Лаура всматривалась в глаза Флетча, без тени улыбки на лице.
— Она говорит, что ты — ее муж.
— Ее муж? Однако.
— Она говорит, что ты — Жаниу Баррету, ее муж, — твердо повторила Лаура.
Она и старуха уже взялись за руки.
— Разумеется, — кивнул Флетч. — Естественно. Другого и быть не могло. Она не первая, кто это говорит, знаешь ли. И не вторая. Скажи мне, в Калифорнии у нее есть адвокат по разводам? — швейцар, который все слышал, все понял, теперь смотрел на Флетча. — Скажи ей, что сначала ей надо связаться с адвокатом, — и улыбнулся швейцару.
Тот улыбаться не пожелал.
— Ты — ее муж, Жаниу Баррету, — не унималась Лаура.
— Надеюсь, она вызовет меня в суд под этим именем. В чем дело? Что происходит? Лаура!
— Ты умер сорок семь лет назад, совсем молодым, примерно в том возрасте, что ты сейчас. Будучи молодым мужем этой женщины.
— Какое горе!
— У тебя, как бы это сказать, аура Жаниу Баррету. Его второе я. Его душа, — Лаура улыбнулась. — Она рада видеть тебя.
— Могу себе представить, — стоя посреди переднего дворика отеля, окруженный густыми кустами, слыша шум машин, проносящихся по авениде, крики играющих детей, барабанный бой оркестров, Флетч почувствовал, как по его коже пробежал холодок. — Лаура…
— С этой женщиной ты зачал двух сыновей и дочь, — Лаура по-прежнему держала старуху за руку. — Конечно, они уже выросли. У них свои дети. Она хочет, чтобы ты встретился с ними.
— Лаура, ей просто нужны деньги. Я не намерен содержать большую бразильскую семью.
Швейцар не отрывал взгляда от Флетча.
— Ты был рыбаком. Море кормило тебя и твою семью.
Старая карга приблизилась к Флетчу.
— Она хочет тебя обнять, — пояснила Лаура.
— Лаура! Мой бог… — Флетч инстинктивно подался назад и в сторону. В глазах старухи стояли слезы. Лаура отпустила ее руку. Он почувствовал спиной ветки одного из кустов. Дальше отступать было некуда. — Лаура, что это? Что она делает?
— Самое важное…
Старуха настигла Флетча, подняла руки, обвила его шею. Ее глаза светились любовью.
— Лаура!
Швейцар поднял руку.
— Подождите, сэр. Это еще не все.
Щека старой карги, мокрая от слез, прижалась к щеке Флетча.
Пахло от нее ужасно: растительным маслом, рыбой, многим, многим другим. Она прижалась к нему всем телом.
Флетч старался не дышать. Он хотел задохнуться. Ветки кустов кололи голую спину.
— Теперь о самом важном… — голова Лауры чуть поникла. — Сорок семь лет назад, когда ты был молодым, в другой жизни, тебя убили. — Лаура выдержала паузу. — Теперь ты должен сказать семье, кто тебя убил!
Швейцар согласно кивнул.
А Лаура, встретившись взглядом с Флетчем, добавила «И ты не будешь знать отдыха, пока не назовешь убийцу».
Глава 3
— Ну конечно! — Флетч — вышел из душа, с полотенцем, обернутым вокруг талии. — Я все-таки хочу, чтобы в твоих рассуждениях возобладал здравый смысл.
— А как может быть иначе? Голая, стройная, длинноногая, она лежала поперек кровати со сбитыми простынями и читала «Ньюсуик». Волнистые черные волосы падали ей на лицо. Лучи заходящего солнца, проникающие сквозь балконную дверь, золотили кожу.
— Лаура Соарес, — словно конферансье, воскликнул Флетч. — Из Сан Сальвадор да Байа ди Тодос уз Сантус. Училась игре на фортепьяно в университете Байа. Затем два года в Лондонской консерватории.
— Мне не понравилась Лондонская консерватория. Там не понимают бразильской музыки. В консерватории музыку консервируют, знаешь ли. Не дают ей развиваться.
— Иногда дает концерты. Дочь Отавью Кавальканти, ученого и поэта. А твоя мать разводит орхидеи и увлекается фотографией.
— Моя мать выращивает цветы и фотографирует их. Старается убить время.
Флетч пошире раздвинул портьеры. Окна их номера выходили на задний двор.
В другом доме, в окне напротив, мужчина, в трусах и майке, красил комнату. Начал он еще утром, когда они только прибыли в «Желтый попугай». Комната, которую он красил, не показалась Флетчу чрезмерно большой. Скорее, мужчина не мог найти себе лучшего занятия и просто растягивал удовольствие…
Когда они вернулись в номер, Флетч прямиком направился в душ. Он весь пропах ароматами старой карги. От ее слез лицо стало липким, шеей он еще чувствовал прикосновения ее рук.
Он уже намылился, когда отдернулась занавеска и в ванну влезла Лаура. Потерла ему спину, шею. Потом они добрались до кровати, и скоро их тела двигались в такт доносящемуся через открытое окно барабанному бою. Насытившись друг другом, они полежали спокойно, пока высыхал пот, приятно холодя кожу. И Флетч вновь пошел под душ. Теперь он стоял у окна…
— Пища наполовину должна состоять из углеводов, — сообщила ему Лаура, читая журнал.
— Ты читаешь о диете? Тебе она не нужна. У тебя все на месте, ничего лишнего.
— Мою маму это заинтересует. Углеводороды. Я правильно произношу это слово?
— Нет. Но я понял.
— Кажется, в Лондоне об углеводородах не говорили. Я никогда о них не слышала. Макароны!
— У тебя нет ко мне никаких вопросов?
— О макаронах? — она не отрывалась от журнала.
— О женщине в зеленом платье. Я же сказал, она, возможно, думает, что я убил ее мужа. Она прилетела в Рио, чтобы найти меня.
— И что?
— А ты ничего не спрашиваешь.
— Все это связано с твоим прошлым. Всякий может выдумать историю и сказать, что она случилась с ним в прошлом.
— Ты не любопытна?
— Меня интересует только будущее. Сколько времени?
Флетч взглянул на часы.
— Почти семь.
— Нам пора к да Коста. Намного опаздывать нехорошо. Невежливо по отношению к слугам. У них и так полно забот. Если гости задерживаются, они нервничают.
— У меня есть вопросы.
— Естественно. Ты же североамериканец.
— Твой отец Отавью Кавальканти. Ты — Лаура Соарес.
— Флетчер, милый, это все прошлое.
— Я не понимаю.
— Это связано с тем, кто носил такую фамилию в прошлом. Со временем об этом забываешь. Тут пишут, что надо есть курицу и рыбу, а от говядины и свинины воздерживаться. Почему-то нет ни слова о рисе и фасоли.
— Ты не хочешь поговорить со мной об этой старухе?
— А о чем тут говорить?
— Я — не Жаниу Баррету. Кто бы он ни был.
— Она утверждает, что ты — Жаниу. Она узнала тебя. Внимательно следила за тобой, пока мы сидели в кафе. Ты заметил ее?
— Да.
— Она сказала, что ноги у тебя точь-в-точь, как у ее мужа, и такие же сильные мышцы живота, от выбирания полных сетей, те же пропорции между плечами и бедрами. Даже пупок одинаковый.
— Лаура…
— Ей ли не знать.
— Я никогда в жизни не выбирал сети, полные рыбы.
— У тебя мышцы Жаниу Баррету.
— Лаура, редко у кого из бразильцев встречается такая светлая кожа, как у меня.
— У некоторых встречается. К примеру, у Жаниу Баррету. У вас одинаковые головы, говорит она, и глаза тоже.
— Я чем-то напоминал и мужа той женщины в зеленом платье.
— Внешнее сходство тут ни при чем. Она говорит, что ты — Жаниу Баррету, ее муж.
— Которого убили сорок семь лет назад.
— Да.
— Я — призрак? Это она сказала?
— Частично. Нет, ты есть ты. И ты — Жаниу Баррету. Ты же приехал в Бразилию, не так ли?
Флетч глубоко вздохнул.
— Как зовут эту старую каргу?
— Идалина Баррету.
— Меня тревожит, что ты так внимательно слушала ее. И швейцар…
— А почему бы и нет? — Лаура перевернула страницу. — Она же говорила.
— Лаура, ты, судя по всему, полностью отбрасываешь реальное прошлое. И, однако, принимаешь на веру такую чушь.
Лаура, казалось, внимательно изучала таблицу в конце статьи.
— Что есть реальность?
— Чему ты больше веришь?
— В бананах много калия. Не зря я их так люблю.