечно стоять под аркой не удается, надо идти домой. Я гляжу на наши окна. Лишь у отца окно светится: все пишет свое "последнее сказанье", как, усмехаясь, говорит он... но мне туда, в темноту, где ждет меня все... все, что я заслужил. Весь ужас. Вперед!
Теперь еще какая-то "острая стадия" наступила у нее! Значит, все, что было до этого, "тупой" можно назвать? Последняя шутка твоя - кстати, неудачная. Иди. Прошел через мокрый, хлюпающий двор, воткнул ключ-пластинку, открыл железную дверь. На темной лестнице жадно втянул запах - будто запах может чем-то утешить. Глупая надежда. Обычно пахнет. Хорошо, что не пахнет бедой - гарью, например. Но беда не обязательно пахнет. Так что - хватит принюхиваться. Иди. Все возможные задержки ты использовал уже, скоро все увидишь сам, все успехи за неделю, пока не было тебя.
А вдруг все нормально? А? Любимая моя французская пословица: "Никогда не бывает так хорошо - и так плохо, как ждешь". Но это больше во Франции, наверно. Последнее время мне стало казаться, что так плохо, как ждешь, все же бывает. Особенно у нас. Уж у меня - так точно. Особенно - с ее помощью. Жди беды - и не ошибешься... Готовь амбар под новый кошмар. Пословица средней полосы и Северо-Запада... Шутка вскользь. Хватит тебе изгаляться на лестнице: у тебя, между прочим, квартира тут. В бомжи не удастся выбиться в ближайшее время - пока что это только мечта. Отворяй ворота! Дверь со скрипом отъехала. Темнота - и вновь втянул запахи. Вся надежда на нос вдруг он подарит что-то? Глаза пусть пока отдыхают - им много работы предстоит. Уши тоже не радуют - зловещая тишина. Горелым попахивает - но, слава богу, не пепелищем, а сгоревшей едой. Это уже - родное!!! Эйфелеву башню из сумки достал - как-никак из Парижа приехал! - но это, похоже, тут никого не волнует... засунь ее куда-нибудь!
По коридору тихо пошел. Полоска света под дверью отца. Но - пока не надо туда, с ним мы окончательно запутаемся. Давайте - по одному? Медленно, со скрипом, дверь в спальню открыл... Спящая жена - лучший подарок, тогда бы и я рухнул, до утра. Но - подарки кончились. Нету ее! Впрочем - мысли запрыгали, - одеяло откинуто, синеет в лунном свете пододеяльник, как сугроб. Значит, все же ложилась? Потом - встала и ушла? Вопрос: когда это было? Сегодня, вчера, сразу после моего отъезда? Отец вряд ли даст четкий ответ: удивится, потом как бы задумается - на это много времени уйдет, он не любит спешить вообще, а тут, может быть, следует поторопиться.
Говорила, давно уже: "Когда я пойму, Венчик, что я совсем уже в тягость тебе, я уйду. Уйду - и не вернусь. А тебе скажу, что в магазин пошла. А денежки оставлю, оставлю - вот сюда положу!" - кивала своей головкой-огуречиком. Сбылось? К выходу метнулся, остановился, решил все-таки на кухню глянуть... Стоит! Ореол луны вокруг ее головенки, потом вдруг дым ее окутал. Стоит! И как всегда в последнее время, смотрит туда в абсолютно темное окошко напротив: там, по ее мнению, я все свое время провожу, даже когда в Париже. Реальное пребывание мое - скрипнул половицей - похоже, мало волнует ее, хоть развались я тут реально на части - будет смотреть туда! Там я жутко себя веду - как ей, видимо, хочется.
Под это дело можно и пить - уважительная причина. Удобную наблюдательную точку подобрала - не отходя от холодильника. Правда, когда я несколько ее бутылок разбил, стала выбирать более потаенные ниши, но сюжеты черпает - только в окне. Так удобнее ей. Главное - быстро. Считала информацию, налила - хлоп! Даже если это не просто окно, даже если - Вселенский компьютер, все равно нет там столько на меня, чтобы ей так уж горевать, а главное - столько пить!
Стоял, скрипел полом. Похоже - во плоти я ее нисколько не интересую. Пока весь дым не развеялся - ни разу не обернулась. Уйти? Глубокий, освежающий сон? Но тут медленно повернулась она... Все ясно. Ледяной, ненавидящий взгляд - вот негодяй, только что выползший оттуда... там действительно когда-то молодая дворничиха жила. И что? Сколько ни объяснял ей, поначалу шутливо... все внимание ее на этом окошке сосредоточилось! Главное - чтобы не выходя из кухни. Когда-то мы еще весело с ней говорили, и сейчас так же пытался... "Пойми - женщины без высшего образования вообще почему-то не видят меня. Не считают за человека! Странно, но факт!" Не проходило уже это! Тяжелый взгляд... "Значит, зато с высшим образованием все в порядке?" Тьфу!
Стояли молча, смотрели.
- Скажи мне... ну зачем ты пьешь? - Вопрос этот от частого употребления стерся, блекло прозвучал. Ответ был не менее традиционен.
- А ты... зачем был там? - махнула синеньким пальчиком за тоненькое плечико.
Все! Глубокий, освежающий сон! Пошел рухнул. Закрыл глаза.
Воспоминание первое.
Сияющий зал ресторана "Европейской", прекрасный витраж над оркестром Аполлон мчится на тройке в розовых облаках. На сцене - наш общий любимец, красавец усач Саня Колпашников с оркестром. И - общий пляс. Но смотрят все на нее, как она пляшет - легко, чуть дурачась, сияя. И все мы счастливы: ну что может взять нас, веселых, красивых, и - юных, но уже - знаменитых, любимых всеми тут, даже милиционерами?
Приплясывая, она движется к выходу. Танец обрывается. Мы падаем к столу.
- Ну и девушка у вас! - восхищенно говорит элегантная дама, "заметенная" общим восторженным танцем к нашему столу, - такую скинь с десятого этажа - отряхнется, пойдет!
Тогда казалось, что все мы бессмертны! В зале вдруг появляется гардеробщик Михеич, наш преданный друг - не поленился на протезе подняться сюда:
- Нонку там замели!
О господи! Сердце уже предчувствовало это.
Оказалось - спускаясь с мраморной лестницы, загремела с нее, смела нескольких японцев с дорогой фотоаппаратурой - вот и они тут же, в пикете под лестницей стоят, продолжая, впрочем, вежливо улыбаться.
- Аккуратней, ребята, надо! - говорит нам опер Коля, наш друг. - Ведь интуристовская все же гостиница - надо понимать!
Пока все еще мирно, но... В глазах ее уже набирается та муть, которая теперь все загородила!
- Найн! - вдруг почему-то по-немецки произносит она (видно, в полной уже почти отключке решив, раз ресторан интуристовский, немку изображать?).
Коля смотрит на меня вопросительно: мы друзья или нет?
- Что вы от меня хотите? - вдруг на чисто русском, но надменно произносит она.
- Что она... огрести хочет? - В Коле тут закипает профессиональная злость. Он отрывисто набирает номер, ждет. Ситуация выходит из-под контроля.
- Найн! - Наша красавица вдруг жмет тоненьким пальчиком на рычаг.
- Ну все! Нарисуем тебе! - звереет Коля (да и я, честно говоря, тоже). Коля выводит слово "Протокол".
- Найн! - произносит она с холодной улыбкой и размазывает чернила. Все!
- Ну, ты по максимуму получишь, как Муму! - восклицает Коля.
Это она умела уже тогда!
Воспоминание второе.
Праздник закончился. Все, отплясав, делом занялись.